Сделка с мажором - Таня Совина
Шрифт:
Интервал:
— Мне надо собрать вещи.
Иду в свою комнату, слыша шаги за спиной. Первое, что вижу, распахнув дверь, смятую кровать. Значит Наташа ночевала здесь и скорее всего с любовником.
— Я же просила, чтобы Наталья здесь не оставалась, — гневно смотрю на застывшую в проеме Риту. — Ей что, сложно подняться к себе на этаж выше?
— Не будь такой эгоистичной. Она же гость.
— Да, какой она гость? — повышаю голос, пытаясь донести свою мысль. — Она. Живет. Этажом. Выше! Пусть Наталья водит мужчин в свою квартиру! Мне вот это, — указываю ладонью на смятые простыни, — противно! Это моя комната.
— Да, брось, — хихикает Рита и отмахивается от меня как от назойливой мухи, — это естественно. Когда люди любят друг друга, они занимаются сексом. К тому же ты почти не приезжаешь.
— А куда мне приезжать? Ты же практически поселила в моей комнате Наташку, — у меня вырывается истерический смешок. — И открою тебе вселенную. Любовь не длится неделю. Быстрый перепих — это не отношения. Курица, которую ты называешь подругой, в семнадцать забеременела Лешкой, чтобы женить на себе мужика, но он оказался умнее и сбежал.
— Леша — плод любви, — упрямо заявляет Рита, — а мужчина оказался подлецом. Мы с Наташей обязательно найдем свои идеалы.
— Сними уже розовые очки.
Надоело спорить. Резким нервным движением сдергиваю сумку с антресоли и приседаю на корточки перед шкафом. Он старый и с небольшим секретом. Когда я поняла, что Рита тырит мои вещи и не стирая складывает обратно, я стала его запирать. Чтобы открыть дверцы, нужно снизу вытащить штырь.
— Полин, что плохого, что я хочу семью? — Рита садится на кровать.
Я поворачиваюсь к ней.
— А я кто, Рит? Кого ты обманываешь? Меня не надо, я все вижу своими глазами, — она непонимающе хлопает ресницами, и я поясняю. — Виктору на нас начхать. Мужчинам, которых ты приводишь в дом, нужен лишь секс. Они не хотят жениться, не хотят становиться отцами для чужого ребенка. Да, и ты никогда не хотела быть матерью и не была ею. Так просто скажи честно, тебе нужен ебарь, а не семья.
Мы какое-то время смотрим друг другу в глаза. Я жду, что сейчас Рита разозлится и крикнет, что это не правда, что ждала моего рождения, что любит, что я на первом месте. Но она звонко смеется и спрашивает:
— Ты что ревнуешь?
У меня внутри все обрывается и я обмякаю. Я прямым текстом говорю, что мне не хватает мамы, а она решила, что я капризничаю.
С губ слетает горький смешок. Чего я удивляюсь? Рита забывала меня в детском садике, забывала кормить или покупать продукты домой. Ее не смутило отсутствие одиннадцатилетней дочери. Ее не покоробило, когда меня собирались отправить в детский дом, лишив Риту родительских прав. Ей похуй, что я перестала называть ее мамой.
Рита всегда была недалекой, даже глупой. Чем старше я становилась, чем больше наблюдала за людьми, тем тверже в этом убеждалась.
— Когда-то ревновала, — признаюсь честно, — мне хотелось, чтобы ты уделяла мне столько же времени, сколько Наташе. Хотела настоящую семью. Но твой подход… Он неправильный. И семьи у нас никогда не было и уже не будет.
— Много ты понимаешь, — Рита всплескивает руками. — Почему ты не можешь вести себя как Любаша?
Началась песня под названием «дочь маминой подруги». Отворачиваюсь, чтобы не видеть разочарования в глазах Риты и быстро стираю выступившие слезы.
— Как именно? — горько усмехаюсь. — Нужно было сделать в семнадцать второй аборт?
Хочется еще спросить: тогда ты бы меня заметила, полюбила? Но я молчу, боясь услышать подтверждение своих догадок. Хватаю с полки пару свитеров, пару худи, джинсы, футболки и складываю все в сумку.
— Девочка еще молодая, но она поймет и начнет запасаться презервативами.
— Вот именно, Рит, она молодая. Ей учиться надо.
— Зачем ей учиться? — смеется она. — Любаша красавица. И ты тоже. Если бы волосы не отрезала.
Молчу. Наш разговор опять пошел по кругу. Как обычно. Мы уже миллион раз говорили об этом, но каждый всегда оставался при своем мнении.
Кладу в сумку кожанку, следом почти такую же, но утепленную. Надо как-то затолкать туда еще и зимнюю, и обувь, и кое-какие мелочи. Не хочу без необходимости сюда возвращаться в ближайшее время.
Иду на кухню и опускаюсь на корточки перед тумбой, где обычно хранится пакет с пакетами. Открываю дверцу, и лицо ударяет рой мошек и отвратительный запах протухших овощей.
— Блядь, — я падаю на задницу и кашляю. — Рит, ты решила квартиру окончательно в свинарник превратить?!
— Ты о чем? — спрашивает невинно.
Сморю на нее вытаращив глаза и распахнув рот. Никак не пойму она издевается или действительно не замечает окружающий нас бардак? Может надо сводить Риту к психиатру? Потому что складывается ощущение, что ее мозг абстрагируется от реальности, застряв в радужной фантазии.
Встряхиваю головой и заглядываю вглубь тумбы. На нижней полке в дальнем углу лежит большой пакет, который, судя по всему, и является тем самым антиароматизатором. Двумя пальцами берусь за ручку и тяну на себя, второй рукой, зажимая нос.
Когда пакет вываливается на пол с чавкающим звуком, мне кажется, я опустошу желудок в очередной раз за день.
— Ой, фу-у. Что это? — Рита морщится и бежит к окну за глотком свежего воздуха.
— Тебя надо спросить. Судя по всему, это раньше было капустой, — выпрямляюсь, чтобы тоже немного отдышаться. — Вот объясни мне. Зачем тебе четыре кочана, если ты ее не любишь?
— Суп хотела сварить.
Я готова зарычать от бессильной злости.
— А четыре-то зачем? — сжимаю кулаки, чтобы не заорать. — Если ты не в курсе на суп максимум половинка нужна.
— Она по акции была, — Рита безразлично пожимает плечами и смотрит на меня умоляюще. — Сделай что-нибудь, а то меня стошнит.
— Бери тряпку и делай. Превратила из квартиры хлев, а я должна убирать, — бурчу себе под нос и добавляю громче. — Дай несколько мусорных пакетов и выбирай: выносишь мусор или моешь все?
— Выношу.
Не могу преодолеть брезгливость, смотря на лужу, оставшуюся от тухлятины. Роюсь под раковиной, отмахиваясь от мошек, но не могу найти резиновых перчаток. А из моющих средств только Фейри. Беру старую губку, заматываю руку в пакет и принимаюсь отмывать грязь.
После уборки губку приходится выкинуть. В кухне ощутимо посвежело, но все равно пасет откуда-то еще. Принюхиваясь как ищейка, приближаюсь к холодильнику и открываю дверцу.
Пиздец. Десять килограмм отборной, диетической, легкоусвояемой… протухшей свинины.
Так вот куда уходят, присылаемые мной деньги. На излишки жрачки, которая нахрен никому не нужна и отправляется на помойку.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!