Приговор без обжалования - Евгений Волков

— А как же твоя жена?

Горелов нахмурился:

— Мы все больше отдаляемся друг от друга. Вероятно, рано или поздно такие изменения во взаимоотношениях придется узаконить.

— Что ты хочешь этим сказать?

— То, что я подам на развод.

Важные слова были произнесены тоном спокойным и уверенным. Они замолчали, думая каждый о своем. В кафе играла джазовая музыка из «Серенады Солнечной долины», работал кондиционер, вежливые официанты принимали заказы и вскоре приносили их, не заставляя посетителей слишком долго ждать. Ни Ирина, ни Павел не обратили внимания на скромно одетого мужчину средних лет, который, войдя, быстро осмотрел помещение и затем прошел к столику у окна, стоявшему метрах в шести от влюбленной пары. Он довольствовался только чашечкой кофе эспрессо, пил его маленькими глотками, изредка поглядывая на Пастухову и Горелова. Потом мужчина достал из кармана куртки смартфон и стал демонстративно что-то изучать на экране. То, что незнакомец сделал несколько снимков генерального директора стартапа и начинающей актрисы, никто в кафе даже не заметил. Потом он расплатился и тут же ушел.

Можно ли в наше время влюбленной парочке долго скрывать от чужих любопытных глаз свои чувства? Увы, личная жизнь людей все чаще находится под контролем посторонних, часто враждебных им лиц. Изучаются открытые и взламываются закрытые сайты в Интернете, просматривается интимная переписка, повсюду установлены видеокамеры, вездесущие репортеры бульварной прессы норовят поймать в объектив своих фотоаппаратов то одну, то другую знаменитость. Вот и встреча Павла с Ириной оказалась визуально задокументирована неизвестным. Конечно, они могли уехать еще дальше от города, снять отдельный кабинет в дорогом ресторане, куда не зайдет просто так с улицы человек. Но от судьбы не уйдешь.

Неделю спустя после разговора о поведении Пастуховой в зарубежной поездке Клара Локтева позвонила вечером Вере Бельской и предложила встретиться через час в соседнем с домом подруги сквере. Бельская пришла туда немного заинтригованной и при появлении Локтевой спросила:

— Что за спешка и что за таинственность, дорогая, мы ведь увидимся завтра в театре?

— Есть вопросы, которые лучше обсуждать вдали от любопытных глаз, — ответила та.

— Хорошо, выкладывай свои новости.

— Ты ведь воспользовалась моим советом и написала анонимное письмо Дубровину?

— Ну, предположим, написала. И что с того?

— А вот послушай, моя дорогая. Час назад знакомая из салона красоты сообщила мне, что утром в городских новостях передали — вчера вечером трагически погиб известный ученый и бизнесмен Павел Горелов. И показали его фото. Так вот, это ведь Горелов охмурял нашу милую Пастушку во время тура в Шотландию.

— А какое мне до этого дело?

— В соцсетях появились слухи, что балкон с аварийного дома свалился на несчастного ловеласа в результате действий неустановленного пока лица. И уголовный розыск уже его ищет.

— Ты что же, думаешь, Дубровин устранил молодого соперника?

— Не сам, конечно. Нанял кого-то, в наши дни это не так уж сложно.

— Чушь!

— Не скажи, Верочка, все может быть. В любом случае я тебя предупредила. Забудь о нашем разговоре и о своем анонимном письме, так будет лучше для всех.

— Хорошо, считай, уже забыла.

— Вот и ладно, до завтра…

Вернувшись домой, Клара Григорьевна Локтева прошла на маленькую кухню и включила электрочайник, а потом села на стул и стала размышлять о событиях последних дней. В «Доме Асламова» пошли разговоры, что после премьеры худрук намерен провести крупную реорганизацию, уже согласованную с владельцем театра-студии Ляпуновым. Эдуард Арнольдович решил не продлевать контракты с большой группой актеров и актрис, заменив их на выпускников-студийцев. И в этом черном списке имелась и фамилия Клары Григорьевны. И вот, нежданно-негаданно, появилась возможность сделать так, что Дубровину долгое время будет не до перестройки театрального хозяйства. Достаточно направить еще одно анонимное письмо, на сей раз в полицию, в котором сообщить, что в убийстве Горелова мог быть заинтересован художественный руководитель театра, приревновавший к нему свою пассию Пастухову. А то, что у Ирочки начался роман с погибшим, подтвердят участники поездки в романтический Эдинбург.

Клара Григорьевна пять лет назад развелась с мужем, местным драматургом и сценаристом. Неверный супруг изменял ей и раньше, но из семьи не уходил, а тут столичная фифа из известного театра настояла на браке, познакомившись с Валентином Локтевым на съемках очередной мыльной оперы. После расставания с уехавшим в Москву автором антрепризных пьес-однодневок и сценариев дурацких сериалов, так и не заработавшим на более приличную жилплощадь, тридцатипятилетняя Локтева осталась одна, без особых шансов найти нового постоянного спутника жизни. И если теперь ей еще суждено остаться без любимого дела, то придется превращаться в домработницу или сиделку, возрастной актрисе в провинциальном Южнограде больше надеяться было не на что.

А значит, нужно было бороться. Клара Григорьевна выпила полную чашку любимого ею индийского чая и направилась в спальню, в которой пылилась под кроватью оставленная за ненадобностью бывшим мужем старая печатная машинка фирмы «Оливетти». Писать доносы, конечно, дело некрасивое, но что еще остается несчастной женщине, которую окружают люди завистливые, равнодушные и жестокие? Нет, с ней им так легко не справиться, ведь недаром писали классики — «спасение утопающих есть дело рук самих утопающих». В борьбе за место под театральным солнцем все средства хороши, выживает сильнейший, пусть внешне он и выглядит слабым.

С Вадимом Кротовым Сошников встретился на нейтральной территории — в городском парке. Был солнечный день, ветер нес над аллеями желтые и красные листья. Они присели на скамейке рядом с цветочной клумбой в нижней части парка, на дне пролегавшего здесь когда-то степного оврага, на юге называемого балкой.

— Так уважаемая Инна Валентиновна полиции уже не доверяет, решила подключить к расследованию частника? — насмешливо спросил Кротов.

— Это ее право, согласитесь. Спасибо, что проявили готовность помочь расследованию, — спокойно отреагировал Сергей Леонидович.

Вадим усмехнулся:

— Еще бы, ведь старшая сестра Паши — наша благодетельница, если бы не кредиты, полученные в руководимом ею филиале столичного банка, не было бы и стартапа. Ладно, спрашивайте, постараюсь быть вам полезным.

— У покойного были враги или, скажем так, недоброжелатели?

— Как и у любого успешного и обеспеченного человека, тем более предпринимателя.

— Могли конкуренты организовать этот так называемый несчастный случай?