Смерть мелким шрифтом - Светлана Чехонадская

Парень был от природы веселый.

— Бутылка! — возмущенно сказал Прокопенко. — Перетопчешься! Что нашел-то?

Парень, довольно улыбаясь, прошел в кабинет и с видом начальника уселся к столу, немедленно водрузив ноги на его полированную поверхность.

— Я проверил все рейсы третьего и четвертого июля. Знаете, кто прилетал? Леонтьев! Певец Валерий Леонтьев!

Королев начал багроветь, но парень вовремя спохватился.

— Нет, это я к слову! У него два концерта в Сочи было. А я думал, у него свой самолет…

— Это все, что ты нашел? — спросил Прокопенко, тревожно оглядываясь на Королева.

— Ну прямо! Вы сейчас будете бегать по кабинету и кричать от радости. Я по порядку расскажу?

— Ты по порядку и, главное, быстрее, — попросил Прокопенко.

— Самолеты, надо сказать, полупустые летели. Даже самый дешевый, утренний. Да-а. Это вам не прошлый год. Помните, что творилось?

Королев засопел, и парень быстро закивал, как бы подтверждая, что понимает его нетерпение, но…

— Я все три рейса просмотрел.

— Их было три? — уточнил Ивакин. — Во сколько прилетали самолеты?

— Один в полдень. И два вечером, причем эти почти друг за другом шли, там разница в час. Тот, что в двадцать часов тридцать минут, был последним. И кстати, самым дорогим. Почти вдвое дороже утреннего.

— Ты такой ерундой весь день занимался? — спросил Королев. — Цены узнавал?

— Это не ерунда, — вступился за парня Ивакин.

Прокопенко закатил глаза и потянулся за помидором.

— Вы мне поручили подробно изучить тот, что в двадцать тридцать, — невозмутимо произнес парень. — Но я просмотрел все три. И кстати, не один, а все три рейса в Москву на следующий день я на всякий случай проверил. Искал, как вы мне и сказали, тех, кто прилетел и сразу же улетел. Таких оказалось немало, четверо или пятеро. Вначале я подумал, что нашел серьезную зацепку. Там был некто Олейников. Мне помогал списки просматривать Андрей Петрович из аэропортовской милиции, он-то и обратил внимание на эту фамилию. Олейников жил в Лазурном когда-то, потом сел за грабеж, потом уехал и затерялся. Андрей Петрович тогда в городе работал, помнит его дело. Он мне сообщил: «Я Олейникова этого видел, когда он прилетел. Он выходил из зоны прилета, и я к нему подошел поздороваться. У меня младший брат с ним в одном классе учился. Тот ему однажды даже челюсть сломал в драке». Я его спросил: «Какими судьбами к нам? Давненько тебя видно не было». Он сказал: «По бизнесу прилетел». Андрей Петрович засмеялся: мол, какой же у нас в Лазурном бизнес? А сам подумал: не к браткам ли нашим он с визитом заявился? Или, черт его знает, с Грузией замутил. Тип такой неприятный. Он бы и с чеченами мог, не задумываясь.

— Так это ты его нашел? — перебил Прокопенко.

— Нет. Да он и не в двадцать тридцать, он утренним рейсом прилетел. Он не подходит.

— Ну так рассказывай! — не выдержал Королев.

Ивакин даже вздрогнул.

— Я и рассказываю! — удивился парень. — Роюсь я, роюсь, потом смотрю: фамилия знакомая! Где-то видел!

— Пугачева? — съехидничал Прокопенко.

Парень презрительно скосил глаза в его сторону, но до ответа не снизошел.

— И главное, — продолжал он, — совпадают рейсы! Прилетел третьего июля, в день убийства, московским рейсом в двадцать тридцать, а улетел четвертого июля московским рейсом в восемь тридцать. И знаете кто? Михаил Сухарев! Ну, ничего не напоминает? — парень, видимо, хотел выдержать паузу, но не выдержал. — Брат ее!

— Который хоронил? — ахнул Прокопенко. — Или другой?

— Других у нее нет, — пробурчал Ивакин.

— Так мы же его допрашивали! Он ничего не сказал! Господи, он вообще заявил, что первый раз в Лазурном! Морщился: «Городишко-то какой противный! Неужели это о нем Марина хранила приятные воспоминания?» И вот еще: говорил, что он первый раз в жизни на море!

— Дурак какой-то, — прокомментировал Королев. Ивакин согласно покивал головой. — У него мотив-то есть?

— Если у нее много добра, то мотив есть. Он единственный наследник. — Ивакин нахмурился.

— Он еще здесь? — поинтересовался Королев.

— По-моему, улетел, — ответил Прокопенко. — Похоронил и сразу отбыл.

— Здесь похоронил?

— Ага. Вообще-то он парень как раз среднего роста. Если того, кто ошивался возле дома, отбросить, то у нас остается только приблизительное описание, которое дали влюбленные в парке. Темно было. Вряд ли они его опознают. Они помнят только средний рост и светлый костюм.

— На тебя, Прокопенко, похож! — заметил парень, приехавший из аэропорта, и засмеялся. — Ты и живешь там, рядом!

— Но ведь, кроме мотива, зацепок никаких! — продолжил Прокопенко. — Ну, если только еще какую-нибудь грудастую бабу так же не задушат. Тьфу-тьфу-тьфу. — Следователь постучал по столу. Серийного убийцу, побывавшего в Лазурном десять лет назад, здесь до сих пор помнили. — Вода, найденная в ее легких — морская. Убили ее на самом краю парка. Там тихое пустынное место, даже днем никого не бывает. Обрыв, дно отвратительное, берег из валунов состоит. Мы все облазили… Дожди, как назло, начались. Да и что там найдешь: сильный мужчина набросил сзади веревку, ударил несколько раз, чтобы не трепыхалась, а потом затащил подальше в воду, где сильное течение. Там, вдоль берега, лодки брошенные есть. Мы только не могли понять, зачем она пошла с ним в темноту к морю, почему не боялась? Поэтому, собственно, и решили, что это любовник. Море, романтика…

— Брата тоже не боятся! — сказал Королев.

— Ну да. Если это брат, тогда понятно, почему никто не попытался забрать ее деньги. Все равно ведь ему достанутся… И вообще, какие другие причины могли быть у него для того, чтобы прилететь сюда на несколько часов? Он так плакался, что у него мало денег! Похоронил ее, как бомжа. А тут оказывается, что он может себе позволить кататься туда-сюда на самолете!

— Похоронить не смог нормально? А две тысячи? — спросил парень, приехавший из аэропорта. Королев сочувственно посмотрел на него.

— Видишь, Владимир Саныч, кого присылают? Чему тебя учили, милый? Денежка у нас опечатана как вещественное доказательство. И в права наследства этот брат вступит только через полгода. Если там есть что наследовать. Ты где учился, голубь?

— Я не учился! — весело ответил парень. — Я сюда устроился, чтобы в армию не ходить.

Несмотря на плохое настроение, Ивакин рассмеялся.

Солнечная погода держалась уже несколько дней. Владимир Александрович, наконец, выполнил свой курортный долг: полежал на пляже, искупался в море и сфотографировался с обезьяной на плече. Икра больше не появлялась. Более того, библиотеку закрыли на инвентаризацию фонда. «Может, теперь выбросят к чертовой матери все криминальные газетенки? — думал Ивакин. — Чтобы не мешали лечению. И завезут побольше Пушкина». Мыслями он уже был дома — соскучился. Теперь звонил в Москву каждый вечер. Сегодня трубку взяла дочь.