Няня для сурового папы - Полина Довлатова

мокрые насквозь колготки и пытаюсь впихнуть в них ступню.

Ещё и порезал мне их, гад! И как я в таком виде куда-то пойду? Да я в сосульку превращусь раньше, чем выйду с участка.

— Нет, ну ты всё-таки точно на всю голову отбитая.

— В смысле?

— В смысле, я пошутил, — закатывает глаза и выдёргивает из моих рук колготки. — Ты реально решила, что я тебя ночью в метель на улицу выставлю?

— Зачем тогда было говорить?

— Проверить хотел, степень твоей тупости.

— Ну вы и… просто…

— Я просто молодец и ты не знаешь, что бы без меня делала. Пойдём, бедовая, спать тебя уложу.

Хватает меня за руку и, взяв с собой свечу, куда-то ведёт. Сложно разобрать куда именно, потому что практически ничего не видно.

Поэтому, когда здоровяк вдруг резко тормозит, от неожиданности я врезаюсь ему в спину.

— Поспишь сегодня здесь, — толкает какую-то дверь, которую я не заметила и заводит меня в комнату.

Судя по всему, не жилую, потому что в ней нет никаких вещей, кроме небольшого стола, тумбочки и кровати.

— Постельное бельё в ящике под кроватью. Сама справишься или ты и тут способна накосячить.

— Ну прекратите! Сколько можно уже шутить над моими умственными способностями?

— Да какие уж тут шутки.

Гад!

— Ладно, всё, сегодня больше не буду. Оставляю тебе свечку на тумбочке, надеюсь, объяснять, что перед сном её надо потушить тебе не нужно?

— Не нужно.

— Ну дай-то бог, — бубнит себе под нос, разворачиваясь к выходу.

— Постойте! — спохватываюсь, когда плечи здоровяка уже мелькают в дверном проёме. — А как же мои вещи?! У меня в машине осталась сумка с вещами!

— Ты серьёзно думаешь, что я попрусь в метель за твоими шмотками? — выгибает бровь. — Ничего с твоими балетными пачками и трусами в горошек не случится за одну ночь.

Тут же одёргиваю вниз юбку, прикрывая те самые трусы в горошек.

— Но мне даже переодеться не во что. Свитер мокрый. Не буду же я голая спать?

— Могу Васину пижаму предложить, тебе как раз будет по размеру.

— Кто такой Вася? Друг ваш что ли какой-то?

— Не такой, а такая. Это моя дочь старшая. Василиса то бишь.

— То есть вы предлагаете мне надеть пижаму пятилетки?

— Ей шесть.

— А, ну это в корне меняет дело, — начинаю раздражаться.

— Ещё бы. Это как у взрослых женщин, только наоборот. Есть существенная разница между 39 и 40. Ладно, не пучь так на меня глаза, сейчас что-нибудь придумаем.

Выходит из комнаты и через минуту возвращается с чем-то непонятным в руках.

— Поспишь пока в моём, — разворачивает свёрток, который на деле оказывается большой мужской футболкой.

— Эм… спасибо… — забираю её из рук Бородача.

— Не за что. Трусы свои не предлагаю, тебе такой фасон не подойдёт. Да и в горошек у меня нет. Всё, спи давай.

— А ваша жена не будет против, что вы меня здесь приютили? — неожиданно спохватываюсь.

Я ведь даже не подумала о том, что раз у Бородача есть дети, значит должна быть и жена. Странно, что она за всё это время так и не вышла. Может, спит крепко?

— Не будет, — отрезает, как-то немного резковато. — А твой Кирюша не будет против, что ты ночуешь у другого мужика?

— Не Кирюша, а Кирилл. Он не сопляк какой-то, чтобы его так называли, а взрослый мужчина.

— Ого, как. И что, взрослый мужчина Кирилл, не против, что ты ночуешь у другого взрослого мужчины? Хотя, о чём это я. Я ж твоя подружка, — усмехается. — Ладно, спи вруха.

— А как вас зовут, кстати?

— Миша.

— Эм… а фамилия?

— А ты что, на меня кредит собралась оформить?

— Нет. Просто должна же я знать, в чьём доме ночую.

— Ой, вот только не строй из себя умную и предусмотрительную. Поздно, Маша. Первое впечатление безвозвратно испорчено.

— Очень смешно.

— А я и не смеюсь. Бурый моя фамилия.

— Как?!

— А у тебя что, ещё и со слухом проблемы?

— Вы хотите сказать, что вас зовут Миша Бурый?

— Хочу и говорю. Всё, спокойной ночи. И свечку я, пожалуй, всё-таки сам погашу. Не хочу завтра на том свете проснуться с подгоревшей задницей.

И действительно тушит свечку двумя пальцами, после чего выходит из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

Глава 6

Какая крутая горка. Даже не представляю как с неё скатываться. Такое ощущение, что ты упадёшь прямо в пропасть.

— Не бойся, трусишка. Поедем вместе. Я сяду на ватрушку, а ты у меня между ног.

Оборачиваюсь на Макса Новикова, который смотрит на меня с ободряющей улыбкой.

— Вместе? А мы… влезем?

— Конечно. Я буду тебя держать, не волнуйся. Будет весело.

Макс садится на ватрушку, и выжидающе на меня смотрит.

Несмело устраиваюсь у него между ног, и, когда чувствую, как руки Макс обхватывают меня за талию, сердце пускается в пляс.

Он ёрзает, отталкивается и мы катимся. Снег летит в лицо, но я его даже не ощущаю. Единственное, о чём могу думать — это Макс, прижимающийся к моей спине.

А потом… ватрушка переворачивается и мы падаем в огромный сугроб. Макс лежит на мне сверху, наши лица в миллиметре друг от друга.

Странно… я даже не чувствую холода…

Все мысли только о Максе. Никогда бы не могла представить, что моё сердце может стучать так быстро. Как будто сейчас выскочит из грудной клетки.

Он поднимает руку и проходится кончиками пальцев по моей щеке, а потом… лицо Макса неожиданно расплывается. И словно в каком-то киношном спецэффекте трансформируется в… бородатое лицо Миши Бурого.

Какого…

Хочу что-то сказать, но в этот же момент он вдруг берёт и… давит мне на нос. А потом ещё раз, уже сильнее. А на третий раз вообще ощутимо так прижимает, делая из моего бедного носа свиной пятачок.

— Тася, прекрати! Я всё папе расскажу!

— Папа сказал, её лазбудить.

— Ну и буди нормально. Надо взять и потрясти.

В сознание не пойми откуда прорываются отдалённо знакомые голоса, а в следующую секунду я чувствую, как чья-то маленькая ручка касается моего плеча и встряхивает. Надо сказать, весьма ощутимо. От чего я