Портрет Лукреции - Мэгги О'Фаррелл

или дочерьми соседних правителей, ему нужна была красавица из Неаполя, и больше никто! Вице-король обдумал его просьбу и предложил старшую дочь, но напрасно: Козимо от нее отказался. Он хотел жениться только по любви, а любил он Элеонору. В конце концов вице-король согласился, и молодых людей поженили по доверенности[20]. Элеонора начала учить тосканский диалект, чтобы самой переписываться с мужем, а не просить переводчика расшифровать его послания.

И вот через четыре года после первой встречи Элеонора отплыла из Неаполя в сопровождении пяти служанок, старой няньки Софии, а также семи галей приданого: золота, столового серебра, шелков, парчи, бус из драгоценных камней, масел. Папа любил рассказывать, как ему не терпелось получить весточку от Элеоноры, как он не спал ночами в ожидании глашатая, как молился о попутном ветре. Когда корабль прибыл в Ливорно, отец покинул Флоренцию и отправился за невестой. Придворные советники не одобряли его пыла: где это видано, чтобы мужчина сам ехал к женщине! Элеонора должна знать, кто в семье главный, а Козимо следует ожидать ее в палаццо. Однако герцог не слушал. Он встретил возлюбленную в Ливорно и привез домой, как желанную награду. А когда они вошли в город, жители высыпали на улицы посмотреть на новую экзотическую герцогиню.

До свадьбы Лукреция лишь однажды виделась с будущим мужем; в то время он был помолвлен с ее сестрой Марией.

Они шли мимо Лукреции по самой высокой зубчатой стене у колокольни. Сестра взволнованно щебетала, а ее жених, чуть наклонившись, слушал. Десятилетняя Лукреция, еще по-детски худенькая, держала в ладони ручного мышонка. Жених отвернулся от Марии, от ее красных щек и дрожащего подбородка, и обратил взгляд на Лукрецию, потом на зверушку, затем опять на лицо девочки и криво усмехнулся. Мария одной рукой вцепилась в зеленый бархатный рукав спутника, а другую положила ему на плечо — словно боялась, что убежит. Когда они поравнялись с Лукрецией, она вся вжалась в каменную стену, а мышонка прижала к груди. Жених Марии — будущий герцог, потомок старинного семейства, берущего начало со времен Римской империи, как неоднократно упоминал папа, — замедлил шаг и спросил:

— Что за девочка?

Мария мельком глянула на Лукрецию.

— Моя сестра, — бросила она.

Парочка обошла Лукрецию и направилась мимо колонн к противоположной стороне башни, откуда, по словам Марии, было видно купол.

А по пути жених Марии — юноша, чьи потомки защищали самого императора! — провел пальцем по щеке Лукреции, а затем быстро — столь быстро, что она потом так и не поняла, показалось ей или нет — сморщил нос, как мышка! Будто учуял вкусненькое: сыр или хлебную крошку.

Лукреция рассмеялась. Надо же, всеми почитаемый человек корчит рожицы, и до чего похоже! Откуда он так хорошо знает, как выглядят мыши? И ведь проделал свой фокус тайком от Марии, только для нее одной! Довольная Лукреция посмотрела вслед сестре и ее будущему мужу.

Конец ужина

Fotrezza, неподалеку от Бондено, 1561 год

— Вы озябли, любовь моя.

Лукреция качает головой и, как нарочно, вздрагивает от холода. Наклонившись поближе, Альфонсо внимательно ее разглядывает; прядь волос падает ему на глаза, а на лице написано участие.

Вдруг муж встает, берет Лукрецию за руку и ведет к огню. Ее мышцы напрягаются под слоями юбок и промокшими чулками. Бежать немедля!

Она шагает было к маленькому креслу, но муж усаживает ее себе на колени и обхватывает руками за талию. До чего странно… Он так проявляет заботу или хочет покончить с ней прямо здесь и сейчас?

Тяжело смотреть ему в глаза, но Лукреция перебарывает себя. Альфонсо отвечает ей ласковой улыбкой. Да, он красив. Все так считают. Он крепко сложен, широкоплеч, руки сильные. А вот рассмотреть как следует его лицо не получается в тусклом свете, да еще с такого близкого расстояния. Что читается во взгляде мужа — доброта или угроза? Она видит только отдельные черты: бровь, щеку, завиток уха.

Неужто она ошиблась, неправильно поняла произошедшее в fortezza? Вдруг Альфонсо и правда человек слова и привез ее сюда отдохнуть, для перемены обстановки? Возможно, всему виной ее воображение (бурное, болезненное, как ей всегда твердили) либо причудливая игра разума, и Альфонсо вовсе не желает ей вреда?

Он не расцепляет рук, держит Лукрецию у себя на коленях, а она касается пальцами его ворота. В янтарно-желтых отблесках огня ей кажется, будто на Альфонсо та самая одежда с зелеными бархатными рукавами. Конечно, на самом деле он в дорожном костюме из камвольной шерсти.

Поддавшись порыву, Лукреция целует мужа в щеку. Губы колет щетина, отросшая за день в дороге. Альфонсо смотрит на жену с приятным удивлением.

— Зачем это?

— Чтобы… отблагодарить, — сочиняет она.

— За что?

— За то, что… привезли меня сюда. — Она лихорадочно ищет слова, способные его разжалобить, если он и впрямь задумал недоброе. — За заботу. За…

Он сжимает ее крепче, и косточки корсажа тихо скрипят.

— Не стоит благодарности. Впрочем, можете еще раз меня поцеловать.

Отвернувшись от света, он подставляет другую щеку. Замешкавшись, Лукреция чмокает мужа. Тогда он смотрит на нее и поднимает подбородок.

Она выдавливает улыбку. Наклоняется к нему. Его черты расплываются, и она закрывает глаза. Нет, Альфонсо не желает ей зла, ведь он попросил его поцеловать, и вот она касается его губами, а он в ответ давит на них своими, кладет ей на затылок свою большую ладонь — не делают так, если хотят… собираются… замышляют… Нет, невозможно, она ошиблась, наверняка он ее любит, и ценит, и уважает: нельзя ведь целовать с такой страстью, ласкать губами и кончиком языка, всю душу вкладывать в поцелуй, а самому думать об убийстве. Ведь нельзя же?..

Наверное, она заблуждалась. Утомилась после трудной дороги и недавней болезни. Дала волю воображению, а оно в очередной раз подвело. Благородный красавец-супруг желает ей только добра. Он ее любит. А как иначе? Он так долго ее целует. Ей очень повезло выйти за такого пылкого мужчину!

Он все целует ее и целует. А она позволяет. Обнимает за шею и пускает мысли в свободный полет. Температуры в разных частях комнаты не совпадают: левую щеку и руку Лукреции обдает жаром камина, а с правой стороны веет ледяными миазмами fortezza.

Альфонсо гладит рукава Лукреции. Потом вдруг отстраняется.

— Идемте. Я провожу вас в покои.

Лукреция встает и переходит к теме, которая волнует ее с самого отъезда из дома.

— Интересно, — начинает она беззаботным тоном, когда муж берет ее за руку и поднимает со