Лунные Всадницы - Тереза Томлинсон

В глазах старого царя на миг вспыхнуло любопытство, но внимание его тут же вновь переключилось на проблему более неотложную — на дочь. Приам покачал головой.

— Семь лет… Я не могу уступить свою дочь на семь лет. Кроме того, она обещана Аполлону, — пробормотал он. — Те, кто чтят бога солнца, станут перешептываться, что Приам неверен троянским богам.

Атиша понимающе наклонила голову.

— Но если царевна поедет с нами, ты обретешь в нас преданных союзников, — заверила она. — Мы призовем солнце и дождь на ваши поля и пашни, а в час нужды приведем под твои знамена свирепых всадников кочевых племен.

Глаза Приама зажглись интересом. Возможно, ослушница-дочка и впрямь обеспечит ему новых, нежданных союзников. Царь никогда не искал поддержки у этого странного, непостижимого народа — ничего подобного Приаму даже в голову не приходило. Но он знал, что в прошлом Лунные Всадницы сражались во многих битвах. Даже ахейцы их боялись, именно ахейцы прозвали их воительницами-амазонками.

Царевич Гектор почтительно сидел рядом с отцом, терпеливо дожидаясь его решения. Он то и дело оглядывался на Кассандру, невесело улыбался ей и качал головой.

— Твой старший брат непохож на царевича Париса, — шепнула Мирина.

— Совсем не похож, — согласилась Кассандра. — Он — свирепый воин, он строг и непреклонен, и все же ко мне он всегда бывал добр.

— А тебе не жаль будет покинуть свою семью и такой чудесный дворец?

Кассандра глянула на нее, улыбаясь краем губ.

— Но ты-то оставила свою семью и племя.

— Да, — вынуждена была согласиться Мирина. — Но не дворец!

— Дворец для меня ничего не значит! — выпалила Кассандра.

Внезапно царь протянул Атише руку. Мирина почувствовала, как напряглась сидящая рядом девушка, Приам оглянулся на дочь, и глаза его наполнились слезами.

— Поезжай с Ведуньей, — разрешил он. — Но каждую весну непременно возвращайся повидать меня. И если однажды ты мне понадобишься, ты вернешься в Трою.

— Да, отец. — Кассандра подошла к нему и порывисто обняла. — Спасибо, отец. — Голос ее дрожал и срывался.

Все облегченно выдохнули — а в следующий миг Лунные Всадницы разразились ликующими возгласами.

Приам отвернулся от дочери и вновь обратился к Атише.

— И чтоб никаких там татуировок: моему ребенку раскрашенное лицо не пристало!

— Обещаю, — кивнула Атиша.

— И еще должно вам знать вот что, — торжественно произнес Приам. — Хотя я всем сердцем люблю эту свою дочь, хочу предостеречь вас: голова ее битком набита детскими выдумками, страхами и фантазиями. Не верьте всему, что она говорит.

Атиша скрестила руки на груди, на губах ее играла упрямая, насмешливая улыбка.

— Я уже увидела и почувствовала то, о чем ты говоришь, и скажу тебе вот что, о царь, именно эти свойства царевны и подсказали мне, что в сердце она — истинная Лунная дева.

Прямой ответ царя озадачил, но, поразмыслив мгновение, Приам наклонил голову, признавая право Ведуньи считать как ей угодно.

— Ну что ж, — Атиша отвернулась: ей уже вновь не терпелось пуститься в дорогу. — Не хочу повести себя нелюбезно с тем, кто ныне нам друг, но нам должно мчаться во весь опор к Мраморному морю; мы и без того слишком много времени потеряли.

— Я могу приказать, чтобы троянские корабли перевезли вас через Геллеспонт, — предложил Приам.

Но Атиша лишь покачала головой.

— Благодарю тебя, — поклонилась она, — но наш путь лежит на север, к Месту Высоких Утесов близ Мраморного моря: там на берегу нас ждут рыбаки. Каждую весну они, отложив свои сети, переправляют нас во Фракию, мы же в свой черед танцуем для них, призывая благословение на труды их, во имя удачного лова.

Приам покачал головой: такой образ жизни был ему непонятен, однако учтивость по отношению к новым союзницам одержала верх. Настаивать он не стал — и Лунные Всадницы, свернув лагерь, вновь вскочили на коней и стремительным галопом помчались по травянистым равнинам в свете заходящего солнца.

К тому времени, как Атиша объявила привал, уже почти стемнело. Лагерь разбили быстро: старшие девушки споро взялись за работу и делали вдвое больше против обычного, чтобы наверстать потерянное время.

— А что, снедь, которую положила тебе в дорогу мать, все еще при тебе? — спросила Атиша у Мирины.

— Да, всё тут. — Мирина сняла туго набитые, крепкие кожаные мешки со спины Исатис.

— Вот благодать-то! — порадовалась Ведунья. — Угости всех, будь так добра! Попроси Кассандру помочь тебе.

— Хорошо, — кивнула Мирина, гадая про себя, как бы поделикатнее попросить об этом троянскую царевну, но Кассандра сама подоспела ей на помощь. Похоже, она была благодарна уже за то, что ей нашлось дело.

Плясуньи расселись вокруг костра, бережно достали свои чаши и собрали столики. Мирина раздала всем мешочки с плоскими зернистыми лепешками Гюль. К радости девушки, Лунные Всадницы ели да нахваливали:

— Какие свеженькие!

— Ух, как вкусно!

— Нечасто нам перепадает такой хлебушек!

Жрицы воздали должное и лепешкам, и копченой козлятине, и сыру, и оливкам. Мирина установила свой столик и принялась было за материнский хлеб, но, несмотря на голод, девушку одолевали невеселые мысли. Эта снедь — совсем особенная, нескоро суждено ей вновь отведать стряпню матери! Разом накатила мучительная тоска по Гюль и по родному шатру.

Что за ужасные, постыдные мысли лихорадочно проносились у нее в голове! А что, если она просто-напросто вскочит на Исатис и вернется к Месту Текучих Вод? Погонятся ли за ней Лунные Всадницы? Мирина никогда и ничего подобного не слышала. Однако надо думать, это навлечет позор на всю ее семью.

Девушка огляделась по сторонам: даже холмы вокруг незнакомые! С какой стороны они приехали? Даже этого Мирина не знала. Внезапно на глаза ее навернулись горячие, жгучие слезы — и потоком хлынули по щекам.

Девушки глядели на Мирину с холодным безразличием, ничему не удивляясь, все, кроме Кассандры. Та подобралась ближе и обняла девушку за плечи в простом и безмолвном жесте утешения. От этого ласкового прикосновения слезы полились еще обильнее.

Атиша оглянулась на Мирину со своего места.

— Сегодня — время слез, — промолвила она. — Это хорошо… это правильно. Завтра ты вновь будешь счастлива.

А Мирина все плакала и плакала — и никак не могла успокоиться. Наконец она вскочила на ноги, оттолкнула Кассандру и побежала к конскому загону. Как всегда, Исатис почуяла хозяйку и поспешила к ней. Мирина обняла вороную кобылицу за шею: привычное прикосновение и знакомые звуки и запахи дарили утешение. Мирина плакала, уткнувшись в шелковистую гриву, Исатис терпеливо ждала, ласково пофыркивая. Наконец рыдания девушки поутихли, она подняла голову, чувствуя, что ей стало легче.