Скандал в Дуате - Алекса Богунова

Вечером наша компания, к которой прибились еще несколько симпатичных персонажей обоего пола, заседала в баре за неспешной беседой о том и о сем. Влюбленные тоже были здесь − по обыкновению плечо к плечу, рука в руке. Я больше не чувствовала себя испорченной, и мило улыбалась им, таким приземленным, как и все мы грешные.

Ира выглядела идеально, если за точку отсчета принять ее цель − наповал очаровать Бронислава. Она убила на создание имиджа часа три. Были использованы все средства, чтобы подчеркнуть воздушность и наивность Иры, с одной стороны, и ее готовность к безумствам плоти, с другой. Сексуально растрепанные пряди, будто девушка только что поднялась с постели. Призывная розовая помада. Декольте зашкаливало, разрез на юбке ненавязчиво, но полностью открывал точеное загорелое бедро подруги. Бронислав вел себя прилично и сдержанно, словно понимал, что сегодня решается его судьба − будет, в конце концов, у него в этом отеле секс или нет?

− Ни в чем себе не отказывай. Поверь мне. Только обещай: если тебе что-то не понравится, пулей в мой номер. Я тебя спасу. И никогда ни словом, ни взглядом не напомню тебе о сотруднике мэрии, − поклялась я Ире на ушко.

− Он может быть милым, правда? − глаза Иры вспыхнули признательностью. − Это просто курортное приключение, Полина. Все равно здесь больше не на кого взглянуть. Все, на кого взглянуть можно, с подругами или женами.

− Не оправдывайся. Ты никому ничего не должна. Поступай, как знаешь.

− Ни словом, ни взглядом? Ни одной твоей ужасной шутки? − деловито уточнила Ира.

− Ни одного намека. Я уже забыла. Оставь банковскую карточку и крупную наличность у меня. Если не возражаешь.

− Я возьму долларов тридцать. Как ты думаешь, тридцатки хватит, чтобы заказать вино и фрукты в номер? − церемонно поинтересовалась Ира.

− Более чем.

− Я возьму тридцатку, а остальное пусть будет у тебя.

Теперь я была хоть и не в полной мере, но спокойна за подругу.

Так и вышло, что на следующий день я оказалась в отеле в одиночестве − на громадной территории, где все деревья и кусты усилиями неутомимых садовников стали кубиками, шариками, конусами, пирамидками. Это добавляло пространству сходства с гигантской детской комнатой, в которой ищут совсем не детских развлечений взрослые дети. В первый момент я не поняла, нравится мне новое чувство свободы или нет.

Железнодорожники подорвались в Каир, вернее, супруга Катя потащила усатого Женю проветриться, как только он повадился засиживаться с нами в баре за полночь.

Влюбленные Витя и Валя вдруг решились на поездку к коралловым островам. Тем, кого согревает большое чувство, не страшны зимние ветра. Они взяли с собой маски и ласты − совершенно одинаковые, одного бренда и даже одинаковой степени потертости. Я почему-то поняла, что Витя на Вале никогда не женится. Только если супруга внезапно скончается. Впрочем, в тот день я чувствовала себя доброй волшебницей, несущей человечеству исключительно благую весть о будущем: я наверняка знала, что Витина жена никогда не умрет, не такая у нее философия.

Бронислав побежал известно куда и известно к кому. Курортные будни разметали по интересам и других участников нашего импровизированного сообщества. Такое бывает на отдыхе: вроде масса народу вокруг − и вдруг никого, хоть «ау» кричи.

Я полежала на пляже, подышала морем, побродила по геометрическому царству зеленых шаров и кубов, поприкладывалась то к одной стойке с напитками, то к другой, пофлиртовала с бичбоем, поразмышляла о собственной жизни − словом, примерила роль одинокой неприкаянной пляжницы, которой я наверняка стану после развода с мужем и замужества моей подруги Иры. Я верила, что подруга добьется своего, раз в ней заговорил «внутренний продавец», и она впредь не собирается тратить на чиновников мэрии больше тридцатки за вечер.

Мне вдруг захотелось повременить с разводом.

Я не знала больше, каких изменений в своей жизни хочу на самом деле.

Я наслаждалась одиночеством и самоанализом только до обеда. После обеда мне надоело врать или отмалчиваться в ответ на вопрос «А где ваша подруга Ира?» Оказывается, служащие отеля учитывают каждое наше движение. Все и всё видят и запоминают − кто, откуда, когда, как и с кем. Выхода не было.

Вернее, он был − это богато декорированный выход из отеля, на улицу, забитую магазинами и страждущими торговцами.

На улице я огляделась, выбирая в какую сторону двинуть? По мне, в какую ни поверни − всюду одно и то же. Пока я не покинула зону ответственности отеля и не ступила на променад, продавцы вели себя тихо.

Стоило мне сделать несколько шагов по «ничейной полосе» брусчатки, для торговцев я превратилась в мишень в тире. На меня открыли охоту. О, нет, внешне все выглядело пристойно. Зазывалы не позволяли себе резких движений, как когда-то. В мои руки с настойчивой деликатностью совали карточки с адресами магазинов. Ласково пытались заговорить на общечеловеческие темы с плавным переходом в рекламу товаров.

С легким нажимом предлагали понюхать реплики брендовых духов и местные масла.

Выбрать «уникальный» и «натуральный» папирус.

Отведать восточные сласти.

Приобрести пять маечек по цене двух с шарфиком в подарок.

Выгодно купить местную сумку Шанель и кожаные тапки с вышивкой. Лучше приобрести их в комплекте − тогда скидка.

Заценить эксклюзивные ювелирные украшения. Знаем, плавали.

Посетить новое ориентальное заведение с кальяном. Ага, там из−за дыма официантов не видно.

Намекнули на возможность дегустации по сходной цене местной дури. Неужели я так выгляжу?!

От возможностей бездарно потратить деньги зарябило в глазах и зазвенело в ушах. В итоге, я получила те самые предложения, которые получает всякая одинокая посетительница променада в Египте. Увлекательным шепотом меня принялись зазывать на дискотеку «с продолжением» на всю ночь или даже неделю, если у меня денег хватит.

Погода на глазах поменялась. Ветер вроде стих, что само по себе чудо, а солнце прибавило градус. Я незаметно для себя удалилась от отеля на приличное расстояние. Хорошо бы вернуться на пляж, пока тепло. Я развязала шарф, свободно накинула его на плечи − жарко.Возвращаться по променаду, продираясь через коммерческие предложения торговцев, не хотелось. Я нырнула в ближайшую улочку, которая, петляя между домами, выводила к морю. Я рассчитывала вернуться к своему отелю по пляжу.

Не тут-то было. Дорожка уперлась в тупик с глухим забором. На заборе висела сбитая набок доска с надписью на арабском. Наверняка нечто запретительное. «Не курить», «не сорить», «не влезай − убьет», «пляж закрыт на профилактику». Вдалеке, за кучей мусора призывно плескалось море. И ни одной лазейки к нему. Через кучу мусора я не полезу.