Слабые женские руки - Чарльз Вильямс

— Да не так уж и далеко! — тихо возразил я. —Расстояние не имеет значения, когда девушка, которая убежала из дома, написавнесколько писем, вдруг исчезает. Они поручили мне найти вас, вот почему яздесь. А теперь что делать будем?

Хуанита пришла в замешательство:

— Ничего не могу понять! Мои родители бедные люди, аведь надо много денег, чтобы нанять такого человека, как вы.

— Да, вашему отцу, наверное, придется долго работать,чтобы вернуть кредиторам деньги, которые он занял, — согласился я. —А теперь, может быть, вы расскажете, что произошло?

— Что произошло? — произнесла онапрезрительно. — Разве вы не видите, сеньор? Что может произойти с беднойкрестьянской девушкой, когда она попадает в большой город?

— Я вижу, вам придется рожать в чужом городе, где, безсомнения, у вас нет друзей. Кто отец ребенка?

— Это несчастье, сеньор, но мне очень повезло. Любаядругая на моем месте страдала бы в одиночестве. А мне повезло. Отец ребенкаведет себя как благородный джентльмен, у него есть чувство долга.

— Я вижу, вы очень добрая женщина.

— О! Других судить легко, сеньор! Но большинство мужчинна его месте повернулись бы ко мне спиной. Я знаю, что полностью могу на негорассчитывать до… До конца испытания.

— Ясно. А потом?

— Кто знает? Но он обещал сделать все при условиинеразглашения его имени.

Про себя я должен был признать, что, если все так, как онаговорит, этот тип, видимо, совсем неплохой человек. На его месте девятеро издесяти вскочили бы в первый отходящий поезд.

— А что мне сказать вашему отцу?

— Моему отцу? Разве вы его видели?

— Да. Он чувствует себя хорошо. Почему вы перестали емуписать?

Хуанита развела руками.

— Не знаю. Когда я сбежала от мисс Уайтон, то умиралаот страха. Я была в таком состоянии, что мечтала о смерти. С ума сходила примысли, что мои родители узнают о случившемся. И решила, если ничего не писатьникому, то получится, будто меня вообще нет на свете. Никогда не думала, что сомною может приключиться такое. Думала, вдруг проснусь однажды, кошмар исчезнет,вернусь домой, и все пойдет, словно ничего не было. В голову приходят, сеньор,разные бредовые мысли от страха!

— А теперь? Теперь ведь вы смотрите на происшедшеепо-другому, почему же не написать им? Хуанита согласно кивнула.

— Я была так занята своими собственными заботами, чтоне способна была думать о родных. Завтра обязательно им напишу! Вдруг лицо ееозарилось.

— Он здесь?.. Нет! Не может быть и речи! Сейчас я нехочу видеть отца. Не надо, чтобы он знал про это. — И она показала на свойживот.

— Так что же мне ему сказать?

— Что угодно. Скажем, вам удалось встретиться с однойиз моих подруг. А я куда-то уехала. Ну, не знаю, право. В Неваду, например, а яему обязательно напишу!

Минуту я раздумывал.

— А почему, допустим, вы сказали своей подруге, будтонапишете родным, в то время как сами так долго не давали о себе вестей?

Хуанита сморщила лоб, усиленно размышляя.

— Скажите, со мной был несчастный случай. Да,несчастный случай! Я каталась на лыжах в Солнечной долине, упала и сломалаправую руку. Открытый перелом.

— Что ж, годится.

Я встал и пошарил в кармане в поисках визитной карточки.

— Здесь вы найдете мой адрес и номер телефона. Я знаю,что мистер Икс заботится о вас, но, если вдруг я вам зачем-либо понадоблюсь,дайте мне знать. Обещаете?

Хуанита согласилась:

— Обещаю. Очень вам признательна, сеньор Престон! Всетут так добры ко мне!

Голос ее прервался, было ясно, что вот-вот польются слезы. Ячувствовал себя крайне неловко. То, что произошло с этой девушкой, было деломвесьма обычным, тривиальным. С той лишь разницей, что в большинстве случаевответственное лицо смывается, не заплатив по счету. Я пожелал удачи ХуанитеМоралес и расстался с ней. Спускаясь в лифте, обдумывал, что сказать РамонуМоралесу. Радости мало было от предстоящего разговора. Человек, проделавшийпешком и на попутках четыреста километров, имеет право надеяться на нечтобольшее, чем на Кучу лжи и выдумок. Единственным моим утешением была мысль отом, что правда причинила бы ему немалую боль.

В бар я решил не заходить. Нечего было мне сказать тем двумстудентам. Но тут в голову пришла одна мысль, я остановился около стойкиадминистратора.

— Добрый день, мистер! — машинально сказал мнеслужащий отеля.

— Да мы с вами уже виделись полчаса тому назад! —напомнил я ему. — Мы приходили навестить мисс Моралес. Вспоминаете?

Служащий внимательно посмотрел на меня, потом расплылся вулыбке:

— Ах да! Вспоминаю, мистер! Комната номер сто семь, нетак ли?

— Конечно! Со мной было два молодых человека.

— Не может быть!

— Точно!

И я описал внешность обоих студентов.

— Теперь вспоминаете?

— Конечно, помню! Очень даже хорошо помню! Он был ввосторге. «Хорошо еще, — подумал я, — что нет необходимостирасспрашивать его о временах предысторических. К примеру, об утреннем завтраке,который он ел».

— А не можете ли вы, часом, сказать мне, кто были этидва молодых человека?

Администратор прямо-таки расцвел:

— Ну, разумеется, же! Я не знаю, правда, как их зовут,но последнее время они часто бывают в нашем отеле. Это друзья или, скорее,агенты мистера Хартли.

Он мне сделал просто-таки новогодний подарок.

— Мистер Хартли? Боюсь, не знаю такого, — заявиля, сделав удивленное лицо.

— Чувствуется, что вы не занимаетесь гостиничнымбизнесом, мистер! Во всяком случае, в Монктон-Сити. Мистер Хартли занимается внашем городе организацией всякого рода конгрессов. Промышленников, торговцев,политических деятелей, особенно республиканской партии.

— Понятно. А эти молодые люди, они что, работают умистера Хартли?

— Да, насколько мне известно, дело обстоит именно так.Видите ли, в задачу мистера Хартли при проведении любого конгресса входиторганизация, так сказать, соответствующей обстановки, надлежащей атмосферы. Ивсе служащие у него такие приятные люди, такие славные, что просто трудносказать, друзья ли они или просто агенты.