Таня Гроттер и колодец Посейдона - Дмитрий Емец

Примерно через час матч завершился со счетомтри : два в пользу более опытной команды. Мячи в пасть Искристому забросилиСемь-Пень-Дыр, Таня и Жора Жикин. Жикин, в кои-то веки сам забивший, гордилсяэтим до чрезвычайности – так, что забыл развернуть швабру и едва не впечаталсяв магическую защиту поля. Кое-как усидев, он бросил быстрый взгляд на трибуны,проверяя, не просмотрели ли его поклонницы столь блистательный момент.Поклонницы, в очередной раз убедившиеся в величии своего кумира, прыгали ивертелись на скамейках, точно покусанные оводами. Некоторые на радостяхобнимались. Другие хохотали. Одна рыдала в голос. Правда, вскоре выяснилось,что причина слез была иной. Проглотивший мяч Искристый напомнил впечатлительнойдевушке ее сиамского котика, который точно так же четыре года назад подавилсяхвостом от селедки.

Из двух мячей, заброшенных юношеской сборной,лишь один был красивым. Его провел одиннадцатилетний Боря Горлопуз,стремительным рывком обыгравший защиту. Второй мяч голодный Ртутный проглотилпо недоразумению вместе с Лизой Зализиной, игравшей в его же команде. Чтокасается самой Лизы, то она в этот момент изрыгала проклятия «родненькойТанечке» и смотрела в другую сторону.

Матч закончился. Все спустились и, сложивмагические инструменты, обступили тренера. Они ожидали, что, как это обычнобывает, начнется разбор. Однако Соловей даже не стал ругать тех, кто сегодняиграл из рук вон плохо. Вместо этого он с загадочным видом молчал, наблюдая заджиннами, которые загоняли в ангары сыновей Гоярына.

– Не расходитесь! У меня для вассообщение, самое идиотское сообщение из всех, которые мне приходилось впоследнее время делать! – ворчливо сказал Соловей, когда ворота ангаровнаконец захлопнулись за Ртутным и Искристым.

Баб-Ягун толкнул Таню локтем.

– Через двадцать семь дней назначенматч-реванш с невидимками, к которому мы готовы точно так же, как курица готовак трансатлантическому перелету. Это раз. И два. Как бы ни закончился матч,через две недели после него Таня Гроттер и Баб-Ягун отправляются вМагфорд, – сердито продолжал тренер.

– С какой это радости? Почему они, а нея? – ревниво спросил Семь-Пень-Дыр.

Соловей с хладнокровием пропустил его вопросмимо ушей.

– Целый месяц Таня и Ягун будут жить итренироваться вместе с командой Магфорда, а затем в ее составе примут участие вматче со сборной мира. Все решения принимались на Лысой Горе, в спорткомитете.Вчера туда вызывали Сарданапала. Его и меня поставили перед фактом.

– Но ведь сборная мира она уже… того… вПотустороннем мире? – суеверно спросила неопытная Маша Феклищева.

– Сборная мира того? Это сборная вечноститого!.. Улавливаешь разницу? А сборная мира она не того, а очень дажесего! – захохотал Семь-Пень-Дыр.

– Спасибо, что объяснил, старичок! С меняпроценты с копеечки, и можешь оставить себе всю сдачу! – отвечала емуязыкастая Маша.

Таня поспешно соображала. В первую секунду,когда она услышала свое имя, ей почудилось, что она сорвалась с контрабаса вовремя мгновенного перевертона и теперь падает неизвестно куда, без всякойнадежды нашарить платок-парашют или произнести Чебурыхнус парашютис форте .

– Матч с невидимками? Так, значит, к намприезжает… – услышала она свой замирающий голос.

– Да, кисонька, да, радость моябриллиантовая, Пупперчик твой приезжает! Ванечка будет просто счастлив! Наседьмом небе! Мало ты его мучила, пигалица, мало жизнь ему заедала… Добьешьчеловека, а сама к Пупперу учешешь! Скатертью дорожка! Сквозняк тебе в хвост!Ути-пути! – с ненавистью прошипела Лиза Зализина.

Зализина была вся в слизи. От нее неважнопахло плохопереваренным драконьим кормом, так как ее только что извлекли изжелудка у Искристого.

– Зализина, думай что хочешь. Тольковстань вон там, чтоб ветер в другую сторону дул, а то меня стошнит! –брезгливо попросила Таня.

Лиза вскипела и определенно вцепилась бы ей вволосы, если бы между ними не вырос Баб-Ягун.

– Лизка, остынь! Я Таньку хорошо знаю.Она мирный человек, но ее бронепоезд стоит на запасном пути. Еще десять фраз, итебя придется оттирать тряпочкой от магического барьера. И вообще чего-то янедопонимаю. С какой радости невидимки согласились на реванш? А потом еще,чтобы и нас к себе приглашать? Мы, конечно, классно играем, но можно было найтикого получше!

Соловей ухмыльнулся.

– Насчет кого получше, ты мудро подметил.Приглашают не только вас. Еще кое-кого из оборотней, полярных духов, бабаев.Естественно, лучших, у кого есть шанс усилить команду Магфорда настолько, чтобыона не спасовала перед сборной мира. И, Ягун, это тебя касается – в основнойсостав Магфорда берут только Гроттер. Ты, Ягун, будешь в запасе. Не исключено,что поле тебе придется созерцать издали или в голубых мечтах.

– Лучше просто в мечтах, – поспешноуточнил Ягун. – А как же самая добрая тетя? Как же она допустила, чтобыТаньку пригласили в Магфорд к Гурику?

Тренер пожал плечами.

– Вот уж не знаю! Думаю, все решили вМагществе, не спросив ее мнения. Да и тренер Магфорда не захотел упускатьТаньку. Все-таки в драконболе она… хм… чуток соображает… – Тут Соловей намгновение озадачился, чтобы даже случайно не изменить своим правилам и непохвалить Таню.

* * *

С тренировки Таня возвращалась в большойзадумчивости. Она шла в зыбком тумане своих надежд и опасений, а мимо медленнопроплывали березы и беседки Тибидохского парка. Поэтому, когда перед нейвыросли каменные башни подъемного моста Тибидохса, Таня остановилась взамешательстве. Она попросту не помнила, как дошла сюда.

Здесь же, у рва, толпились другие игрокивзрослой сборной Тибидохса, добравшиеся до моста раньше. Вначале Таня непоняла, чего они ждут и почему не заходят в Тибидохс, а потом сообразила: мостбыл поднят. Среди драконболистов Таня заметила Пипу, Гуню Гломова и Гробыню,которые возвращались из парка и были остановлены подъемным мостом.

Баб-Ягун, благородно тащивший ее контрабас ипотому приотставший, нагнал основную группу.

– Мамочка моя бабуся! Интересно, какой…э-э… без комментариев… гений додумался поднять мост? – поинтересовался он.

– Может, Пельменник? – предположилГорьянов.

– Сокровище мое! Запомни один раз и досклероза! Пельменник максимум до чего может додуматься самостоятельно, это нековырять секирой в носу, да и то потому, что секира казенное имущество, котороенадо беречь. Все остальное он делает исключительно по приказу кого-нибудь изпреподов. Взятки же берет по воле желудка, – отвечал Ягун.