Домик для двоих - Энн Вулф

— Вы что же думаете, этот маленький комок шерсти так быстро научится соображать, где ему справлять нужду?

— Откуда я знаю, — раздраженно ответила Мышка. — У меня никогда не было ни собаки, ни кошки. Только черепашка.

— Да и та наверняка сбежала от вас за тридевять земель. Нет, я все–таки найму домработницу, — решительно заявил он. — По крайней мере она будет вытирать этот чертов запекшийся на плите кофе.

— Вы надоели мне своим чистоплюйством, — фыркнула Мышка. — Делайте, что хотите, только не приставайте ко мне.

Мистер Джи посмотрел на нее каким–то подозрительно спокойным взглядом, а потом поднялся со стула и направился к себе.

Ничего себе наглость, покачала головой Мышка. Неужели он думал, что я стану выгуливать его собаку только потому, что он не может заставить себя выбраться из дома?

Очень скоро мистер Джи сдержал обещание, и Мышка почувствовала все прелести житья в одном доме со щенком и с постоянно — то приходящим, то уходящим совершенно посторонним человеком.

Кроме того, что Мики изгрыз любимые Мышкины тапки, порядочно потрепал единственную выходную сумку и слопал здоровенный кусок супермаркетовской пиццы, от которой у него немедленно разболелся живот, он, ко всему в придачу, испытывал терпение Мышки своим душераздирающим воем, которым, по всей видимости, зазывал в гости всех собак в округе.

Домработницу мистер Джи выбирал, судя по всему, с пристрастием, ибо ею оказалась вовсе не почтенная пожилая матрона, а очень даже привлекательная молодая женщина, любившая носить короткие юбки и весело мурлыкать под нос песенки про любимого, которого она — во всяком случае этот вывод напрашивался из песенок — мечтала найти. Мисси, так звали домработницу, приходила по четыре раза в день. Все четыре раза она выгуливала собаку и один раз прибирала в доме.

Не говоря о том, что ее утренние приходы заставляли Мышку подниматься раньше обычного, — мистер Джи в это время спокойно почивал в своей теплой постельке! — манера Мисси собирать все свитера и сигареты в одну кучу доводила Мышку до бешенства. Привычный упорядоченный беспорядок, изредка нарушаемый вмешательством мистера Джи, в одночасье превратился в упорядоченный хаос, от которого Мышка спасалась лишь бегством в свою комнату, куда Мисси категорически запрещено было совать нос.

Мышка попыталась было настоять на том, чтобы мистер Джи решал свои проблемы другими способами, но у того был лишь один ответ на все ее вопросы: «Если вам что–то не нравится, госпожа Мышка, вы можете съехать». В какой–то момент «госпожа Мышка» всерьез задумалась над этой мыслью, но что–то ее остановило. Не то упрямство, которым ее так часто попрекал мистер Джи, не то чаепития в беседке, от которых так не хотелось отказываться, не то атмосфера дома, к которому она успела всерьез привязаться, не то еще что–то и вовсе непостижимое помешали ей принять окончательное решение.

Гарри, о котором Мышка вспоминала с большой симпатией, но не так часто, как хотелось бы Вики, каким–то — впрочем, Мышка прекрасно понимала, каким именно, — образом нашел ее телефон и позвонил ей с предложением встретиться. Мышка подумала было отказаться, но, к своему удивлению, согласилась. Ей почему–то вспомнились слова мистера Джи о ее отшельничестве, и она почувствовала жгучее желание их опровергнуть.

Обрадованный Гарри поначалу предложил заехать за ней, но Мышка отказалась, решив, что ей пойдет на пользу, если она прогуляется и своим ходом доберется до города. Они условились встретиться на выходе из университета, где он преподавал, и Мышка, с тоской оглядывая свой оскудевший за последние два года гардероб, размышляла о том, в чем именно ей пойти на свое первое за эти два года свидание.

Размышляла она не слишком долго, и из шкафа была извлечена вешалка с единственным платьем — и то, по меркам Вики, слишком уж закрытым. Закрытость его, правда, заключалась в том, что подол прикрывал колени, а декольте было благоразумно спрятано за вставкой из черных кружев. Мышка купила платье только из–за цвета — сочетание фиолетового и черного приятно радовало ее глаз, но Вики находила его несколько мрачноватым и величала почему–то готическим.

К платью Мышка надела длинные сапоги без каблука и глубоко вздохнула, вспомнив свою большую Сумку, в которую при желании можно было уместить не только ноутбук, но еще и книгу. Вместо сумки пришлось взять пакет, и Мышка, оглядев себя с ног до головы, пришла к выводу, что в городе придется все–таки наведаться в магазинчик и купить сумку.

Мистер Джи еще спал, когда Мышка вышла из дома, испытывая некоторое злорадство при мысли о том, в какой ярости будет пребывать песнелюбивая домработница Мисси, когда полчаса простоит под хозяйской дверью.

Жаль было только Мики, поэтому Мышка выпустила щенка в сад, чтобы он не очень скучал и томился в одиночестве. Мики благодарно вильнул хвостом и даже ткнулся влажным носом в ее руку, отчего в Мышке, наверное, впервые проснулись к этому существу тепло и нежность.

Выбор сумки конечно же затянулся, поэтому очень скоро Мышка поняла, что опаздывает на встречу с Гарри. Добравшись до университета, она взглянула на часы и с облегчением убедилась, что опоздала всего–навсего на десять минут.

Гарри тоже опоздал — через несколько минут Мышка различила его профиль в толпе выходящих из университета студентов и преподавателей. Рядом с ним она заметила какую–то высокую ладно скроенную женщину, но та быстро сбежала по ступенькам и растворилась в толпе.

Мышка помахала рукой Гарри. Он помахал ей в ответ. Кажется, это было в ее жизни, и даже не раз. Вот только сердце почему–то уже надрывно не дребезжало в груди.

Дэниел открыл глаза и с величайшим трудом заставил себя подняться с кровати. Вроде бы не пил, а голова раскалывается так, словно выпил не меньше двух, а то и трех бутылок вина. В доме было тихо. Впрочем, госпожа Мышка иной раз вела себя действительно по–мышиному: запиралась в своей маленькой норке и не издавала ни звука.

Вики сказала, что ее подруга когда–то писала. Интересно — что? Судя по порядочной дозе сарказма, которую она извергала всякий раз, когда открывала рот, это были явно не дамские романы. Впрочем, кто знает, какой она была когда–то. Ведь у каждого есть свое «когда–то», «сегодня», а вот «завтра» — далеко не у всех.

Дэниел горько усмехнулся собственным мыслям и поплелся принимать душ. Дом по–прежнему молчал, и это неприятно настораживало. Приняв душ и поджарив гренки, Дэниел вспомнил о щенке — уж если не Миа, то он–то точно должен был дать о себе знать воем или поскуливанием. Дэниел пробежался по квартире, даже постучал к Миа, но из норки не донеслось ни звука. Мики тоже нигде не было. Из кухни донесся запах гари, и Дэниел вспомнил о гренках. Когда он снимал с плиты сковородку, наполненную скукожившимися черными комочками, перед его глазами встала картинка того, как в последний раз они с Миа поскандалили из–за сбежавшего кофе.

Может быть, она все–таки не выдержала и ушла? — подумал Дэниел, и если раньше эта мысль принесла бы ему некоторое облегчение, то теперь заставила испугаться. Нет, успокоил, он себя, Миа слишком упряма, чтобы так просто сдаться. Или все–таки ушла? Но тогда где щенок? Может быть, она впустила Мисси и та забрала его на прогулку? Но где тогда Мисси?