Клятва золотого дракона - Ирина Лазаренко

Но Нелла не знала, как вести себя с сегодняшним Илидором, взъерошенным и нервным. Гномка даже боялась, пожалуй – нет, не того, что он может ей навредить, хотя теперь она видела, что тьма действительно клубится между его крыльями и спиной. Нелла боялась собственного неловкого слова, которое заденет дракона еще сильнее, обидит его, еще дальше качнет его в ту сторону, к мраку под крыльями, и еще она очень-очень, до дрожи в пальцах боялась, что Илидор, рассердившись, сейчас вскочит и уйдет из этого дома, шарахнув дверью – она почти видела, как он вскакивает и убегает.

Кто бы двадцать дней назад сказал Нелле, что ей трудно будет представить свой дом без золотоглазого дракона! Она бы такого шутника огрела коромыслом!

– Значит, драконы разные, – повторила она осторожно. – Мы знаем, конечно, что они отличаются сущностями. Магией.

– Не только, – Илидор нервно махнул рукой, – еще взглядом на мир и способом действий, и отношением ко всему вокруг. Некоторые даже не очень ненавидят Донкернас, представляешь? И не очень мечтают вырваться на волю. – Дракон стиснул кулаки, с силой вдавливая их в столешницу, сопротивляясь желанию вскочить. – Многие не знали другой жизни, и не всем даже хочется её узнавать, а некоторые решили просто ждать, и терпение их безгранично, есть и такие, что смирились, привыкли. Донкернас – не для всех тюрьма или же не такая тюрьма, какую ты представляешь. У многих драконов достаточно пространства в холмах Айялы, некоторые живут там почти свободно, лишь иногда выполняя всякие поручения для эльфов. Конхард говорил, ему доводилось видеть свободно летающих драконов – наверняка это был кто-нибудь из слышащих воду или эфирных…

Илидор говорил всё быстрее, его слова выскакивали, как зернышки из перевернутого мешка – нельзя уследить за каждым, но больше не горбился, и глаза его стали яснее.

– Нет, другие драконы причиняют эльфам всякие хлопоты, ведь есть разные способы навредить тюремщику, не нарушая Слова, пусть эльфы и делают всё, чтобы не дать нам такой возможности, многих драконов они держат в цепях или в чуждых стихиях, чтобы гасить их магию. И еще, да, ты понимаешь, эльфы используют много машин, чтобы удерживать драконов – это не такие машины, как ваши, они не напитаны магией и не имеют разума, но эльфы делают всё, чтобы мы ненавидели любые машины. Многих драконов освобождают от пут лишь на то время, что требуется для выполнения всяких эльфских поручений.

Илидор вдруг замолчал, уставился невидящими глазами на шкаф с мисками и кружками. Кулаки его сжались еще сильнее, крылья с шорохом раскрылись, едва не свалив корзины со снедью, которую Конхард купил на привратном рынке.

– И драконы помогают? – быстро спросила Нелла.

– Их связывает Слово, – Илидор мотнул головой. – А эльфы могут потребовать самых разных вещей. К примеру, сказать, чтобы ледяные драконы заморозили им небольшую реку. Ну, если требуется организовать переход, и нет нужды строить мост. Ледяной дракон может со временем надышать целый подпол льда, чтобы хранить в нем мясо – очень удобно, когда у тебя не один ледяной дракон, и осенью никто не помешает тебе скупить всё мясо в округе, чтобы потом задрать на него цену. А может быть, семейство таких драконов превратит в ледяной городок деревеньку, которая задолжала податей за четыре года.

Нелла охнула, прижав ладонь ко рту. Подумать только: в прежние времени вот такие точно чудовища жили здесь, под землей, они могли прийти в Гимбл, они воевали с Гимблом! Конечно, гномы дальних городов первыми стали теснить драконов с обжитых теми мест, но ведь…

И этот милый золотоглазый дракончик Илидор, безобидный, как домашняя кошка, он вырос среди таких ужасных монстров!

– Конечно, многим это не нравится, – Илидор смотрел сквозь Неллу. – Ледяные драконы вовсе не испытывают радости, замораживая поселения. Слышащие воду очень злятся, когда их вынуждают высушивать деревья… И я не знаю, кого больше: драконов, которые просто живут среди всего этого, стиснув клыки, и ждут, когда эльфы наконец вымрут, или же тех, кто хочет найти способ вырваться на волю. Ведь эльфы строго следят, чтобы те, вторые, не получили свободы действий, не смогли обменяться мыслями друг с другом, понять, сколько их, утвердиться в своих намерениях – ведь тогда эльфам пришлось бы очень туго! Конечно, и без того иногда кто-нибудь сбегает, но это не то же самое, что единовременный побег многих, способный посеять панику в окружающих селениях и эльфских умах, подстегнуть решимость драконов, которые проживают свои годы в апатии и терпеливости. Наверное, это не привело бы ни к чему, ведь нет способа нарушить данное Слово, не потеряв голоса, но эльфам выгоднее, когда драконы послушны и рядом, а не когда они нарушают эльфские планы. К тому же нам неплохо удаются всяческие диверсии, и много разных вещей мы могли бы придумать, объединившись.

– Неужели вы даже не пытались? – возмутилась Нелла. – Разве можно жить вот так?

Впрочем, кто знает, как можно, как нужно и как лучше, если впереди у тебя – сотни лет!

– Драконов держит Слово, – повторил Илидор. Его крылья с шорохом сложились, и гномка тихонько выдохнула: корзины устояли, яблоки не рассыпались по всему полу. – Если драконы улетят, то станут людьми навсегда и погибнут, ведь они ничего не умеют, а эльфы будут охотиться за ними. А если не улетят – тогда рано или поздно они станут свободными. Уж сколько рас появилось и сгинуло в подземье и под солнцем – драконы пережили всех и переживут тех, кто ходит сегодня по земле и под ней. Но некоторые всё равно сбегают, а ведь у эльфов каждый из нас на счету… Потому они стали воспитывать из драконышей шпионов. Не знаю, как им это удается, ведь это извращение самой нашей сути – предать интересы драконов ради других существ, но иногда так происходит. Некоторые старшие драконы говорят, будто Донкернас меняет нашу суть, а может быть, не Донкернас, а сама жизнь в солнечном мире. Словом, эльфы превращают некоторых драконов в своих… союзников, действующих не по принуждению, а по собственному желанию, и мы вынуждены жить в постоянной оглядке, взвешивать каждое своё слово.

Илидор вздохнул, взял кувшин и принялся наливать в чашку воду. Нелла с большим облегчением заметила, что, несмотря на жуткие вещи, о которых дракон говорил, он стал двигаться и звучать намного спокойнее, и клубы мрака сделались почти незаметными под его крыльями.

– Однако всё находилось в каком-никаком равновесии, ведь незыблемы были две вещи: никто из драконов не может нарушить Слова, не потеряв своей ипостаси, и мы нужны эльфам. Во многом они возвысились благодаря нам, они привыкли пользоваться нашей силой, строить планы, опираясь на нас, и волей-неволей они заботились о нас и берегли наших драконышей.

– Выходит, вас осталось немного?

– Совсем мало. Почти все погибли здесь, в Такароне: кого убили ваши машины, а многие просто перестали быть, потратив в борьбе всю магию… все жизненные силы. Из тысяч драконов разных видов, что жили под землей, наверх ушло несколько десятков, пять семейств: снящие ужас, ледяные, эфирные, слышащие воду и ядовитые. Не все пережили первые недели под солнцем, а потом эльфы едва не угробили оставшихся, вынуждая делать так много, что мы снова стали гибнуть, полностью истощенные. Мы не плодимся быстро и продолжаем подчас гибнуть в Донкернасе, так что…