Клятва золотого дракона - Ирина Лазаренко

– И впрямь, не думаю, – удивился Йоринг. – Только это не мне решать, брать вас с собой или нет, но меня вы немного убедили. Это странно. Мне это не нравится. Я приду завтра за списком… и с ответом.

Когда Йоринг вышел из архива, Иган утерла со лба пот и спиной сползла по стене – ноги подогнулись.

Она не стала сразу огорошивать стража, что желает не только дополнить карты подземий, но и найти место, где принял последний бой отряд Грульда Кулака. В этом отряде были прадед и прабабка Иган, и всё, что семье осталось от них – рукоять молота.

Иган с детства так завораживали истории про войну и драконов, так восхищала эта оставшаяся от предков рукоять, местами гладкая и местами шершавая, с отверстиями, чтобы уменьшить ее вес, со рваным косым сломом в том месте, где откололась верхняя часть. У Иган была даже специальная перевязь, чтобы носить рукоять, и гномка всегда ее надевала на праздники и в дни чествования предков. И мечтала найти где-то далеко в подземьях то самое место, где бился отряд Грульда. И, быть может, Иган обучилась грамоте и стала векописцем только потому, что это был единственный способ узнать что-то о предках, а если повезет – дождаться того дня, когда можно будет самой спуститься в подземья.

Да, Иган Колотушка была той еще чудачкой.

2.4

двадцатый день сезона свистящих гейзеров

По Топазному залу разливалось тепло, трепетными сполохами отражался на желтых стенах такой же желтый свет многочисленных ламп: фигурные кованые подставки со сложным кружевным плетением, колпаки из стекла – прозрачного, вершинного, не местного. Блестели огоньки на оградках трехрядного амфитеатра, на мозаичном полу: вкрапления черного мрамора на желтом. Возвышение с троном-креслом, сплетенным из лозы, оставалось пустым. Торжественными стражами подпирали потолок колонны с лицами предков, выложенными камнями: серыми, черными, белыми.

Король Югрунн Слышатель, славный потомок Ёрта, и восемь его советников шествовали к центру зала, к большому кругу, выложенному крупнейшими и желтейшими топазами, которые когда-либо находили в горах Такарона. В кругу уже стоял Илидор, стоял и задорно сиял золотыми глазами – казалось, они состоят из горстей начищенных монеток, что ярче и драгоценней любых топазов. Зрачок, расширенный, едва заметно вытянутый кверху – вкрапление черного мрамора в золоте. Глаза улыбались, дракон улыбался, тихонько мурлыкал себе под нос, разглядывая приближающихся гномов. Его вид, его поза, его мурлыканье были одним сплошным нарушением этикета, разумеется, но откуда дракону знать про этикет?

«И тогда души тех, кто пал в бою, не осенив себя славой, съел Брокк Душеед, – звучал в ушах Илидора голос Неллы, – Брокк – самое жуткое создание, когда-либо обитавшее в этих горах. Он похож на чернильную кляксу размером с полдома и может принять любую форму. Но в любой форме он останется леденящим ужасом, воплощенной безысходностью».

– Дракон, – советники остановились за границей выложенного топазами круга, внутрь ступил только король Югрунн Слышатель.

Илидор помедлил, с интересом разглядывая гнома. Немолодой, с лицом чисто выбритым, смелым и властным, морщинистым, словно кора дерева бубинга, седые волосы стянуты в хвост, на висках татуировки в виде трона и той же формы крупная пряжка на поясе, за которым он держит большие пальцы рук. Югрунн стоит, распрямив плечи, едва заметно отставив правую ногу. На нём бледно-желтая рубаха из шелка, свободные штаны, наверняка скрывающие деформированное колено, и башмаки с толстой мягкой подошвой.

В ближайшем ряду амфитеатра возник лысый векописец с чернильницей и свитком пергамента, возник почти беззвучно, если не считать шороха черно-серой мантии.

Приветствуя короля, Илидор медленно и едва заметно наклонил голову. В ушах его продолжал звучать голос Неллы, и дракон не собирался ничего делать с этим:

«Брокк Душеед ползёт по полю битвы, как мохнатая гусеница, обросшая клоками тьмы, и собирает свою жатву. Брокк Душеед приходит в мирные дома, в шахты, в сторожевые башни и собирает, собирает там свою жатву. Брокк Душеед приходит за душой каждого гнома, который жил мелко и умер трусливо».

– Я готов услышать и с уважением принять твоё Слово. – Мощный голос короля едва заметно подрагивал. – Когда ты его выполнишь, взамен я дам тебе возможность пройти дальше через горы Такарона, поделюсь картами и знаниями про всё, что встречалось нам в дальних подземьях. А также запасами и сопровождающими, я выделю для тебя столько гномов, сколько потребуется, чтобы ты смог преодолеть подземья до северного выхода на поверхность.

«Но Брокк Душеед – не дух Такарона, не его дитя и не чуждая суть, приходящая извне. И он не появится, пока его не позовут».

Илидор снова слегка наклонил голову. Лицо Югрунна посуровело, точно кора дерева бубинга вмиг иссохла без влаги.

– Даёшь ли ты мне Слово приложить своё драконье чутьё гор для поисков утерянной нами машины-бегуна? Даёшь ли Слово пройти так далеко вглубь подземий, как потребуется, плечом к плечу с нашими стражами, воинами, учеными, делить с ними еду и воду, сражаться с ними, когда это потребуется? Даёшь ли Слово не искать обманных путей и оставаться верным своей цели, пока она не будет выполнена, или пока ты не поймёшь, что достичь её невозможно?

С каждой фразой короля губы Илидора сжимались всё сильнее, ярче разгорались золотые глаза, бледнее становились щеки. В опустившейся на камни тишине он сделал короткий быстрый выдох и с расстановкой проговорил:

– Я, Илидор, золотой дракон, даю тебе такое Слово, Югрунн Слышатель, и пусть я утрачу свой голос, если нарушу его.

«Брокк Душеед – такой неумолимый, такой страшный и могучий – всего лишь порождение нашего собственного страха. Каждый, кто живет мелко и умирает трусливо, своим же последним вздохом и порождает Брокка Душееда. Порождает и призывает по свою душу собственного, могучего, неумолимого Брокка Душееда!»

Восемь советников стояли за кругом, едва дыша, поедая глазами дракона и своего короля. Тишину нарушал только лихорадочный скрип пера векописца.

– Я ценю твоё упорство и отвагу, дракон, – тепло произнес Югрунн, улыбнувшись настолько дружелюбно, насколько способен дружелюбно улыбаться немолодой гном с лицом морщинистым, словно кора дерева бубинга. – Я знаю, драконы храбры, многие твои сородичи не убоялись бы встретиться лицом к лицу с опасностями нынешнего подземья. Но мало кто из них отважился бы искать машину, даже будь его выбор столь мал, как твой.

Гномы разом выдохнули и отвернулись, пряча ухмылки, но некоторые неодобрительно покачали головами. Ближайший советник Ндар едва заметно нахмурил брови: он непременно сообщит потом королю о своём мнении по поводу этой гадкой шпильки, которую вовсе не обязательно было втыкать в дракона. Что поделать, таким уж был Югрунн Слышатель: способным поссориться со всем миром за право благородно подставить плечо поверженному врагу – и способным с разбега сигануть ему прямиком на любимую мозоль.

К величайшему изумлению почтенных гномов, совершенно вразрез со всяческим представлением об этикете и с самим духом этого величественного зала, Илидор громко рассмеялся и с резким хлопком наполовину развернул крылья плаща, вынудив почтенных гномов отшатнуться. Только Югрунн не двинулся с места, и ничто не дрогнуло в его лице.