Последняя тайна - Гарри Килворт

Нюх проигнорировал реплику и продолжил:

— Разумеется, если вы казните нас за то, что мы напились из вашего источника — без чего мы бы все равно умерли, — вы сможете украсть все наше имущество. Этого, очевидно, вы и хотите. А между тем грабить убитых — худший вид воровства!

Воины-сцинки тихо загудели.

— Да как вы смеете подозревать, что мы способны на такое страшное преступление?! — воскликнул Шамилион. — Это он вам такого наговорил? — Копье уткнулось в тушканчика. — Этот прохвост, эта лживая, подлая песчаная крыса? Пора медленно поджарить его на самом горячем огне! Он пройдет по Канату Смерти, а мои воины будут стегать его прутьями! — Шамилион указал на Нюха и остальных ласок. — А вы отобедаете со мной!

Это было полной неожиданностью. Угроза смерти, смертный приговор вдруг сменились приглашением отобедать! Хотя это не было приглашением. Это был приказ. Ласкам связали задние лапы, и им пришлось проскакать весь путь до деревни сцинков. Там их сытно накормили жареными ножками воробьев и пресными лепешками — и приказали отдыхать в тени. Плаксе поведение сцинков показалось подозрительным.

— Нас начали откармливать на убой, — застонал он.

— Как бы то ни было, они не каннибалы, — сказала Бриония. — Они не станут есть разумных зверей.

— Костоломка права, есть нас не будут, — подтвердил Калабаш, имея в виду профессию Брионии. — Но я все равно не верю этим дикарям. Думаю, они пригвоздят нас медными булавками к пальмам и высосут из нас кровь.

Вскоре после этого пророчества Калабаша развязали и приказали ему с завязанными глазами пройти по канату над невысокой песчаной грядой. Внизу по каждую сторону каната были воткнуты в песок острием вверх хорошо отточенные ножи. Если тушканчик потеряет равновесие и упадет, он неминуемо напорется на них. Но ему не позволили просто так пройти по канату. Нет, сразу, как только он пошел, раскачиваясь и обливаясь потом, сцинки стали стегать его прутьями, чтобы сбить с каната на смертоносные лезвия.

— Не волнуйтесь, я побывал во многих передрягах и, как видите, жив, — дрожащим голосом успокоил он ласок. — Однажды, припоминаю, я попал в пещеру, где…

— Тихо! — рявкнул Шамилион. — Ты должен идти по Канату Смерти, не разговаривая со своими друзьями. Можешь хныкать, стонать, молить о пощаде, но только не болтать.

Калабаш замолчал, крепко сжал канат когтями, напряженно вытянул передние лапы и хвост, чтобы удержать равновесие. С трудом он добрался до конца и упал в песок, где его продолжили колотить прутьями. Плакса зашикал. Грязнуля засвистел. Нюх потребовал прекратить избиение. Бриония попросила разрешения оказать помощь жертве. Когда ей наконец позволили это сделать, она, к своему удивлению, обнаружила, что Калабаш клацает зубами, пытаясь скрыть веселье.

— Но… но вы… Вы нисколько не пострадали! — воскликнула она.

Калабаш сел и уставился на ласок. Его переполняло веселье. Некоторые из ящериц тоже не могли сдержаться. Они опустили копья и уселись на песок. Шамилион затараторил как сумасшедший, довольный шуткой.

— Попались! — пищал он. — Калабаш со всеми экспедициями такое проделывает!

Нюх помотал головой.

— Так это был спектакль? — спросил он. — Я с самого начала это заподозрил.

— Ну, это все затем, чтобы вас развлечь, мои добрые друзья, — утирая слезы, сказал Калабаш. — Вы наши гости, и шутка должна вам понравиться. Конечно, на Кашемировом Пути мы столкнемся и с настоящими опасностями, но я подумал, что вы оцените это приключение. Почему вы не щелкаете зубами? Это ведь очень смешно! Очень забавно!

— Я рада, что вы так думаете, — холодно сказала Бриония.

— Да у меня от страха чуть шерсть на шее не повылазила! — кипел в ярости Плакса. — Я так перепугался, что чуть не лишился своей шубки. Я думал, мы умрем. Я думал…

— Да, но ты должен признать, Плаксик, это действительно было забавно, — клацая зубами, усмехнулся Грязнуля. — Нас провели по первое число!

Лишь некоторое время спустя Нюх и его друзья оказались в состоянии признать проделку Буряка действительно забавной. Их одурачили, и поделом им. Сидя у костра и вдыхая запах жареной полевки, они беседовали с Шамилионом о своем путешествии.

— Я вам не завидую, — сказал он. — Вскоре вам предстоит переход через болота. Там, в тростниковых зарослях, живут одичавшие люди. Они питаются рыбой и семенами трав, но без колебаний нападут на вас. Я бы на вашем месте не спешил, чтобы вашими черепами они украсили свои копья.

У Плаксы от страха зашевелились бакенбарды.

— Это тоже шутка, да?

— Вовсе нет, — уже серьезно сказал Калабаш. — Я этих людей видел. Они носят шкуры как разумных, так и глупых зверей. На их головах можно увидеть шапки как из меха ласки, так и из шкурки полевки. Мы должны быть готовыми к трудностям, друзья мои. Идите за мной и ни на шаг не отклоняйтесь от пути. И будьте внимательны!

Плакса взглянул на пляшущие по стенам пещеры тени. Впервые он почувствовал, что находится в совершенно незнакомом месте. Там, в Туманном, он видел только цивилизованных людей, но и от них не был в восторге. Здесь же, стало быть, могут встретиться и совершенно дикие особи. Приятного мало.

С одной стороны, Плаксе ужасно хотелось домой, в дорогой старый Туманный, с его мощеными улицами и переулками, с другой — его манили приключения. Здесь он присутствует при возникновении легенды! Историки опишут это путешествие, и его, Плаксы, имя, несомненно, украсит памятную доску на стене Королевского Географического Общества!

И все же… И все же как уютно горел камин в его маленькой квартирке!

— Плаксик?!

— Что? Ах, прости, Грязнуля, ты что-то сказал?!

— Пора спать. Завтра предстоит длинный переход.

— Да, конечно. Грязнуля, а ты скучаешь по Туманному?

— По Туманному? Где вечные ветра, сырость, полгода желтый туман, нищие на улицах и мрачные тюрьмы на каждом углу! Где полицейские готовы схватить тебя ни за что! Где разбойники за каждым углом только и ждут, как бы прикончить тебя и отнять кошелек! Где каждое утро в реке утопленники! — Грязнуля вздохнул. — Конечно, я жуть как скучаю по нему! А ты?

— Я тоже. Спокойной ночи, Грязнуля.

— Спокойной ночи, Плаксик.

Все проснулись на заре, готовые тронуться в путь до наступления жары. Ночью же здесь стоял пронизывающий холод. Вода в бурдюках замерзла. Нюх проснулся с сосульками в бакенбардах, с онемевшими от холода лапами. Спали все плохо, потому что из-за резкого перепада температур ночью камни трескались со звуком, напоминавшим пистолетный выстрел. Да, пустыня была негостеприимным, малопригодным для жизни местом.

Понемногу лапы Нюха обрели чувствительность. Бриония тем временем уже осматривала сцинков, годами не видевших ветеринара. Грязнуля и Плакса разводили костер, чтобы приготовить завтрак, а сцинки пока бездействовали. Нюх знал, что рептилии — хладнокровные существа. Все тепло они берут от солнца, поэтому после холодной ночи они должны некоторое время полежать, чтобы прийти в себя. Наконец одна из ящериц подошла к ласкам, потирая передние лапки: