Повседневная жизнь в Северной Корее - Барбара Демик

«Установление чучхе по сути означает, что народ сам руководит революцией и перестраивает страну. Это означает, что надо рассчитывать только на себя, не завися от других государств, жить своим умом, верить в собственные силы, выказывать революционный дух самобытности», — разъяснял Ким Ир Сен в одном из своих многочисленных трактатов. Такие призывы не могли не вдохновлять гордую нацию, чье достоинство на протяжении веков попиралось иноземцами.

Оказавшись у власти, Ким Ир Сен приспособил идеи, выработанные в ходе партизанской борьбы с японцами, для нужд управления обществом. Он убедил северных корейцев, что источник силы человека в подчинении частных интересов интересам коллектива и что обществу не подобает бездумно брести туда, куда направит его демократическое волеизъявление совокупности разрозненных индивидуумов. Народ должен безоговорочно следовать по пути, решительно проложенному Великим Вождем. Конечно же, вождем был не кто иной, как сам Ким Ир Сен.

Но и этого ему показалось мало. Кроме подчинения он требовал еще и любви. На красочных плакатах Ким Ир Сен стоял, окруженный розовощекими детишками: они с обожанием смотрели на него, а он одаривал их широкой белозубой улыбкой. На заднем плане виднелись игрушки и велосипеды: северокорейский вождь не желал быть Иосифом Сталиным, он хотел быть Дедом Морозом. Его круглое лицо с ямочками на щеках выглядело более добродушным, нежели лица других диктаторов. Как отцу в конфуцианском смысле этого слова ему полагалось пользоваться любовью и уважением народа. Он хотел стать неотъемлемой частью каждой северокорейской семьи. Этот конфуцианский коммунизм имел мало общего с идеями Маркса и напоминал, скорее, идеологию японской монархии, где император был солнцем, которому поклонялись все его подданные.

В какой-то степени все диктатуры похожи друг на друга. Сталинский Советский Союз и маодзэдуновский Китай, Румыния Чаушеску и Ирак Саддама Хусейна — все эти режимы имели одинаковую атрибутику: огромные памятники на каждой площади, портреты, висящие в каждой конторе, наручные часы с лицом диктатора на циферблате. Но Ким Ир Сен поднял культ личности на новый уровень. Он выделяется из ряда диктаторов XX века благодаря обращению к вере как к механизму манипулирования народом. Он понимал значение религии. До революции, когда в Пхеньяне процветала христианская община и город слыл Иерусалимом Дальнего Востока, брат матери будущего вождя был протестантским священником. Придя к власти, Ким Ир Сен закрыл церкви, запретил Библию, выслал верующих в глухие районы страны и приспособил христианские догмы и христианскую символику для собственного прославления.

Телеведущие говорят о Ким Ир Сене или Ким Чен Ире с таким же почтением, с каким проповедники-пятидесятники произносят имя Бога. Газеты Северной Кореи публикуют рассказы о сверхъестественных явлениях: охваченное штормом море успокоилось, как только моряки, цепляясь за борт тонущего корабля, запели песню, прославляющую Ким Ир Сена.

Когда Ким Чен Ир шел по демилитаризованной зоне между Северной и Южной Кореями, таинственная дымка сгустилась над землей, чтобы скрыть его от взоров вражеских снайперов. Он мог заставить деревья расцвести, а снег — таять. Если Ким Ир Сен был Богом, то Ким Чен Ир — сыном Божьим. В день его рождения на небе появилась великолепная двойная радуга и зажглась звезда, подобная той, что принесла людям весть о пришествии Спасителя. Ласточка спустилась с облаков, прославляя «военачальника, который будет править миром».

Культ вождя в Северной Корее доведен до комической крайности. Мы смеемся над чрезмерностью пропаганды и доверчивостью населения. Но следует помнить, что граждане КНДР, воспитывающиеся в заводских детских садах, где они проводят по четырнадцать часов в сутки, с самого детства подвергаются идеологической обработке, что в течение пятидесяти лет каждая песня, каждый фильм, каждая газетная статья, каждый уличный стенд прославляют Ким Ир Сена, что страна надежно изолирована от всего, способного посеять сомнение в святости вождя. Как тут не поддаться обману?

В 1972 году, когда вождю исполнилось 60 лет (в Корее эта веха по традиции считается особенно важной), Трудовая партия стала распространять нагрудные значки с его изображением. Вскоре всему населению страны было предписано носить их на груди слева, у сердца. В доме госпожи Сон, как и в каждом северокорейском доме, портрет Ким Ир Сена висел на совершенно пустой стене. Людям не разрешалось вешать на ту же стену, где красовался лик вождя, что-либо еще, даже фотографии своих кровных родственников. Ким Ир Сен единолично заменял гражданам всю семью — по крайней мере до 1980-х годов, когда изображения Ким Чен Ира, провозглашенного секретарем Трудовой партии, появились рядом с изображениями его отца. Позже к ним добавилась еще одна картинка — отец и сын вместе. Газеты Северной Кореи любили печатать очерки о героях, пожертвовавших собой ради спасения портрета вождя от пожара или наводнения. Трудовая партия раздавала изображения Ким Ир Сена и Ким Чен Ира бесплатно вместе с куском белой ткани, который предписывалось хранить в специальной коробке под рамой и использовать только для протирания лучезарных ликов. Это было особенно важно в период дождей, когда пятна плесени проникали под стекло. Приблизительно раз в месяц инспектор из полиции нравов мог прийти и проверить чистоту портрета.

Госпожа Сон не нуждалась в посещениях полицейских, чтобы держать изображения вождей в чистоте. Даже в сумасшедшей утренней суете, скатывая циновки, готовя завтраки, подталкивая детей к дверям, она не забывала быстро протереть портреты тряпкой. Некоторым женщинам не нравилось носить нагрудные знаки с Ким Ир Сеном, потому что булавки оставляли дыры и ржавые пятна на одежде, но только не госпоже Сон. Однажды, переодевшись второпях, она забыла приколоть значок, и на улице ее остановил подросток с повязкой на руке. Такие дружинники, члены Союза социалистической молодежи, следили за соблюдением общественного порядка, останавливая прохожих, которые не носят значки. Нарушители, пойманные впервые, отправлялись на прослушивание дополнительных лекций по политинформации и получали пометку в личное дело. Но госпожа Сон, поняв свою оплошность, пришла в такой неподдельный ужас, что парень отпустил ее, ограничившись предупреждением.

Хи Сок старалась жить в полном соответствии с указаниями Ким Ир Сена, которые она заучивала наизусть во время вечерних политзанятий на фабрике. Даже ее повседневная речь была приправлена его изречениями. «Верность партии и преданность родителям — высочайшие качества революционера», — так госпожа Сон обычно усмиряла разбаловавшихся чад. Дети должны были помнить, что они всем обязаны вождю нации. Как и другие маленькие северокорейцы, они никогда не праздновали собственных дней рождения, а только День рождения Ким Ир Сена (15 апреля) и День рождения Ким Чен Ира (16 февраля). Это были государственные праздники, когда у людей на столах появлялось обычно отсутствовавшее в рационе мясо. После начала энергетического кризиса эти даты стали единственными, когда включалось электричество. В преддверии Дней рождения вождей Трудовая партия выделяла каждому ребенку около килограмма сладостей: печенье, мармелад, шоколад, жевательную резинку. Детям такой подарок казался настоящей роскошью.

Лакомства нельзя было есть до праздника. Некоторые матери закрывали на это глаза, но не госпожа Сон. В положенное время дети выстраивались перед портретом вождя, чтобы выразить ему свою благодарность. Они синхронно кланялись в пояс, прочувствованно говоря: «Спасибо тебе, дорогой отец Ким Ир Сен», — а мать смотрела на них и удовлетворенно кивала.