Повседневная жизнь в Северной Корее - Барбара Демик

Инцидент был исчерпан. Испуганный пережитым, Чан По теперь осторожнее высказывался на людях, зато в мыслях заходил далеко. Много лет Чан По боролся с сомнениями, которые порой закрадывались ему в душу. Теперь эти сомнения сгустились до полного неверия. Как журналист Чан По получал больше информации, чем обычные люди. В радиовещательной компании провинции Северный Хамгён он и его коллеги слушали неотредактированные новости заграничных СМИ и обрабатывали их для использования внутри страны. Что-либо хорошее, случавшееся в капиталистических странах, особенно в Южной Корее, где в 1988 году проводились Олимпийские игры, вымарывалось. Забастовки, природные катаклизмы, беспорядки, убийства и прочие безобразия подробно освещались.

Чан По делал производственные репортажи. С записной книжкой и магнитофоном он посещал коллективные фермы, магазины и фабрики, разговаривал с их руководителями. На работе, в отделе новостей, он авторучкой (в редакции не было пишущих машинок) писал статьи о прекрасном состоянии экономики. Чан По всегда находил положительные аспекты в имеющихся у него фактах, но старался, чтобы материал все-таки выглядел правдоподобно. После того как статьи редактировались начальством в Пхеньяне, в них уже не оставалось даже проблесков правды. Чан По лучше, чем кто-либо другой, знал: экономические достижения Северной Кореи — сплошная ложь. Так что у него были веские основания посмеяться над репортажем с фабрики резиновой обуви.

На радиостанции у мужа госпожи Сон был близкий друг, который разделял его непрерывно растущее неуважение к власти. Когда тот приходил в гости, Чан По откупоривал бутылочку приготовленного женой самогона, и после нескольких рюмок друзья начинали откровенничать.

— Что за банда лжецов! — горячо восклицал Чан По, стараясь, однако, не повышать голос, чтобы его не услышали соседи за тонкой стенкой. — Все они жулики.

— А сынок еще хуже, чем папаша.

Ок Хи подслушивала разговоры отца с другом. И молча кивала в знак согласия. Однажды Чан По поймал ее за этим занятием и попытался прогнать. Но потом сдался. Взяв с дочери обещание молчать, он посвятил ее в свои тайны. Рассказал ей о том, что Ким Ир Сен был не столько героем антияпонского сопротивления, сколько марионеткой в руках Советского Союза. О том, что Южная Корея — одна из самых богатых стран Азии и даже обычные рабочие имеют там собственные машины. О том, что коммунизм как экономическая система оказался нежизнеспособным. О том, что Китай и Советский Союз уже свернули на капиталистический путь. Отец и дочь могли говорить часами, всегда шепотом, на случай если их подслушивал сосед. А еще они следили за тем, чтобы во время их беседы дома не было правоверной госпожи Сон.

Промышленный район Чхонджина

В начале 1990 года в сувенирных магазинах готовящейся к воссоединению Германии торговали обломками Берлинской стены. Советский Союз трещал по швам. Лик Мао Цзэдуна украшал циферблаты дешевых часов, которые продавали американским туристам в Пекине. В Румынии был расстрелян Николае Чаушеску — бывший лидер страны и близкий друг Ким Ир Сена. С постаментов сбрасывали статуи Ленина. Партийная номенклатура разных стран поедала бигмаки, запивая их кока-колой. Но в отгородившей себя от мира Северной Корее жизнь текла по-прежнему.

Известия о падении коммунистических режимов если и пропускались цензурой, то в сильно «скорректированном» виде. Газета «Нодон Синмун» приписывала беспорядки в социалистических странах врожденной слабости их населения. Пресса КНДР любила намекать на генетическое превосходство корейцев над другими народами: в Китае и в Восточной Европе люди по природе не столь сильны и дисциплинированны, отсюда и отклонения от столбовой дороги социализма. Если бы в тех странах был гениальный лидер, сравнимый с Ким Ир Сеном, коммунизм процветал бы там и сейчас. Поскольку вождь учил северокорейцев опираться лишь на собственные силы, им подобало идти своим путем и не обращать внимания на то, что происходит в других странах.

Госпожа Сон закрывала глаза, стараясь не видеть явных признаков того, что вокруг не все в порядке. Первое время вроде бы не происходило ничего особенного. Лампочка гасла сначала на несколько секунд, потом на несколько минут, потом — на несколько часов и дней. Наконец свет стали включать пару раз в неделю и то ненадолго. Водяные насосы в здании работали на электричестве, поэтому с водоснабжением тоже начались перебои. Госпожа Сон сразу по тала, что, как только воду дадут, нужно немедленно наполнить все имеющиеся ведра и кастрюли. Но для стирки этого не хватало. Поэтому Хи Сок собирала пластмассовые емкости и заполняла их у колонки на улице. Хождение поутру за водой вскоре вошло у госпожи Сон в привычку. Обычно она отправлялась к колонке сразу после того, как складывала постель и смахивала пыль с портретов Ким Ир Сена. В доме Хи Сок больше не было маленьких детей, но вставать теперь приходилось еще раньше, чем в прежние годы. Трамвай, на котором госпожа Сон ездила на работу по шоссе № 1, ходил редко и бывал так переполнен, что люди висели на подножках. Поскольку госпожа Сон не хотела драться с молодежью за место в салоне, она шла пешком, что занимало около часа.

Предприятия города Чхонджина растянулись на 12 км до прибрежного Нанама (бывшей японской военной базы, превращенной в штаб 6-й армейской дивизии Корейской народной армии). Крупнейшими из них были Чхонджинский сталепрокатный завод, Сталелитейный завод имени Ким Чхэка, фабрика «Синтетический текстиль», Второй завод металлоконструкций, Завод горно-шахтенного оборудования имени 10 Мая, а также фармацевтический комбинат, производящий лекарства из рогов оленей. Госпожа Сон работала в северной части промышленной зоны на швейной фабрике, входящей в состав крупнейшего пошивочного предприятия КНДР. В чхонджинском филиале трудилось 2000 человек — почти все женщины, за исключением начальства и водителей грузовиков.

Большую часть своей жизни гражданин Северной Кореи, будь он школьник, продавец, кондуктор поезда или заводской рабочий, проводит в униформе. Поэтому пошив форменной одежды был основным профилем предприятия госпожи Сон. Использовался главным образом виналон — жесткий синтетический материал, производимый только в КНДР. Северяне очень гордились этой тканью, изобретенной корейским ученым в 1939 году, и даже называли ее «материей чучхе». Ее изготовляли в 250 км южнее — в Хамхыне.

В 1988 году начались проблемы с поставками виналона. На фабрике сказали, что в Хамхыне произошел какой-то сбой: либо закончился антрацит, служащий сырьем для изготовления материала, либо возникли сложности с электроэнергией — госпожа Сон так толком ничего и не поняла. В любом случае без ткани шить одежду невозможно. В ожидании поставки виналона швеи целыми днями подметали полы и до блеска начищали станки. В цехах стало необыкновенно тихо. Там, где раньше трещали швейные машины, теперь слышалось только шуршание метел.

Чтобы чем-то занять женщин, начальство придумало посылать их на «особые задания». Они рыскали в поисках всего, что можно продать или обменять на еду. Иногда работницы стройными рядами шли вдоль железнодорожной линии с мешками и совками, собирая собачьи испражнения, которые использовались в качестве удобрения. В другие дни женщины собирали металлолом. Сначала на эти задания посылали только швей, но потом отправили и сотрудниц детского сада, в том числе госпожу Сон. Воспитательницы разделились на две смены: пока одни оставались с детьми, другие копались в мусоре. С целью поднятия духа трудящихся начальство приказывало петь песню «Как ни труден наш путь, мы идем вслед за партией».