Поражение Федры - Лора Шепперсон

не поверила своим глазам. Она выглядела счастливой и здоровой, загоревшей и с веснушками на лице.

– Ариадна? Что ты здесь делаешь? – Надеюсь, прозвучало радостно. Сердце стиснуло неприятное чувство. Я понимала: если Ариадна здесь, то моего присутствия больше не требуется. Тесею нужна одна невеста, а не две, и поначалу он выбрал сестру.

– Пришла повидаться с тобой, конечно же. Боги мои, это кто, Кандакия? Она храпит как бык. – Ариадна улыбнулась и взяла меня за руку. Ее прикосновение оказалось очень даже реальным, ощутимым физически, а не призрачным.

Я скосила глаза на служанку. Она и правда похрапывала, пыхтя на выдохах.

– Не переживай, Федра, я здесь не для того, чтобы украсть твоего красивого принца. Однажды я уже совершила эту ошибку. Теперь он полностью твой. Впрочем, как и любой другой женщины.

– О чем ты? О какой ошибке говоришь? Ты ведь ушла с Дионисом.

Сестра расхохоталась, откинув голову и не заботясь о том, что ее услышат. В ее смехе проскальзывали злые нотки, словно она смеялась надо мной.

– Ох, малышка, не верь всему, что тебе говорят. – Она снова откинула голову назад, и на этот раз я увидела на ее загорелой шее отпечатки пальцев.

– Ариадна, что с тобой случилось? Ты… – Слова не шли с языка. Я не могла произнести этого, когда она сидит рядом, прижавшись своим бедром к моему. Когда ее волосы длиннее моих и сияют на солнце. Когда ее кожа загорела и здорова. Когда она выглядит такой живой.

– Не волнуйся за меня. Время волноваться за себя саму. – Сестра улыбнулась знакомой лукавой улыбкой.

– Я знаю, что должна быть осторожной в Афинском дворце. Все это твердят.

Ариадна фыркнула.

– Хочешь строить из себя всезнайку – дело твое. Но я здесь не для того, чтобы предупреждать тебя об афинской знати. Я туда так и не добралась, забыла? Я пришла предупредить тебя о Тесее.

– О Тесее? Почему? – Я смотрела на нее, но она смотрела прямо перед собой.

– Просто будь осторожна, малышка.

Рядом всхрапнула Кандакия. Я перевела взгляд на нее. Еще спит. Вернула взгляд к сестре и увидела, что ее больше нет, а к моему бедру прижато не ее бедро, а куча корабельных веревок.

Я моргнула. Судя по всему, я проснулась. Но почему тогда не чувствую, что спала? Ариадна теперь – спутница бога. У меня было видение? Вспомнились темные отпечатки пальцев на ее шее, и в горле встал ком. Это сон, точно сон.

Меня потрясывало. Обхватив себя руками, чтобы унять дрожь, я вслушивалась в окружающие звуки: крики чаек, плеск волн, ровное дыхание Кандакии. Я прикрыла веки, но перед внутренним взором по-прежнему стояла шея Ариадны. Раздались шаги. Словно по наитию я не стала открывать глаза, а прислушалась. Рядом тихо переговаривались двое мужчин.

– У нас есть белые паруса, мой господин. Лежат под палубой.

– Это так. И мы обещали сменить паруса, если наша миссия завершится успешно.

– Обещали.

Я замерла. Голоса первого говорящего я не узнала, но второй был мне знаком – тот, к которому обратились «мой господин». Это Тесей, мой супруг.

– В море у нас предостаточно хлопот. И наша первоочередная задача – держать корабль на плаву, чтобы все благополучно добрались до земли. Ты понимаешь меня, Пирифой?

Пирифой, капитан корабля. Единственный мужчина на борту, который может сравниться с Тесеем в росте и жилистости.

– Понимаю, мой господин. Порой за мужской работой незначительные детали вылетают из головы. Если не было поручено сменить паруса, то их и не сменят.

Пирифой говорил спокойно и уверенно, но смысла его слов я не понимала. Почему они не собираются делать обещанное? Кому так важен цвет парусов корабля? Хотя черный цвет – довольно странный выбор. Корабль в нашей гавани выглядел траурным. Возможно, на афинском причале он будет смотреться так же неуместно.

– Тогда мы поняли друг друга. Спасибо, Пирифой. Ты всегда был моим самым верным помощником. И я позабочусь о том, чтобы, когда придет время, тебя должным образом вознаградили.

Шаги приблизились, и я вздрогнула от неожиданного возгласа Тесея.

– Что это?! Почему эти женщины здесь?

Я подняла на него взгляд, сонно моргая, словно только что очнулась ото сна. Кандакия рядом делала то же, правда без притворства.

– Вы слышали, что я говорил? Слышали? – навис над нами Тесей. Он не повышал голоса, но металлические нотки в нем пугали пуще яростных криков.

Я медленно покачала головой.

– Правда? Ничего не слышали?

Я снова покачала головой, на этот раз энергичнее. Вспомнились предостережение Ариадны и слова афинянина, что он не видел знакомую мне трибутку после отбытия на Крит. Кандакия вцепилась в мою руку, и мы вжались друг в дружку уже не от холода, а от страха.

Тесей, поверив, со вздохом выпрямился. Служанка не отпускала моей руки, стискивая ее с такой силой, что у меня наверняка останутся синяки.

– Ты посмотри на них, Пирифой. Ни слова не проронили. Сидят молча, как парочка немых.

Пирифой сократил расстояние до нас всего за пару шагов. Он подхватил лежавшие на скамье веревки легко, словно пух, хотя они весили больше меня.

– Ты бы радовался этому, Тесей. Стихотворцы говорят: «Нет худшей доли, чем ворчливая жена».

Тесей засмеялся тем странным лающим смехом, в котором нет радости.

– Так говорят? Что ж, возможно, они и правы. Пойдем, Пирифой, у нас много дел. Пусть эти перепуганные птички поспят.

Мужчины пошли прочь, и я услышала, что Тесей заметил Пирифою:

– Одна болтала без умолку, другая ни слова не говорит. Никакой золотой середины.

Пирифой рассмеялся куда мелодичнее своего господина.

Провожая их взглядом, я думала о том, что Тесей сложен лучше и на вид более царственный, но жена Пирифоя будет счастливее, пусть он и не любит ворчания. А потом вспомнилось, что жена Тесея – я, хоть это и кажется мне сейчас невероятным.

Остаток путешествия прошел без приключений. Кандакия поскулила немного после ухода мужчин, но вскоре снова погрузилась в сон и захрапела.

Видения меня больше не посещали, но, в отличие от служанки и несмотря на убаюкивающее движение корабля, заснуть я не могла: мешали тревожные мысли. Я сидела, уставившись на сверкающее море, пока не показалось, что еще чуть-чуть – и ослепну.

Спустя полдня пути мы достигли афинского побережья. Корабельная команда кричала и прыгала от радости, а мы с Кандакией молча смотрели на наш новый дом. Даже афиняне, казавшиеся счастливыми при нашем дворе, обнимались, улыбались и смеялись.

Однако восторг был кратковременным, поскольку до земли еще надо было доплыть, и все занялись делом. Никто не пришел сменить паруса, и те, наполненные ветром, гордо чернели на фоне голубых небес. Наверное, их было видно за мили вокруг.

Они притягивали мой взгляд, но я боялась смотреть: вдруг Тесей заметит и поймет, что я слышала их с Пирифоем разговор?

Когда корабль приблизился к земле, моряки сели за весла. Благодаря сильному ветру мы не нуждались в последних большую часть пути, но сейчас нужно было провести корабль между скал, а для этого требовалась более тонкая работа. Волны шумно бились о берег. Здешнее море агрессивнее нашего, мягкого, к которому мы привыкли на Крите.

Если кто сочтет меня наивной в божественных вопросах, то в свою защиту я могу лишь сказать, что в Кносском дворце ни дня не проходило без разговоров о богах. Я без тени сомнения принимала то, что мой дед по материнской линии – бог солнца Гелиос, а дед по отцовской линии – царь богов Зевс. И говорить об этом было ни к чему, когда вокруг столько доказательств: в одеждах, которые мы носили; в том, как обращались ко мне придворные и простолюдины. И пусть я никогда не встречалась ни с одним из дедов, я также не встречалась ни с кем, кто бы опровергал мое родство с богами.

С чего Гелиосу посещать своих дочь и внучек, когда ему ежедневно приходится объезжать Землю, освещая ее? А у Зевса столько сыновей – неудивительно, что