Дебютная постановка. Том 1 - Александра Маринина

пор работает?

– Представь себе, работает. Так у него всего четыре класса, да и те в церковно-приходской школе, еще до революции.

– Ясненько. А что молодой, который после «вышки» пришел? Отличается от остальных? Заметно, что его чему-то нужному научили?

– Ой, да чему его там научат-то? Научить могут только жизнь и практика, пока своим лбом сто раз не стукнешься – все одно не поумнеешь. Ну законы он вызубрил, допустим, слова умные знает, а толку? Кому эти законы нужны? Сильно они помогают, когда, к примеру, в деревне половину домов обнесли, народ голосит и возмущается, и нужно срочно воров найти и украденное людям вернуть? Вот то-то и оно. Нет, зря наговаривать не стану, их там, конечно, каким-то правилам научили: когда убийство – делай то и это, а когда грабеж – это и то. Но как делать-то? Что нужно сделать – он знает, а как сделать – представления не имеет. Вот выучил, что нужно выявить круг возможных свидетелей и опросить, а как их опрашивать, если они все сплошь местные алкаши? Как с ними разговаривать? Как себя вести, чтобы они тебе доверяли и язык развязали? Этому не научили. Так что, Коляныч, твои заморочки с образованием можно засунуть куда подальше. Опыт, опыт и еще раз опыт, а не институты всякие.

– Ты прав, конечно, – задумчиво кивнул Губанов, – но вот с окружением Астахова и всех ему подобных… Тут образование не помешало бы. Если бы твои ребята разговаривали со свидетелями на равных, глядишь – быстрее управились бы, успели бы больше.

Помолчал, потом пробормотал себе под нос:

– Тесситура… Тесситура…

– Чего? – не расслышал Саня.

– Да ничего, это я так.

* * *

Александр Абрамян

Абрамян был несказанно удивлен, когда мать Коли Губанова, Татьяна Степановна, кинулась к нему как к родному. Статная и пышногрудая, но без единого грамма лишнего веса, она двигалась настолько легко и быстро, что даже в стареньких трениках и растянутой цветастой кофте выглядела грациозной и воздушной, как балерина. «Надо же, троих детей родила и сохранила фигуру, а моя жена после двух родов так раздалась», – с невольной завистью подумал Саня.

– Сашенька! – воскликнула она, целуя нежданного гостя в обе щеки. – Ты ведь Саша, правильно? Фамилию запамятовала, какая-то армянская, а имя помню. Верно ведь?

Тот прямо обомлел от неожиданности. Много лет назад он был в гостях у Губановых, Коля собирал товарищей по работе на свой день рождения. С тех пор Абрамян дома у Николая не бывал и с его матерью больше не встречался. И имени ее, к своему стыду, не помнил.

– Верно, я – Саша Абрамян. Ну и память у вас! Вот уж не думал, что вы меня вспомните и узнаете, столько лет прошло!

– Я всех Колиных друзей помню, и Мишиных, Ниночкиных, – с нескрываемым удовольствием сообщила Татьяна Степановна. – Никого не забываю, даже если всего раз увидела.

– У нас мать – ходячая энциклопедия с фотографиями, – со смехом подтвердил Николай. – Иной раз и хорошо бы, чтобы она чего-нибудь не вспомнила, но – фигушки.

Из-за дома вылетел парнишка, крепкий, загорелый, с ободранными локтями и коленками, удивительно похожий на самого Губанова. С разбегу запрыгнул на отца, повис на нем, болтая ногами и крепко обнимая за шею.

– Папа! Ура-а! Хорошо, что ты приехал, а то у меня вопрос, а бабушка не знает. Вот почему…

– Погоди, – пряча счастливую улыбку, ответил Николай, – сначала машину разгрузим, а уж потом разберем твой вопрос. Познакомься, это Александр Геворкович, мой старый товарищ, мы с ним вместе работали раньше.

– Александр Ге… – растерянно попытался повторить мальчик. – Георгиевич?

– Можно и так. – Абрамян протянул ему руку, крепко пожал, по-мужски, как равному. – А можно и просто «дядя Саша». А тебя как звать-величать?

– Юра, – с достоинством ответил Колин сын. – Дядя Саша, это ваша машина?

– Моя. Ну, не совсем моя, но сегодня я на ней езжу.

– А можно посмотреть?

– Валяй.

Юра немедленно залез внутрь, уселся на место водителя и с важным видом ухватился за руль.

– Не трогай там ничего! – встревоженно крикнул Губанов. – Вылезай, поможешь продукты носить.

– Ну па-ап, – проныл мальчик.

– Давай-давай, сначала дело, потом все остальное. Будешь хорошо себя вести – попросим дядю Сашу тебя прокатить вокруг поселка.

Обещание возымело действие, и уже через несколько секунд двое взрослых мужчин и один подрастающий споро переносили из багажника в дом продуктовые запасы. Потом Татьяна Степановна усадила всех ужинать, кормила картошкой с тушенкой, угощала пирожками с вишней. За чаем Губанов спросил нетерпеливо ерзающего сына, что за неразрешимый вопрос его интересует.

– У Вальки маленький братик, совсем маленький, он только недавно родился, – обстоятельно начал Юра.

– Валя – это его дружок, на соседней улице живет, внук профессора Медниковой, – тут же пояснила всезнающая Татьяна Степановна. – А малышу полгодика.

– Ну вот, а у нас в поселке есть бездомная собака, ее все любят и кормят, – продолжал мальчик. – Она такая здоровская! Умная – прямо как человек, все слова понимает. Она сначала была беременная, а потом родила щенков. Это еще весной было, и Славка сказал, что щенки родились прямо в день рождения Ленина, к празднику.

– Славик у нас местный, – снова вступила мать Губанова, – сынок телефонистки с почты.

– Так, – солидно проговорил Николай. – И что было дальше?

– Ничего не было, – удивленно проговорил Юра. – А что?

– Тогда в чем твой вопрос? Я думал, что-то произошло.

– Нет, я про другое. Вот смотри, пап: я посчитал, сколько месяцев прошло. Получается, Валькиному братику полгода, а щенкам три месяца. Правильно?

– Ну да.

– Тогда почему щенки уже бегают вовсю, играют с нами, сами кушают, а Валькин братик не разговаривает, сам ничего не делает и даже вообще не ходит? Его только в коляске возят или на руках носят и кормят из бутылочки с соской. Он же, получается, в два раза старше щенков, а ничего не умеет. Как так?

Абрамян, уминая за обе щеки пышные пирожки и запивая чаем, подумал, что ответить на этот вопрос не смог бы. Более того, такой вопрос ему просто не пришел бы в голову. Почему? Да нипочему! Так в природе устроено, и зачем об этом думать? Мозги только напрягать.

– Он сначала даже подумал, что у Вали братик чем-то болеет, – снова вступила с пояснениями Татьяна Степановна. – Что-то вроде задержки развития. Но я объяснила, что малыш совершенно здоровый и что все детки такие, на ножки встают ближе к годику, а говорить и самостоятельно кушать начинают гораздо позже. У животных по-другому, они быстрее развиваются и учатся.

– Но я все равно не понял, почему так, – упрямо мотнул головой Юра. – Почему животные быстрее развиваются и учатся, если они животные, а мы – люди? Мы же должны быть умнее, способнее, мы должны лучше соображать, а получается, что они глупые, у них нет интеллекта, а учатся быстрее. Значит, они способнее нас?

От такой постановки вопроса Абрамян вконец обалдел. Откуда у мальчишки такие мысли? Ему всего десять лет! Но ведь и в самом деле, если вдуматься, то вопрос закономерный. Взять хоть тех же собак: в полгода они уже вполне самостоятельны, а в год готовы к производству потомства. Ну да, говорят, что у собак счет возраста по сравнению с человеком примерно один к семи, то есть трехмесячный щенок по уровню развития равен почти что двухгодовалому ребенку. Однако же годовалая собака отнюдь не равна семилетнему человечку. В семье у Александра всегда, сколько он себя помнил, были собаки, но он никогда не сравнивал их со своими двумя дочками. А ведь если припомнить домашних питомцев щенками, а девчонок младенцами, то… Да, разница бросается в глаза. Во всяком случае, девчонок в семь лет совершенно точно нельзя было выдавать замуж, ни по уму, ни по физиологии.

Николай отнесся к вопросу сына серьезно и пообещал постараться узнать, в чем здесь загвоздка, и в следующий раз рассказать. Удовлетворенный Юрка схватил с тарелки последний пирожок и выскочил из-за стола.

– Дядя Саша, а вы правда меня покатаете?

– Правда, – улыбнулся Абрамян.

– А можно я Славку позову, чтобы он тоже покатался?

– Можно.

Когда мальчик умчался, Татьяна Степановна спросила:

– Сашенька, а убийцу-то поймали? Ну, который нашего певца… Я уж и у Коли спрашивала, и у Миши, но они все отговариваются, мол, не знают ничего. Может, ты знаешь?

Александр вздохнул и отвел глаза.

– Ищут, Татьяна Степановна, ищут. Непростое это дело.

– Но найдут? Есть надежда-то?

– Обязательно найдут, не волнуйтесь.

– Между прочим, мать, Саню недавно повысили, а до этого он как раз убийством Астахова и занимался, – ехидно заметил Николай. – Вот и спроси его, как так вышло, что он за все время ни разу с тобой не встретился, не побеседовал, не спросил ни о чем. Он должен был дневать и ночевать здесь, в Успенском, с каждым дачником, с каждым местным поговорить, это же