Ценник красивой жизни - Людмила Феррис

Аванесов тем временем выпроводил женщин со склада, встретил опергруппу с кинологом, и они начали осмотр места происшествия. Выяснилось, что убийство было совершено примерно около часа назад. Служебная собака, обнюхав какую-то мужскую кепку, валявшуюся в подсобке, покрутилась у двери универсама и залаяла на молодого охранника. Парень испуганно согласился, что кепка его и потерял он ее полгода назад. А она, оказывается, все это время в подсобке валялась.

Больше никаких вещдоков, имеющих принадлежность к мужскому полу, или просто подозрительных деталей в производственном интерьере обнаружить не удалось. На месте происшествия сделали, как и положено, видеозапись, фотографии, составили схему, зафиксировали следы крови и положение трупа, а также взяли на анализ различные микрочастицы. Топор, а скорее именно он был орудием убийства, обнаружить не удалось.

Пока шла кропотливая работа в подсобке, Серафима Павловна и Лена сидели в кабинете Дементьевой, правда, кабинетом маленькую комнатку со слепым окном назвать было сложно, но как место хранения верхней одежды, а также других предметов туалета и кое-каких рабочих бумаг вполне подходило. В кабинет даже втиснулся стол, он был завален многочисленными документами, накладными, счет-фактурами. Они устроились на колченогих стульях, Лена движением руки, как фокусник, вытащила откуда-то две чашки и пакетики с чаем.

– Давайте, Серафима Павловна, чаем погреемся, а то у меня зуб на зуб не попадает. Кошмар! За что?!

– Это у тебя нервное, – сказала Серафима, погружая пакетик с чаем в кипяток. – Такой шок пережить, бедная ты моя девочка!

– Почему? Почему Тому убили? Еще несколько часов назад мы болтали, смеялись и руки у нее, – она съежилась, – были теплые. А сейчас она вся в крови в подсобке лежит!

– Лена, расскажи мне, что за человек была Тамара Кузнецова.

– Человек… – Лена задумалась. – Да обычный она человек. Года два-три назад школу окончила, сразу к нам в магазин пришла работать, в техникуме училась. Спокойная, взвешенная, добрая, никаких конфликтов с ней ни у кого не было, с покупателями вежливая.

– Дементьева! – Серафима разозлилась. – Ты говоришь сплошными шаблонами. Я у тебя, что ли, производственную характеристику прошу для выдвижения на звание «лучший рабочий»?! Ты же хотела журналистом стать, а речь у тебя скудная, как у продавщицы.

– Я и есть продавщица, – обиделась Лена. – Не знаю, – девушка опять задумалась. – Тамара жила с родителями, встречалась с парнем из нашей охраны, Кириллом его зовут. Она была очень обязательная, прямо все у нее было расписано в жизни: сегодня идет бабушку проведать, завтра моет полы дома, и самое удивительное, она в этот график укладывалась. Я вот не успеваю ничего, а она мне посоветовала просто блокнот завести и записывать планы на день, потом вычеркивать. Я неделю с блокнотом проходила, а потом его забросила.

– А где ее одежда? – осторожно спросила Серафима.

– Ой, я забыла, что она у меня сегодня разделась! Вон на крючке ее черная куртка висит и маленькая сумка, тоже ее.

Серафима медленно сняла куртку с вешалки и проверила карманы, в которых оказалась только шелуха от семечек, а вот в сумке «улов» был покрупнее – кошелек со ста рублями, связка ключей, пилочка, платок, пачка чипсов, две конфеты, мобильник, упаковка аспирина и, наконец, блокнот.

– Плюшкин отдыхает, – произнесла Сима, рассматривая содержимое сумки. Она сразу потянула к себе блокнот, он был маленький, и каждая страничка исписана мелкими буквами.

– Вот смотри, сегодня в девятнадцать часов встреча, три раза с множественными восклицательными знаками написано «Н. А.» и три сердечка сбоку нарисовано. Вся страничка в вензелях. Непонятно, три встречи или одна? Это кто у нас Н. А.?

Тут в кабинет бесцеремонно ввалился Аванесов.

– Еле отыскал вас, дамы. А где вещи убитой? – строго спросил он.

Лена молча кивнула на сумочку в руках у Серафимы.

– Вы, газетчица, опять мешаете следствию?! – воскликнул Аванесов. – Отдайте сумку немедленно! – он аж задыхался от возмущения.

Сима подала Аванесову сумку, но ей стало так обидно от сказанных им слов, что она решила блокнотик не отдавать и незаметно сунула его себе в карман, так, на всякий случай. Все-таки следователь невоспитанный и грубый человек.

Тамара всегда боялась расстроить маму, потому что у мамы было больное сердце, а она очень сильно переживала за дочь. Сердце болело часто, Тома капала в маленький стаканчик вонючие сердечные капли и, зажмурив глаза, протягивала маме.

– На твое лекарство, пей!

Мама не морщилась и глотала микстуру.

– Ты больше не болеешь?

– Да, доченька, я поправилась, – улыбалась мама, и вокруг глаз разбегались лучиками маленькие морщинки. Мама была красивая, только глаза у нее всегда оставались печальными.

Однажды, во втором классе, Тамара делала домашнее задание и написала слово «солнце» без буквы «л», так ей сначала казалось правильней. Но потом она подумала и решила исправить ошибку. Тома подчистила помарку лезвием от бритвы, отчего в середине слова образовалась дырка. Когда тетради в классе раздали после проверки, за работу с дыркой стоял огромный кол. Тома сразу расплакалась, и ей было не так обидно получить плохую оценку, она боялась, что на это скажет мама. К ее удивлению, мама начала жалеть Тому.

– Не расстраивайся, доченька, эта оценка – случайность. Я знаю, что ты умница.

Со стороны их отношения напоминали качели, они возлагали надежды друг на друга, не выясняли отношения, а просто боялись друг друга расстроить.

Тамара росла болезненной девочкой: то ангина, то грипп, то стоматит, то еще какая-то зараза периодически привязывались к ее маленькому организму. Врачи качали головами и объясняли, что у ребенка слабый иммунитет. Девочка привыкла быть дома одна, пить по часам горькие лекарства, полоскать горло и в свободное время смотреть в окно. За окном была другая жизнь, целый мир, чирикали воробьи, выхватывая друг у друга крошки, гуляли сытые коты и шустрые собаки. Из окна пятого этажа ей было видно большую дорогу, на обочине которой сидели бабушки в ярких платках и торговали семечками и яблоками, но самое интересное – бесконечным потоком шли люди, озабоченные и погруженные в дела. Люди шли мимо, а Тома пыталась представить, куда они спешат и что будут делать вечером.

– Телевизор лучше включи, – говорила ей мама. – Там передачи интересные, концерты разные.

Но Томе не хотелось смотреть телевизор, где показывают искусственную жизнь, а хотелось узнать поближе весь город с его людьми и настоящей, непридуманной жизнью, которая была рядом, за окном.

Мама, несмотря на проблемы с сердцем, работала на двух работах, днем вела бухгалтерию нескольких коммерческих предприятий, а вечером снова делала баланс уже предприятий других. Тома точно знала, сколько денег получает мама, потому что все траты, покупки они планировали вместе.