Изменница поневоле - Галина Владимировна Романова

Ему страсть как не хотелось делать этот обход. Оба понимали, что это иголка в стоге сена. Девушка могла оставить машину своего руководителя за пару кварталов от того места, где вела наблюдение. Но выбирать не приходилось, надо с чего-то начинать. Тем более что тело девушки было пару дней назад найдено в лесополосе неподалеку от того места, где обнаружилась машина Глебова. Жених опознал тело, безутешно проплакав потом минут двадцать в их кабинете. Они даже показания у него толком взять не смогли, так он был расстроен.

Самое мерзкое знаете что было? Это когда он встал со стула, пошатываясь, пошел к выходу и уже у самой двери нечаянно обронил:

– Как же я теперь один за квартиру платить буду?

Назаров до того опешил, что даже не нашелся, что ответить. Только ближе к вечеру, глянув на сосредоточившегося над бумагами Михаила, буркнул:

– Он ее не убивал, брат.

– Почему ты так думаешь? – Напарник сразу понял, о чем он.

– Мелкий, жалкий. – Максим пожал плечами. – И расчетливый.

– И?

– Такие все взвесят, прежде чем вонзать нож в сердце своей девушке. Нет, это не он. И удар, по оценке экспертов, был нанесен профессионально. А этот что? Разве он бы так смог? В лучшем случае табуретку ей об голову разбил бы. И то если бы сил хватило. А так скорее задушил бы. Нет, это не он.

– А кто? – Миша почесал переносицу, грустно глянул. – В кругу подозреваемых он и главный редактор. Но последний скорее себя бы жизни лишил, чем ее обидел. Макс, ты же понимаешь, что это висяк?

Назаров промолчал. Конечно, он понимал. Никаких следов, вот никаких. Журналистка Настя так шифровалась, так отчаянно соблюдала конспирацию, что о ее расследовании не знал никто. И бумаги все пропали. И машину главред уже вычистил на мойке. Какие тут следы?

– Вот если бы кто хоть намекнул, над чем она работала, тогда надежда бы была.

– То есть? – Мишка снова тронул переносицу указательным пальцем.

– Тогда можно было бы определиться с подозреваемыми. Первая группа – те, под кого она копала. Вторая – ее безутешный жених.

– А он-то каким боком?

– Мог завладеть ее бумагами, чтобы самому прославиться. Настя утверждала, что это будет бомба, когда забирала машину главного. Что это могло быть? Что она раскопала? На что наткнулась? А теперь ее жених, выждав какое-то время, запускает этот материал в печать. Нам бы знать, что это, – проговорил Максим, рассеянно разглядывая напарника. И вдруг напрягся: – А знаешь, он ведь мог знать!

– Думаешь?

– Да. И скандал мог из-за этого у них произойти. Он же ревновал ее к успеху. И авторский псевдоним не мог ей простить. А стоило Насте исчезнуть, прибежал к шефу с просьбой отдать псевдоним ему. Это как, нормально?

– Ненормально, – согласился Мишка.

Тут же доброе сердце его заныло, стоило представить, что он так подло поступает со своей милой Кариной. Макс вот ее недолюбливает, а она же…

Она такая славная! Такая добрая и порядочная. А когда она спит, рассыпав по подушке длинные волосы, у нее лицо, как у ребеночка – беззащитное и доверчивое.

– Во-оот, – протянул задумчиво Максим, не догадываясь о трепетной маете напарника. – Он мог знать. Помогать и влезать в ее дела он не стал, потому что боялся. Он же трус. Может быть, из-за этого и поскандалил с ней, что боялся за свою шкуру. Но не знать он не мог, Мишка! Она папку домой приносила? Приносила! Не в подъезде же она ее хранила, в самом деле. Она ездила на машине своего жениха, когда он разрешал, и возила папку с собой. Но когда она выходила из машины и шла домой, она и документы брала с собой. Так?

– Возможно, – осторожно согласился Мишаня.

– Не возможно, а так и есть. Главный сказал, что она с ней не расставалась. Значит, каждый день приносила ее домой. А дома… Дома папка лежала, к примеру, на столе каком-нибудь. В душ с собой она ее опять же не тащила. И знаешь…

– Что?

– Я ни за что не поверю, что такой тип, как Светлов, яростно завидовавший ее успеху, ее таланту, не заглянул хотя бы раз в ее документы. Не поверю, Мишаня, не уговаривай!

– И не собирался, – буркнул напарник, подосадовав на себя.

Он снова не догадался раньше Максима, а ведь это так очевидно. Светлов, конечно, должен был быть в курсе. Даже при условии, что Настя ничего не рассказывала. Даже если не показывала ему свои бумаги. Ничто не помешало бы ему влезть в них без ее ведома. Когда, как предполагает Максим, девушка была в душе.

– Итак, первое: надо трясти Светлова. Он мог знать и наверняка знал, над чем она работала. Его я беру на себя. А ты, как и было сказано, работай с людьми. Кто-то ее видел там, не мог не видеть. Даю неделю. О результатах докладывай каждый день.

– Может, еще каждый час? – огрызнулся Мишаня.

Он не любил поквартирные обходы. Не умел расположить к себе людей. При виде его они с чего-то сразу замыкались, принимались мямлить, отнекиваться. А он вовсе не давил на них своим авторитетом – пристально смотрел в глаза, говорил скупо, вежливо. Так Карина рекомендовала.

– Не надо скоморошничать, Миша. Ты на службе. И заискивать и улыбаться не обязан. Потому что люди должны помогать следствию. Иначе они помогают преступнику, – наставляла она его. – Ты не Назаров! Тому все игра.

Он ее слушал, следовал советам, и у него мало что получалось. Не шел народ с ним на контакт. Мишаня пытался улыбаться и шутить – выходило еще хуже.

Потому и не хотелось ему обходить квартиры и приставать к людям с вопросами.

А не видели ли они вот эту девушку, запечатленную на фотографии, десятью днями ранее? Если видели, то что могут сообщить? Как, в каком смысле? Что она делала, с кем говорила? Что-то же она делала в тот момент, когда вы ее видели, черт побери! Садилась в машину? Вылезала из машины? Болтала по телефону? Улыбалась, хмурилась, в конце концов?

В пяти домах из семи все пошло по заученному сценарию. Никто ничего не видел и знать не желал. Его настойчивость принимали за агрессию и пару раз даже пригрозили служебными проверками на соответствие.

– О как, – хмыкнул Назаров, когда Мишаня ему пожаловался в трубку. – Может, ты излишне давишь на них, а, напарник?

– Не давлю, – буркнул он. Хотя пару раз было, точно было.

– Чего же тогда народ с тобой говорить не желает?

– А Светлов с тобой прямо разговорился? – огрызнулся Миша. – Так все и выложил и даже папку с документами показал, которую он из машины выкрал?

– Не разговорился и ничего не показал, – признался Назаров после паузы. – Но она у него, Мишка. Точно у него. И не признался он мне, конечно, ни в чем. И утверждает, что они никогда не лезли в дела друг друга. В служебные дела, имею в виду. Но…

– Что?

– Но главный-то утверждает обратное. Он уверен, что самые удачные статьи писала за Светлова Настя. И что теперь, когда ее не стало, талант Светлова изрядно померк. И ему уже дважды завернули материалы на доработку. Вот так-то! – И Максим поспешил перевести разговор на другое: – И что, прямо никто и ничего?