Изменница поневоле - Галина Владимировна Романова

Мишка обхватил мощными пальцами свое крепкое горло и постарался сделать несчастное испуганное лицо.

– Угу, – кивнул Назаров. – А она побледнела до твоих слов или после?

– Ты на что намекаешь?

Борцов снова отчаянно заморгал. Когда он чего-то не схватывал на лету, его ресницы метались как сумасшедшие. Карина при Назарове не раз утверждала, что подобное напряжение лицевых мышц позитивно сказывается на Мишкиной мозговой активности.

Дура.

– Чего ты не понял? Мария Ильинична Степанова побледнела, просто взглянув на фотографию? Или взглянула на нее после твоих слов и побледнела?

– Это что-то меняет? – Мишка злобно фыркнул. – Хочешь сказать, что ее так пугает судьба каждого несчастного, что она постоянно белеет до синевы, потом оседает на стульчик, не замечая, что мнет попой дорогой плащ и прикрывает лицо руками, вот так?

Большущие растопыренные пальцы легли на пухлые Мишкины щеки.

– Она же едва не расплакалась, Макс! Никто из жильцов так не реагировал. Никто, только она!

– И как объяснила свое поведение?

– А никак. Просто, говорит, перепугалась за бедную девушку, потому что наверняка с ней что-то стряслось, раз я у Степановой в гостях.

– Умная девочка, – неожиданно похвалил Назаров. – И что было дальше?

– А дальше ничего. Она взглянула на часы. Забормотала, что спешит, начала теснить меня к выходу. Да, говорит, слышала что-то о машине, которую увозил эвакуатор. О девушке, которая ходила по квартирам и задавала вопросы. Слышать слышала, а видеть – нет. К ней Настя Глебова не заходила. Будто бы.

– Вот так-то, Миха, – развел руками Назаров. – Снова тупик. А кто те остальные, которыми интересовалась в ЖЭКе погибшая Глебова? Что о них можешь сказать?

– Да погоди ты, Макс, с остальными. Погоди!

Борцов выбрался из-за стола и медвежьей походкой заходил по кабинету. Говорил долго, сумбурно, без конца взмахивал руками, когда Назаров пытался возразить. Минут через пятнадцать встал перед ним с вытянутой рукой и принялся загибать пальцы.

– Итак, подведем итоги. Первое: Степанова неадекватно отреагировала на фотографию, из чего я делаю вывод, что она знала убитую.

– Или просто видела. – Назаров тоже палец загнул.

– Второе: Степанова, со слов Матрены Митрохиной, проживающей в соседнем подъезде, ведет скрытную жизнь.

– Или просто необщительна. – Второй палец на левой руке Назарова загнулся.

– Третье: к ней ездит, не часто, но ездит любовник. – Борцов выразительно приглушил голос.

– Это не запрещено законом, – лукаво улыбнулся Назаров.

– Но он прячется!

– Значит, есть причины. Может, он женатый человек, Миха! Степанова свободна, а он нет. Логично. Никакой загадки.

И вот тут Борцов, гад, все-таки сумел его добить.

– Он не просто женатый человек, Макс. Он к тому же занимает очень высокий пост в нашей структуре.

И Мишка назвал фамилию.

– Да ладно! – ахнул Назаров. – Это кто? Снова пенсионерка из соседнего подъезда?

– Ага. – Он мотнул тяжелой башкой. – Пару раз видела, как гражданин крадется по двору. И проследила. Проводила до машины, как полагается, номер записала. И забыла на какое-то время. Пока я ее не спросил о странностях, которые могли происходить в их дворе. Она мне номерок и представила. А я его наизусть знаю. Да и ты тоже.

Назаров нахохлился. История переставала ему нравиться. Очень и очень скверной выходила эта история. Если Настя Глебова вела наблюдение за гражданином, им с Мишкой хорошо известным, а потом ее находят с ножевым ранением в лесополосе неподалеку, то…

То выходило черт знает что! Он просто отказывался в это верить. Да и права не имел.

– Какие-нибудь еще странности происходят в этом дворе? Что еще утверждает пенсионерка Митрохина? Инопланетяне не высаживались? – попытался он пошутить.

– Зря ты так, Макс, – беззлобно упрекнул напарник, возвращаясь за свой стол. – Дыма без огня не бывает. Настя Глебова вполне могла…

И Назаров как заорет:

– А ну цыц!

Мишка испуганно вжал голову в плечи.

– Даже думать забудь об этом, понял?

Теперь Назаров, ловко огибая препятствия в виде тумбочки и стула для посетителей, выбрался со своего места и приблизился к Мишкиному столу. Навис над ним, зашептал:

– Даже если она и делала это, мы с тобой молчок, понял?

Мишка не понял, потому что слова не проронил и башкой не шевелил.

– Это, Миха, не наш с тобой уровень. Не наш! К тому же… – Тут Назаров вернул голосу былую силу, распрямился и посмотрел на напарника с насмешкой: – Таким людям не надо делать ничего такого ужасного. Им не нужен криминал. Он мог бы шевельнуть пальцем, и завтра эта Настя сидела бы по обвинению черт знает в чем. И даже пикнуть бы не смела. Ты согласен?

Пять минут молчания. Потом Мишка все же нехотя кивнул.

– Согласен.

– Но что? – Максим тут же понял, что тот чего-то недоговаривает.

– Этот человек с легкостью пошел бы на криминал, если сам замешан в чем-то противозаконном. А Настя могла это разнюхать, поэтому и отиралась у дома Степановой. Возможно, любовница нашего дяди – его соучастница. Не забывай: она финансовый директор строительной фирмы. У нее в руках инструменты для всякого рода афер и…

– Отстань! – отрезал Назаров и едва не бегом бросился вон из кабинета.

Мишка только что угадал самые отвратительные его мысли.

Версия! Чертова рабочая версия сложилась буквально из ничего. Еще час назад у них ничего не было. И вдруг этот кошмар.

Он походил по коридору, отчаянно радуясь тому, что там никого нет, ни посетителей, ни сослуживцев. Иначе его метания непременно привлекли бы внимание. Успокоился немного и вернулся в кабинет.

– В общем так, лейтенант, – он сел и распахнул первую попавшуюся папку, на Мишку не глядя. – О том, что ты мне только что рассказал, на время забудь.

– Но, Макс, – заныл сразу Мишка, – это же действительно бомба! Настя не зря…

– Забудь, я сказал! – взвыл Назаров и шарахнул что есть силы по столу кулаком. Отдышался, потом спросил: – Что еще рассказала тебе гражданка Митрохина?

– Ничего, – буркнул недовольно Мишка и тоже уткнулся в какие-то документы.

– Не верю, лейтенант. – Назаров нарочно перешел на официальный тон. – Глебову интересовал десяток людей. Кто они? Что о них рассказала Митрохина?

– Ничего интересного, – пожал плечами Миша. – Парочка из них – отъявленные алкаши. Еще трое – студенты, снимающие квартиру. Сама Митрохина попала в круг ее интересов. Кто еще?