Разрушенная судьба. История мира глазами мусульман - Тамим Ансари

В течение следующих двух лет племена по всему Аравийскому полуострову начали принимать власть Мухаммеда, обращаться в ислам и присоединяться к общине. Однажды ночью Мухаммеду приснилось: он возвращается в Мекку и обнаруживает, что все там поклоняются Аллаху. Наутро он приказал своим последователям собираться в паломничество. Взяв с собой четырнадцать сотен мусульман, он проехал двести миль до Мекки. Они пришли невооруженными, несмотря на историю недавней вражды, однако битвы не произошло. Город закрыл перед мусульманами ворота, но старейшины курайшитов вышли и заключили с Мухаммедом договор: в этом году мусульмане в Мекку не войдут, однако смогут вернуться и совершить обряд паломничества в следующем году. Очевидно, курайшиты понимали, что игра окончена.

В 6 году п. Х. мусульмане вернулись в Мекку и посетили Каабу; никаких столкновений при этом не произошло. А еще два года спустя старейшины Мекки без боя сдали город Мухаммеду. Прежде всего Пророк сокрушил всех идолов в Каабе и объявил этот куб с черным камнем в основании самым святым местом мира. Некоторые бывшие враги Мухаммеда ворчали и высказывали угрозы; но в целом ветер переменился. Мухаммед объединил под своим знаменем практически все арабские племена, и впервые на памяти людской в Аравии установился мир.

В 10 году п. Х. (632 году н. э.) Мухаммед совершил еще одно паломничество в Мекку и произнес там свою последнюю проповедь. Он возвестил собравшимся, что жизнь и имущество каждого мусульманина должны быть для них священны, сказал о том, как важно уважать права всех людей, в том числе и рабов, признавать, что у женщин есть права на мужчин, так же, как и у мужчин на женщин, и о том, что никто среди мусульман не должен стоять выше или ниже других, кроме как в добродетели. Еще он сказал, что он – последний из Посланников Божьих, и после него откровений человечеству более не будет[11].

Вскоре после возвращения в Медину Мухаммед заболел. Горя в лихорадке, он ходил из дома в дом, навещал своих жен и друзей, с каждым проводил немного времени и прощался. Скончался он на руках у своей жены Айши, дочери старого друга Абу Бакра, положив голову ей на колени.

Кто-то вышел и сообщил новость собравшейся у дома встревоженной толпе. Силач Умар, один из самых верных и преданных, но и самых горячих и порывистых сподвижников Мухаммеда, вскочил на ноги и вскричал, что оторвет руки и ноги любому, кто станет распространять эту ложь. Мухаммед умер? Быть такого не может!

Старший и более здравомыслящий Абу Бакр вошел в дом, чтобы выяснить правду. Несколько минут спустя он вновь появился и объявил: «О мусульмане! Те из вас, кто поклонялись Мухаммеду – знайте, что ныне Мухаммед мертв. Те, кто поклонялись Аллаху – знайте, что Аллах жив и бессмертен».

Эти слова усмирили и ярость Умара, и его отрицание реальности. Позже он рассказывал друзьям: ему показалось, что земля ушла из-под ног. Этот богатырь рухнул наземь и разразился рыданиями, осознав горькую истину: Посланник Божий мертв.

11–24 годы п. Х.

632–644 годы н. э.

Верующие мусульмане рассматривают всю жизнь Мухаммеда как религиозную метафору, проясняющую смысл нашего существования; однако со смертью Пророка это религиозное событие не заканчивается. Оно продолжается в правлении четырех его наследников, именуемых Рашидун (что можно перевести как «праведные» или «верно руководимые»[12]): Абу Бакра, Умара, Усмана и Али. Вся эта история, от откровения в пещере до Хиджры и до смерти последнего из четырех наследников Пророка почти сорок лет спустя, составляет ключевой религиозный сюжет ислама, аналогичный тайной вечере, распятию и воскресению Иисуса Христа в христианстве.

В эпоху, когда возник ислам, грамотность была широко распространена. Люди в то время вели дневники, писали письма, составляли бюрократические документы и так далее. Этот исторический период широко и богато задокументирован. Казалось бы, и происхождение ислама должно быть точно задокументировано, а не овеяно легендами. Однако то, что мы знаем о жизни и временах четырех наследников Пророка, исходит в основном из истории, написанной много десятилетий спустя автором по имени Ибн Исхак, умершим в 151 году п. Х. (768 году н. э.).

Ибн Исхак происходил из долгой династии хранителей преданий – архивистов устной культуры, мужчин и женщин, чья работа состояла в том, чтобы собирать, запоминать и пересказывать рассказы о значительных событиях. Он первый в своем роду записал всё, что знал, однако бо́льшая часть его книги оказалась утрачена. Но, пока она не исчезла, другие авторы цитировали ее, ссылались на нее, включали выдержки из нее в собственные труды, составляли ее краткие синопсисы, пересказывали ее истории. (В наше время некоторые ученые даже пытаются реконструировать труд Ибн Исхака на основе фрагментов, найденных в других работах.)

Одним из историков, использовавших Ибн Исхака как свой основной источник, стал Ибн Джарир аль-Табари, умерший приблизительно через триста лет после Хиджры. Он написал «Историю пророков и царей» в тридцати девяти книгах, которую начал с Адама и окончил на 292 годе п. Х. (915 годе н. э.) Его книга дошла до наших дней, и бо́льшую часть преданий и подробностей о Мухаммеде и его наследниках мы черпаем оттуда. Это он рассказывает нам, какого цвета были у этих людей волосы, сколько верблюдов, какие блюда они предпочитали. Он включает в свою историю «от первого лица» их речи и беседы. Однако его историю сложно читать как повествование с единым сюжетом; каждый рассказ у него упакован в длинный список имен, называемый иснад, «цепь людей, передавших рассказ»: «Х сообщает, что Y рассказал ему, что слышал от Z…» – и только потом сама история. После каждой истории Табари предлагает другую ее версию, также упакованную в иснад: «А сообщает, что слышал от Б, что ему рассказал В, что Г рассказывал эту историю так-то…» – и дальше новый вариант. Какая версия правдива, Табари не сообщает – предоставляет решать это читателю. На протяжении столетий писатели сочиняли свои версии самых увлекательных историй, какие-то из них становились популярными, переходили в устный фольклор и постепенно превращались в исламскую версию «библейских историй», которые рассказывали детям – таким, как я – старшие до́ма и учителя в начальных школах.

В целом эти истории сохранили для нас страстную человеческую драму, развернувшуюся в первые двадцать девять лет после смерти Пророка: историю мощных характеров, борющихся с эпическими бедствиями, историю, полную эпизодов, которые вызывают трепет или разрывают сердце. Пересказывая эти истории, вполне возможно занимать ту или другую сторону – там есть разные стороны, вполне возможно рассуждать о мотивах героев и судить об их решениях.

С другой стороны, эти рассказы приобрели статус аллегорий: различные суждения и интерпретации поддерживают различные учения и представляют разные богословские позиции. Мы не можем проверить достоверность этих фактов так, как проверяют ее журналисты – беспристрастные свидетельства из первых рук до нас не дошли. У нас есть лишь рассказ о рассказе о рассказе, как бы просеянный сквозь сито, и в ходе этого процесса сюжетное «сырье», лежащее на поверхности, приобрело мифологическое значение.