Как побороть застенчивость - Филип Зимбардо

Концепция исследователей личностных черт, согласно которой застенчивость фатально предопределена врожденной конституцией, расходится с основными положениями бихевиористских теорий. Бихевиористы убеждены, что так или иначе каждый из нас представляет собой продукт того, чему он научился. Мы усваиваем те действия, которые вознаграждаются, и воздерживаемся от тех, которые влекут негативные последствия. За счет такого преобразования внешней среды, когда вознаграждается лишь «желательное» поведение, бихевиорист считает возможным сформировать прекрасную леди из уличной девчонки[23]или даже трансформировать застенчивого Н– в энергичного Н+.

Джон Уотсон, популяризировавший идеи бихевиоризма в Америке, без тени смущения заявлял, что положительное подкрепление[24]открывает неограниченные возможности для изменения личностных особенностей и темперамента:

«Дайте мне дюжину здоровых младенцев и, создав для них соответствующую воспитательную среду, я гарантирую, что любого из них выращу кем угодно, по выбору – врачом, адвокатом, художником, торговцем или, если угодно, вором или нищим, причем независимо от его способностей, склонностей, призвания или расовой принадлежности».

Современные бихевиористы считают, что застенчивость представляет собой приобретенную реакцию страха на социальные стимулы. Она может возникать в силу таких причин, как:

• негативный опыт общения с людьми в определенных ситуациях, основанный либо на собственных прямых контактах, либо на наблюдении за тем, как другие «погорели»;

• отсутствие «правильных» навыков общения;

• предчувствие неадекватности собственного поведения, и, как следствие, – постоянная тревога по поводу своих действий;

• привычка к самоуничижению из-за своей «неадекватности» («Я застенчивый», «Я жалкий», «Я неспособный», «Я без мамы не могу!»).

Согласно бихевиористской концепции, застенчивость может формироваться у ребенка в результате его попыток занять достойное место в том мире, где главенствуют взрослые. Вот что вспоминает одна сорокадевятилетняя учительница:

«Когда мне было четыре года, со мной произошел случай, который сильно травмировал меня и в дальнейшем повлиял на мое умение общаться с людьми. Я помню многие детали того дня: какой свет был в комнате, как мы с мамой собирались куда-то идти, – но что я хотела тогда сказать матери, я забыла, а мама, естественно, вообще этого случая не помнит. Так или иначе, мне надо было сказать что-то, что было тогда для меня очень важно. Я беспомощно пыталась это объяснить – это было не что-то конкретное, а нечто абстрактное, расплывчатое, и у меня просто не хватало слов, чтобы понятно объяснить. Мама пыталась меня выслушать, пока я заводила речь то так, то эдак. Наконец минут через пять она расхохоталась. Я же безутешно заплакала. Мысль была потеряна, но главное – мои представления о маме, обо всех взрослых, о себе самой, – все это в тот момент покрылось коркой льда на долгие годы.

Я почувствовала себя растоптанной: я – глупая, неуклюжая, никчемная. В этом мнении меня утверждала позиция многих взрослых, среди которых я росла: “Детей должно быть видно, но не слышно”, а также “Вещи важнее, чем люди”. Это ясно означало, что у меня ничего не получится делать правильно. Так я научилась бояться и не доверять».

Можно даже научиться быть неадекватным – если ваша неадекватность привлекает внимание, как вы того желаете. Почти в каждом классе есть ученик, играющий роль шута. Он вечно враждует с учителем, срывает уроки и будоражит класс. Товарищи могут поднимать его на смех, родители – ругать, учителя – наказывать, но ведь все они обращают на него внимание! Общественное признание – наиболее сильная форма подкрепления, и, чтобы хоть в какой-то степени его ощутить, люди часто идут на все. Одни для этого научаются говорить слишком громко, другие – хныкать; иные симулируют травму во время игры в футбол или спотыкаются на трапе президентского самолета.

В еврейском фольклоре существует богатая традиция высмеивания такой неловкости. Шлёмиль обращает на себя внимание, разлив суп, сев не в тот самолет, заперев в чемодане ключи от машины. Шлемазл – жертва этой неловкости; именно на его костюм проливается суп, его ссаживают с самолета, ему необходимо достать ключи.

Интересно, что пассивность, свойственная застенчивому человеку, может стать шаблоном поведения вследствие воздействия телевидения. Так, молодое поколение, взращенное телевидением, привыкает к тому, что все действия за них предпринимают герои популярных телесериалов. Вот как говорит об этом один молодой человек:

«Телевидение было, пожалуй, главным в моем воспитании. Кое-чему меня, конечно, учила мать и немножко – отец, но почти всему я учился у экрана. На протяжении всей своей жизни я проводил перед телевизором в среднем три часа в день. Главное при этом то, что тебе самому ничего не надо делать; когда смотришь на экран, ты пассивен. Я всегда был силен в том, чтобы слушать и воспринимать, а вот говорить самому у меня не получалось. Когда я учился в школе, я избегал ответов у доски. В колледже я всегда сидел на последнем ряду. А поскольку устные ответы определяют средний балл на 10 %, то мои оценки всегда были невысоки из-за застенчивости».

Если застенчивость обусловлена тем, что человек усваивает «неправильные» способы общения с другими людьми, она должна пройти при подкреплении «правильных» форм общения. Согласно этой точке зрения, именно поведение застенчивого человека предопределяет переживание застенчивости. Если же чему-то научился, то можно и переучиться, как это делается с любой дурной привычкой или фобией, например боязнью змей. Во второй части нашей книги будет рассказано о формировании социальных навыков на основе этого бихевиористского подхода.

Оптимизм бихевиористов обнадеживающе отличается от фатализма сторонников концепции личностных черт, придерживающихся тезиса о «врожденной неприкаянности». Однако вспомним, что нам уже известно о различных типах застенчивости. Некоторые застенчивые люди вполне владеют необходимыми навыками общения, но неуверенность в себе мешает им добиваться успеха. В главе 2 было описано, что обучение «молчунов» речевым навыкам далеко не всегда способствовало «излечению» их замкнутости. Иногда это удавалось, но случалось и так, что их застенчивость усиливалась. Необходимо не только успешно и под контролем специалиста практиковать социальные навыки, но и учиться преодолению тревожности, повышению самооценки, а также более углубленному проникновению в некоторые иррациональные истоки застенчивости.