Громкие дела. Преступления и наказания в СССР - Ева Михайловна Меркачёва

редчайшую монету николаевской эпохи номиналом в 37,5 руб., цена которой на черном рынке доходила до 80 000 долл. Встреча происходила в ресторане, куда нагрянула милиция. Правда, не настоящая: руководил «захватом» переодетый в милицейскую форму Япончик. К слову, переодевание вообще было его любимым трюком.

– В советское время покупка драгоценностей и антиквариата считалась преступлением, – говорит Бирюков. – Так что цеховики были рады, что вообще остались на свободе. Писать заявление в милицию они не стали. Куда делась монета, я не знаю.

Неудачный обыск

В следующий раз старший оперативник МУРа Бирюков увидел Калю уже у себя в кабинете на Петровке, куда она явилась по вызову.

– Ей было под 40 лет, фигура уже немного оплыла, появился второй подбородок, – говорит Иван Петрович. – Но одета безукоризненно и всегда во все импортное. Помню, какой-то очень модный деловой костюм был на ней. И потом я ее видел всегда в платьях или костюмах и никогда – в джинсах или брюках. То есть можно сказать, что она была женственной. Были и «цацки» на ней, но не вычурные.

Назвать ее красавицей я не могу, и своими женскими чарами она, в общем-то, не пользовалась. Завлекала другим – разговорами, обещаниями. Мне, помню, сразу сказала: «А пройдемтесь, выпьем кофе с вами. Я все расскажу, что вас интересует». На перекрестке Петровки и Страстного бульвара была кофейня – вот она туда приглашала. Я отказался: меня коллеги предупредили, что пока будем кофе пить, нас ее подручные сфотографируют, и она потом станет этими снимками шантажировать.

Забегая вперед, скажу: из-за нее был уволен мой коллега, уникальный профессионал. Начальство увидело фото, где он с Калей в компании, и все… А до пенсии ему оставалась всего пара месяцев. Так что опасная женщина была, ох и опасная!

Бирюков тогда допросил Калю по делу о разбое 1981 г., где она проходила как возможная соучастница. Сюжет довольно банальный: к Кале обратился человек с жалобой на скупщика икон – некоего Аркадия Нисензона, который якобы кидал клиентов. Никифорова назначила Нисензону встречу на конспиративной квартире под предлогом того, что сама хочет приобрести антиквариат. Тот пришел. А вскоре в квартиру нагрянули Япончик с друзьями. Пристегнули скупщика наручниками, грозили убить и растворить тело в кислоте. Но тот отрицал, что похитил иконы. Тогда бандиты забрали ключи от его квартиры в Черемушках, поехали туда и вынесли ценные вещи.

– Я вынужден был вынести отказной материал в отношении Кали, – говорит Бирюков. – Доказательств мало, никто на нее показаний не дал – ни Япончик, ни Балда[5]. Она стояла на своем: «Да, с Иваньковым знакома. Да, пригласила на сделку его и торговца антиквариатом. Что потом Иваньков с друзьями сделали с ним – понятия не имею».

Тогда же Бирюков пришел с обыском к Кале. Трехкомнатная квартира на Енисейской улице поразила его шикарной по советским временам обстановкой: кругом картины и ковры, два импортных холодильника, шкаф с дорогой посудой, раритетные книги…

В другой раз обыск проходил уже после ареста Япончика.

– Я в тот момент был в отпуске, а выезжал на место покойный Витя Литвинов, который был высочайшего класса оперативником, каких во всем Союзе было мало, – говорит Иван Петрович. – Так вот, он знал, что на квартиру Кали привезли очередную партию золота с Магадана, и хотел прихлопнуть ее с поличным. Заявились наши во главе с Витей на обыск с аппаратурой. Техника пищала, показывая присутствие драгоценного металла. Но ничего не нашли – «фиг вам» называется.

А потом выяснилось, что золото хранилось за стенкой, у ее соседки Евы. И я ведь знал, что Каля с Евой в великолепных отношениях! Но что поделать: не предусмотрели обыск у соседки. А вообще золото было основным бизнесом Кали. Шло оно по теневой стоматологии, по ювелирам. Сеть была большая. Каля сама с ними дел не вела – у нее был человек, которому она могла все поручить. Она ему доверяла полностью, да и он побоялся бы ее кинуть.

Хотела угнать самолет

После ареста Япончика по делу Нисензона (в итоге ему дали 14 лет тюрьмы) Каля, по сути, стала исполняющей его обязанности в криминальном мире.

– В то время она была в фаворе, – говорит один из руководителей милицейского подразделения, занимавшегося борьбой с оргпреступностью, Александр Комаров. – Абсолютно все знали, кто такая Каля. Знали, что она собой представляет и что с ней можно иметь дела. С ней советовались, ей «заносили»… Она была в курсе многого, могла «разрулить» и даже спасти кого-то от тюрьмы.

Как это происходило на деле? Вот что вспоминает Бирюков:

– Наши ребята, пока я был в отпуске, задержали с наркотиками двух авторитетов – Рафика Багдасаряна по кличке Сво[6] и Валериана Кучулорию по кличке Песо[7].

И вот я прихожу на работу, а сотрудники говорят: «Известная тебе дама очень уж бурную деятельность развела! Все пытается найти подходы и их освободить…»

Я набираю домашний номер Никифоровой. И вот какой у нас с ней разговор состоялся: «Здравствуйте, Калина Михайловна!» – «О, Иван Петрович, рада вас слышать!» – «Что это вы так активничаете?..» – «Иван Петрович, вы же знаете, ну не виноват он» (это про Рафика, который наркотики не употреблял). – «Факт доказан». – «И что, никаких шансов?» – «Три строгого одному и три – второму, статья больше дать не позволяет». Ни одного имени ни она, ни я не назвали, но понимали, о ком и о чем идет речь. Под конец разговора я ей сказал: «Здоровье поберегите». Она уже, кажется, болела лейкемией…

Диагноз Калю сильно подкосил, но она, похоже, верила, что сможет вылечиться. Во-первых, потому что знала многих выдающихся медиков лично, во-вторых, деньги на самые дорогостоящие лекарства у нее были. Так что Каля лечилась и продолжала какое-то время жить своей обычной жизнью. Как говорят, даже встретила новую любовь – преступного авторитета Рубена Саркисяна по кличке Профессор Рубик.

Точнее говоря, они знали друг друга давно, но после ареста Иванькова между ними возникли особенно теплые отношения. Они даже открыли вместе подпольный цех по пошиву обуви при большой государственной фабрике.

Но главной заботой Кали все-таки был Япончик (она предпринимала меры по его освобождению, пыталась подкупить всех – от тюремщиков до прокуроров), а также сын Витя.

– Сыну она дала очень хорошее образование, – говорит Комаров. – Он стихи писал, играл на рояле… Думаю, Каля старалась сделать все, чтобы у него было нормальное будущее. Но жизнь Виктора, которого окружал криминал, была предрешена.

И