Пуд соли, или 12 Шагов в «Северном сиянии» - Рафаэль Азизов

просто расхохотался бы Альпу в лицо. Но как уже было сказано выше, утро не задалось, и новая мощная волна гнева и ненависти захлестнула его.

«Ах ты чучело ущербное! Да я таких уродов как ты…!» – это были самые безобидные из возникшего у него роя мыслей.

Он стоял и смотрел на этого понтовитого чудика как оглушённый, уже толком ничего не слыша и видя перед собой только шевелящийся кадык забияки. И только чудом этот кадык не оказался в правой руке Доктора, причём чудотворцем оказался брат Подробный невесть откуда появившийся и, без особых церемоний грубо осадивший зарвавшегося Альпиниста, который как, оказалось, приехал сюда всего месяцем раньше.

Всю самоподготовку Доктор не мог успокоиться и собраться с мыслями. Подробный, ответственно подходя к братским обязанностям, пытался растолковать ему азы написания ежедневного анализа чувств67, но это было бесполезно. Глухая стена из ненависти и гнева полностью блокировала восприятие происходившего вокруг, и эта мощная эмоциональная волна породила огромное непреодолимое желание отомстить всем: Альпинисту, оскорбившему его, Чите предавшей и подставившей его под захват, родителям, заказавшим этот захват.…Вообще всем – всему миру!

На завтраке Доктору кусок не лез в глотку. Отдав нетронутую кашу, как здесь было принято нуждающимся пацанятам он кое-как запихал в себя кусок хлеба с размазанным по нему пластиком дешёвого маргарина и запил этот гамбургер чуть подкрашенным безвкусным теплым пойлом, называемым здесь чаем. Мало того, что аппетит ещё не восстановился после «гнулова», так вдобавок и этот поганец Альпинюга сидел напротив по диагонали за столом и постоянно мозолил глаз.

Жизнь научила Доктора, что время всё всегда расставляло на свои места, но зачастую лучше помогать проведению, дабы сэкономить это драгоценное время. Коварный замысел засел прочно в его воспалённом мозгу. Ведь если вдруг совершенно случайно один из обитателей барака не очнётся утром по подъему по причине скоропостижного отъезда в лучший из миров, то местному руководству без вариантов придётся приглашать сюда легавых, ну а освободиться там уже дело техники. Да и идеальный кандидат на роль безвременно усопшего в лице Альпиниста уже определён, а помочь ему зажмуриться не проблема – по ночухе засунуть ему стопятидесятый гвоздь в ухо или просто свернуть шею не составит особого труда.

«А там, поди, разбери! В доме двадцать нарков, больше половины с судимостями, а этот муфлон так базарит, что наверняка уже не одному мне дорогу переехал! Главное сейчас не отсвечивать, затаиться и спокойно дождаться пока отцепят эту погремушку с ноги, а то с цепью я пол хаты ночью поднимаю, когда до ветру хожу!» – этот казавшийся на тот момент гениальным план зрел, развивался и обрастал подробностями в его голове пока он через силу утрамбовывал в себя безвкусную еду. Построение планов отмщения и освобождения несколько улучшило настроение Доктора.

Первое по-настоящему радостное событие за это проклятое утро случилось на первом перекуре после завтрака. Выйдя на улицу с сигаретой в зубах, Доктор даже не успел её подкурить, так как сразу всё его внимание всецело поглотила следующая занимательная картина. Около лавочки по пути к маленькой бане стоял, оцепенело съёжившийся от страха Альпинист, а над ним согнувшись возвышался смугло-коричневый коротко стриженый здоровяк, который что-то ему негромко говорил при этом угрожающе жестикулируя руками у самого его лица. Доктор непроизвольно повернул в их сторону и начал приближаться.

– Вы, малолетки безмозглые, уже совсем страх потеряли! Ты, еблан хуеголовый, не «рассекаешь»68 с кем и как нужно разговаривать! Если я ещё раз услышу, что ты со старшими по возрасту так базаришь, то просто отведу за баню, а там будет всё: и раком, и на коленях, и как я захочу! И хуй тебе падла кто поможет! Ты всё понял, уёбок?! – негромко, но не предполагающим возражение тоном чернявый диктовал свои правила жизни Альпу. Тот же пытался, что-то промычать в оправдание, но трясущиеся от страха губёшки отказывались повиноваться, а не проглатываемый комок в горле не давал даже дышать не то, что говорить.

Увиденное и услышанное мгновенно привело Доктора в состояние злорадного восторга, а великан, приведший в ужас утреннего обидчика, вызвал неподдельный интерес. Как ни странно, но за прошедшие три дня этот мужик примерно того же возраста, может чуть помладше, что и главный герой никак не привлёк к себе его внимания, хотя Док и считал себя наблюдательным человеком. Первое, что бросалось в глаза при ближайшем рассмотрении это его здоровенные кисти рук с пальцами похожими на большие упругие сардельки. Когда при жестикуляции, применяемой их владельцем для усиления эффекта в этой критической беседе пальцы-сардельки проходили в непосредственной близости от лица Альпа ресницы последнего непроизвольно схлапывались в мелкой дрожи подобно крыльям мотылька, а головёнка судорожно содрогалась. Это забавное зрелище пробудило в Докторе чувства уважения и искренней благодарности к грозному верзиле.

– Совсем малолетки разбинтовались! Но хер, когда по-ихнему будет! Не угадали! Меня Пина кличут и здесь и по жизни – сурово улыбнувшись, обратился он к подошедшему Доктору, представившись так же и по имени, и протянул свою огромную клешню. Док с готовностью ответил рукопожатием, встречно тоже представился по имени, одобрительно кивнув, и ощутил реальную мощь Пининой лапы. Альпинист воспользовался этим моментом, чтобы улизнуть, не привлекая к себе внимания. А новые знакомые, закурив спокойно разговаривали, друг с другом за жили-были при этом внимательно слушая и изучая друг друга. Как выяснилось Пиночет жил в том же районе, где обитал Докторский пасынок и у них обнаружились общие знакомые. Как и в старинных былинах смуглокожий богатырь во время собственного захвата и пленения отбивался от троих супостатов палкой подобно мечу, но всё равно был повержен хитростью и коварством – один из нападавших подкравшись сзади смог обхватить Пинину шею и полностью перекрыть подачу кислорода.

«Ну, вроде не всё так плохо! Есть здесь и нормальные люди. Значит, жить можно!» – выдохнув с облегчением последнюю затяжку и выкинув окурок, сделал заключение Доктор по итогам этих событий.

Бревно (я не Ильич)

В дальнейшем главный герой частенько пересекался со своим новым знакомцем Пиной на хозяйственных работах, именуемых здесь «хозами». Это оздоровительное мероприятие проходило каждый день в течение полутора часов перед обедом. Во время него всех реабилитян озадачивали какой-нибудь нехитрой работой, выполняя которую можно было спокойно пообщаться с товарищами по несчастью, подышать свежим воздухом, да и просто побыть наедине со своими мыслями.

На первых хозах ему, как малоподвижному выдали отличный колун и поставили рубить дрова на колоде возле маленькой бани. Док, разумеется, ещё был в