Красная сестра - Марк Лоуренс

Нона устремила взгляд на горизонт. Монастырь больше не был виден, он отошел от края обрыва.

— Сайде велели вымыть полы в комнатах Раймела. Я услышала, как она визжит. — Люди так не кричат. В деревне, когда Серый Джарри резал свиней... это звучало именно так. И когда один из мальчиков, столпившихся у люка, сказал «комнаты Раймела», какая-то холодная рука схватила Нону за грудь и потянула вперед.

— Я спустилась по лестнице. Быстро. — Это было медленнее, чем падение, но не намного. Она выбежала в фойе. Сайда оставила ведро и швабру, чтобы держать дверь открытой, большую дубовую плиту с медными петлями.

— На полу валялись осколки горшка. И он причинял ей боль. — Сайда выбила что-то из ниши — она всегда была неуклюжей. Раймел сжал ее руку в кулаке, проглотив ее от запястья до локтя, и поднял Сайду с земли. Он просто стоял, поворачивая руку из стороны в сторону, пока Сайда боролась и извивалась, пытаясь уменьшить ужасное напряжение в локте и плече, все время крича.

— Я велела ему опустить ее, но он меня не услышал. — Нона подбежала, чтобы поддержать подругу, но Сайда весила в два раза больше, чем она сама. Тут Раймел заметил ее и, смеясь, тряхнул Сайду так, что Нона отлетела в сторону. Что-то хрустнуло в руке Сайды, когда он сделал это — достаточно громко, чтобы заглушить ее крики.

— Вот я и остановила его. Перерезала ему горло.

Более молодая монахиня фыркнула у нее за спиной:

— Говорят, он девяти футов ростом.

— Я забралась наверх. — Раймел был ростом не девять футов, а больше восьми. Он опустился на одно колено, все еще удерживая Сайду за сломанную руку, дразня Нону уродливой ухмылкой на своем красивом лице.

Нона бросилась вперед. В глазах Раймела мелькнуло удивление, но он не успел пошевелиться. Она запрыгнула ему на колено, чтобы набрать необходимую высоту, а затем полоснула его рукой по горлу.

— Как ты его порезала? — Старшая монахиня, сзади.

— Я... — Нона представила себе Раймела с золотистыми волосами, вьющимися над нахмуренным лбом, улыбку, переходящую во что-то другое, кровь, покрывающую багрянцем глубокие разрезы на шее. — Я вытащила кинжал из ножен на его бедре, когда карабкалась на него.

— Это, — сказала младшая монахиня, — звучит крайне маловероятно.

Настоятельница Стекло ответила прежде, чем Нона успела резко возразить:

— Тем не менее, если вы присмотритесь повнимательнее, Сестра Яблоко, то увидите, что туника девочки была когда–то белой, а не коричневой. Если верить стражникам в Хэрритоне, этот коричневый цвет представляет собой смесь засохшей крови и тюремной грязи. Более того, она и ее подруга должны были быть повешены за убийство Раймела Таксиса.

— Тогда почему он не умер? — спросила Нона. Она хотела, чтобы Раймел умер.

— Потому что его отец очень богат, Нона. — Настоятельница увела их с дороги на более узкую тропу, ведущую к высоким стенам обрыва. — Не просто немного богат, но настолько богат, что может каждый день покупать новый особняк и спать в нем каждую ночь, пока возраст не потребует его.

— Деньги не имеют значения, когда ты истекаешь кровью. — Нона нахмурилась. Богатые или бедные, внутри люди выглядят одинаково.

— Туран Таксис достаточно богат, чтобы владеть людьми из Академии. — Настоятельница подхватила свою рясу, чтобы легче подниматься по склону. — Я уже скучаю по своему посоху. Старая дама без палки, на которую можно опереться, — это действительно печально.

Нона ничего не ответила, не понимая слов настоятельницы.

— Люди из Академии... волшебники, Нона! Маги. Ведьмы и колдуны. Дети с кровью марджал. Воспитанные и обученные за счет императора, привязанные к Ковчегу и к его службе, но свободные зарабатывать себе на жизнь вне дворца до тех пор, пока императору не потребуются их навыки.

— Они могут воскресить человека из мертвых? — Внезапно она подумала об отце, не в силах вспомнить о нем ничего, кроме густых черных волос и сильных, надежных рук.

— Нет, но они могут остановить превращение живого в мертвого. Там есть граница, место, которое мы пересекаем, чтобы присоединиться к Предку. Некоторые из нас могут посетить эту границу и держать там человека, пока его тело исцеляется от ран, которые в противном случае положили бы ему конец.

— Значит, богатые люди никогда не умирают? — удивилась Нона. — Они откупаются от смерти золотыми монетами?

Настоятельница покачала головой.

— Ни один колдун не может долго оставаться у границы. — По мере того как дорога становилась все круче, ее дыхание становилось все тяжелее. — У Турана есть дюжина колдунов, работающих посменно, чтобы удержать его сына от перехода. И многие вещи, которые убивают нас, тело не может починить, сколько бы времени ему ни дали. Хотя порезанная плоть и потерянная кровь... здоровое тело может починить одно и заменить другое. Настоящий риск заключается в другом: когда они возвращают людей в их тело, есть... существа... которые попытаются последовать за ними и найти дом в их сознании. Чем дольше человек удерживается на границе, тем труднее сдержать таких… пассажиров.

Нона подумала о Раймеле Таксисе, лежащем в залах своего отца, окруженном людьми из Академии, потеющими, чтобы уберечь его от смерти. Сайда была мертва — Нона видела ее ноги, торчащие из-под простыни на тюремном дворе, бинты на них все еще были запятнаны кровью Раймела. Она не испытывала к нему жалости.

— Я надеюсь, что он вернется полный дьяволов и они съедят его сердце.

— Вы могли бы отправить девочку туда, настоятельница.

Они стояли в том месте, где тропа начинала свой крутой подъем вверх по развороченным скалам на плато, прорезая себе путь вперед и назад дюжиной крутых поворотов. Более старшая монахиня повернулась к Ноне и указала через лес и поля на западе:

— Морлтаун в пяти милях отсюда. Девочка могла бы стать там полезной, найти работу в поле.

Сестра Яблоко стояла плечом к плечу с Сестрой Сало:

— Первосвященник узнает об этом за один удар сердца. Таксису даже не придется спрашивать.

— Выбирайте сами, настоятельница, с кем сражаться и на какой почве, — сказала Сестра Сало. — Джейкобу очень бы хотелось снова сунуть ноги под монастырский стол. Это будет идеальным оправданием.

— И вы только что украли ее из тюрьмы... — Яблоко нахмурилась, оглядываясь на далекий город.

— Госпожа Меч говорит мне не драться. — Улыбнувшись, настоятельница повернулась, чтобы начать подъем. — А Яблоко говорит, чтобы я не воровала... — Нона последовала за ней. — Вы — монахини. Проявите немного веры.

Последний край солнца припал к горизонту, когда Настоятельница Стекло направилась к необычному лесу каменных колонн, чьи тени протянулись к приближающимся путникам через сотни ярдов камня. Нона последовала за ней, сопровождаемая двумя монахинями, ни одна из которых не запыхалась от долгого подъема, заставившего настоятельницу тяжело дышать. Та, что постарше, Сестра Сало, выглядела так, словно могла карабкаться целый день. Младшая, сестра Яблоко, хоть из приличия слегка порозовела. Нона, закаленная бесконечными кругами в Калтессе, чувствовала, что у нее подкашиваются ноги и мокрая от пота рубашка прилипает к спине, но не жаловалась.