Знак неравенства - Наталия Терентьева

Это было года четыре назад. Денис еще жил тогда в одной квартире с Оксаной. Смеясь, он не раз рассказывал Алене, что они с женой уже давно удивляются, встретив друг друга утром в коридоре возле ванной. И однажды он вдруг сказал Алене:

— Мне очень сложно принять такое решение, но я хочу, чтобы ты была со мной всегда.

Алена замерла и только вопросительно посмотрела на него — правильно ли она его поняла.

— Мне жалко Маргошу, но настоящая жена мне ты, понимаешь?

— Ты мне делаешь предложение, Денис? — спросила Алена, не уверенная, что надо это вот так прямо спрашивать.

— Да, то есть… Ну да. Надо оформить развод… Это непросто… Но я обещаю тебе — слышишь?

И как-то разговор этот замялся. Но теперь Алена знала — у Дениса самые твердые намерения. Она так и сказала матери. Кира тогда только вздохнула, прижала к себе дочку и покачала головой.

— Ну, дай бог… Жаль, конечно, что так все… Надеюсь, не ты — причина их развода?

— Он говорит, что это еще до меня началось, они слишком разные люди…

Занятая своими мыслями, Алена не заметила, как впереди появилась очень старая женщина, согнутая почти пополам, так, что не было видно лица. Наверное, она вышла из-за деревьев, на которых быстро, за два теплых дня стали распускаться первые светло-зеленые листья. Старуха, наклонив голову, шла прямо на Алену. Девушка хотела посторониться, а старуха вдруг быстро приблизилась, неожиданно подняла руку и стала тянуться к ней, как будто хотела дотронуться до ее лица. Алена чуть отступила, но та, не поднимая головы, негромко попросила:

— Деточка, наклонись поближе!.. Не могу говорить громко…

Алена, глядя, как зачарованная, на длинные рукава вязаной кофты, из-под которой виднелась цветастая блуза, наклоняться не стала, но все же сделала шаг к старухе. Тогда та схватила ее за руку и яростно сказала, тяжело и смрадно дыша ей в лицо:

— Ты скоро умрешь! Страшной смертью умрешь, в животе смерть свою носишь!

Алена резко стряхнула ее руку и, отпрянув от нее, быстро пошла прочь, стараясь не бежать и не оглядываться, инстинктивно прикрывая живот рукой. Она услышала, как старуха засмеялась и громко запела:

— «И как один умрем в борьбе за это!» — Юродствуя, она стала повторять на разные лады: — В борьбе за это, за это, за это…

Делала она это вполне музыкально, потом забормотала, то ли смеясь, то ли ругаясь. Через некоторое время девушка все-таки обернулась, но старухи уже нигде не было. Алена перевела дух, как будто пытаясь стряхнуть с себя наваждение.

— Господи…

Алена внимательно посмотрела вокруг, чтобы не оказалось, что старуха куда-то спряталась и опять вылезет из-за какого-нибудь куста. Кажется, это какая-то примета — когда встречаешь юродивого… Только примета чего? Алена достала телефон и набрала номер своей лучшей подруги, Наташки. Та, как обычно, наверняка занятая одним из своих троих детей, долго не брала трубку, а потом, запыхавшись, крикнула:

— Да! Але! Я!

— Нат, не знаешь, что за примета — встретить юродивого?

— Это значит скоро чокнуться самому! — засмеялась Наташка. — Как ты? Бандаж носишь?

— Да, вот второй день привыкаю…

— Привыкай-привыкай, башку только малышу не сдави, крепко не затягивай… Да чтоб тебя! Извини, Аленка, тут у меня… Ну, не уроды, а?! — не зло, но очень громко закричала Наташка на детей и отключилась.

Алена улыбнулась, представив Наташкиных очаровательных «уродов», и погладила свой небольшой живот, не видный пока под свободной блузкой.

* * *

Денис вытянул ноги в шезлонге, поглядывая на Маргошу, которая шлепала большими руками по воде в бассейне и от этого получала удовольствие, как трехлетний ребенок. Ну что уж так-то, ведь уже тринадцатый год девочке… Он поймал себя на мысли, что любимая Маргоша неожиданно стала его раздражать. Он встал, полный решимости проплыть несколько раз туда-сюда в бассейне, но услышал звонок своего мобильного. Денис вздрогнул и увидел, как напряженно выпрямилась в соседнем шезлонге Оксана. Денис взял телефон и облегченно вздохнул, услышав мамин голос.

— Деня! Как ты! А? — закричала мама.

Ну почему же мама до сих пор кричит по телефону…

— Нормально, мамуль! Как ты? — Денис постарался подавить мгновенно вспыхнувшее раздражение. — Как давление?

— Да ладно! Я тебе посылку послала, сходи забери, человек приехал в Москву…

— Какую посылку? Мама… — Денис тяжело вздохнул и увидел, что Оксана, прикрыв лицо журналом, смеется.

— Пасту, пасту, сынок, для чистки зубов, немецкую! И еще витамины, очень хорошие, мне одна женщина посоветовала.

— Мама…

— Подожди, не перебивай! И еще я тебе маленький перевод послала. Я знаю, как у вас там все дорого, в твоей Москве…

— Мам, я тебя предупреждал, если ты еще раз пошлешь мне деньги…

— И что? Что ты мне сделаешь? — задорно выкрикнула семидесятипятилетняя Галина Мартыновна и тоже засмеялась. — Мне деньги не нужны, понимаешь? Мне пенсию не на что тратить…

— Ага, понятно…

Денис досадливо крутил головой, слушая, как надо чистить зубы — не вправо-влево, а снизу вверх, и что еду запивать не надо, а надо пить только через два часа после еды, и чай черный пить не надо, а надо пить мяту… А заваривать мяту надо не в простой чашке, а в эмалированной кастрюльке, но чтобы она была чистая и не подгоревшая, а еще лучше запарить на водяной бане мяту пополам с мелиссой, можно и зверобой добавить, травку от девяноста девяти болезней, и пить маленькими глотками за полчаса до еды и через два часа после, а в воду питьевую хорошо бы положить серебряную ложку…

— Мама! Остановись! Какую ложку? Какую ложку?! V меня фильтры стоят на кранах, понимаешь? И я воду питьевую покупаю, из родника!.. И я не в Москве сейчас, мама!..

— Хорошо, сынок, — миролюбиво сказала Галина Мартыновна. — Но мяту ты все-таки не выбрасывай, завари. Хорошо? Я тебя очень люблю, Деня. Целую.

Галина Мартыновна отключилась до того, как Денис услышал бы ее слезы. Денис представил, как она сейчас придет с почты домой и станет доставать отца. А тот возьмет собаку и уйдет гулять на четыре часа, до ночи. Молча уйдет, молча придет, ляжет спать, и завтра ничего не будет говорить, и послезавтра. Может, буркнет за столом «Соли мало», а может, и не буркнет. Многие знакомые Дениса удивлялись, узнав, что у него есть отец и две старших сестры. У всех складывалось ощущение, что у Галины Мартыновны на всем свете не было никого, кроме Дениса. Наверное, так оно и было.

Сестры давно уехали, нарожали детей, у одной были даже внуки. Денис был младше сестер на пятнадцать лет. Когда он собрался в Москву после школы, мама сказала «Не отпущу» и не отпустила. Он, правда, все равно уехал, но первые годы она звонила ему почти каждый день, хотя бы на одно слово, чтобы услышать его голос, и комендантша колотила с утра пораньше в дверь и орала: «Иванова Зина! Вас там на проводе!» Мама все эти годы посылала ему нужные и ненужные вещи и деньги…