Ловушка для декана - Лючия фон Беренготт

- Ты подлила мне… ЧТО?! – заставив подняться на цыпочки, Матвей Александрович буквально пришпилил меня рукой к стене.

У него был настолько озверелый вид, что даже голос не был похож на человеческий – казалось, в декана вселился сам дьявол.

– Афродизиак… из… кордицепса… – прохрипела я, задыхаясь. – Очень дорогой… между прочим...

После кольца и платьишка от Кавалли это звучало двусмысленно.

– Мне еще и за афродизиак тебе заплатить? – прорычал он, вздергивая меня выше.

Сдаваться я не собиралась, хоть и чувствовала, что сейчас сознание потеряю.

– Было бы… неплохо…

Господи, в меня-то кто вселился?! Нет бы каяться, прощения просить, обещать все исправить… Бессмертная я что ли?

Несколько последующих минут были пропитаны ненавистью и молчаливыми пожеланиями мне перестать быть бессмертной и сдохнуть. Раздувая ноздри, декан тяжело дышал мне в лицо, продолжая сжимать ладонью шею.

Потом вдруг резко отпустил, толкнул от себя и… расхохотался – сухим, злым смехом, совершенно без юмора. Даже не истерически, просто до странности сухо и без эмоций. Будто смеялся переводчик за кадром иностранного фильма.

– Невероятно… – отошел, упал в изнеможении на диван и закрыл глаза рукой. – Это просто что-то… полный пиздец…

Я с опаской шагнула к выходу – ступая максимально тихо, чтобы не привлекать его внимание.

Еще шаг. И еще. Подхватила брошенную у дверей сумку и уже намылилась было схватиться за ручку двери…

– Ты серьезно думаешь, что можно поломать на хрен мне жизнь и свалить без единой царапины? А, Максимова?

Я замерла, не оборачиваясь.

– П-почему поломать?

Вместо ответа он резко встал, и через секунду я почувствовала горячее дыхание на своем затылке. Две мужские ладони уперлись в стену передо мной.

– Думаешь, можно просто так опозорить меня перед всеми, залезть ко мне в штаны… а потом еще и при всех заставить на себе жениться?

От его глухого, низкого голоса было страшно, но от самих слов так обидно, что я развернулась – посмотреть этой сволочи в лицо.

– Я к вам в штаны залезла?! Да вы меня чуть не изнасиловали там, за кафедрой! При всех, между прочим! И потом, здесь в кабинете – вы… вы мне член пихали везде, куда только можно запихнуть! До сих пор грудь болит!

Глаза его прищурились.

– Только не говори мне, что тебе не понравилось мое «пихание»… До сих пор вся мокрая в своих дешевых трусишках, я уверен.

Конечно же, я покраснела от стыда. Но не отступила и не стушевалась.

– Какая вам разница, что мне понравилось или не понравилось? Мне девятнадцать! Я возбуждаюсь, когда получилось решить задачу по математике!

А вот это я зря сказала. Потому что, если считать высоко поднятую бровь хоть какой-то индикацией, запомнит он мне это надолго. И припомнит. Не раз.

Однако немного разрядить обстановку у меня получить. Хоть и не в самую лучшую сторону – между ног ко мне снова полезло колено.

Упрямый, гад.

– То есть… если тебя трахать и одновременно заставлять решать задачи по математике, ты получишь двойной оргазм?

– Понятия не имею, – буркнула и отвела глаза, не выдержав его прищурено-насмешливого взгляда. – В любом случае, проверять мы это не будем.

Он ухмыльнулся, продолжая раздвигать коленом мне ноги, массируя внутреннюю часть бедер и подбираясь все выше.

– Еще как будем, Максимова… И начнем… прямо сейчас. Ты в курсе, что эта твоя хрень из кордицепса еще действует?

И ткнулся в меня тем местом, на которое «хрень» действовала сильнее всего.

***

– У вас рук нет? – съязвила я. – Вы же все теперь понимаете…

– А мне твои руки больше нравятся… – он склонился ниже, прихватывая зубами за шею. – И соски твои остренькие тоже нравятся… и рот… Хотя рот мы на потом оставим – люблю потянуть удовольствие.

Я остановила его, крепко взяв за плечи. Отодвинула от себя, чтобы иметь возможность смотреть ему в прямо глаза.

– Матвей Александрович…

– Слушаю тебя, Максимова.

Я выдохнула, приготовившись к необходимому (и, в общем-то, справедливому) унижению.

– Я очень, ОЧЕНЬ извиняюсь перед вами. За все. И за то, что выставила себя вашей невестой тоже. Хотите, завтра объявим, что мы расстались, и все кончится.

Его лицо странно передернулась.

– Девятнадцать тебе, говоришь?

Я кивнула, не совсем понимая, причем тут это.

– А такое чувство, будто тринадцать... – с нарочитым удивлением он растягивал слова. – Думаешь, попросила прощения, и все? И я тебе поглажу по головке… ну, или по попке похлопаю, и отпущу с миром?

– Эмм… Ну, в принципе, да. Я на это надеюсь. Все же не без расплаты отсюда ухожу… – я выразительно показала глазами на мою все еще липкую грудь и шею.

Он снова коротко рассмеялся.

– Немного спермы еще не повредило ни одной женщине – в конце концов, эта субстанция полезна для кожи. Так что нет, я не считаю наше с тобой рандеву у батареи достаточным наказанием за то, что сегодня мне придется объяснять своей девушке, почему я бросил ее ради какой-то прошмандовки.

Я вспыхнула.

– Прошмандовки?! Да я… да вы… Да если бы я не затащила вас в кабинет, это был бы такой позор, что…

Он вдруг перебил меня – да не словами, а поцелуем – таким жестким, хозяйским и нахальным, что напугал гораздо больше, чем удивил. Или возбудил.

Досконально истерзав мой несчастный рот, он, наконец, отлип и, все еще держа рукой за подбородок, объявил.

– Итак, резюмируя вышесказанное - поехали-ка, невестушка, купим тебе кольцо и платье – подготовимся к выходу в люди. А заодно бельишко присмотрим, какое я выберу – чулки там, пояс, подвязки поэротичнее… туфли, как у блядей в порнофильмах. Посмотрим, в общем, понравится ли тебе вся эта заварушка… если играть в нее по моим правилам.

Как могла, я замотала головой.

– Ничего я не буду покупать, и никуда с вами не пойду! Я вообще пошутила с этой свадьбой! Объявляйте о том, что мы расстаемся, или…

Затыкая меня, он прижал палец к моим губам.

– Шшш… Не перебивай. Так вот… Мы поиграем с тобой – по моим правилам… пока мне не надоест. А потом расстанемся, так уж и быть. Но только от твоего поведения, Максимова, будет зависеть, чем закончатся наши «отношения», – он изобразил кавычки. – Слухами о том, что мол, «не сложилось, с кем не бывает», или же твоим исключением, вкупе с уголовным делом и слухами о том, что невеста-то у декана – потаскуха. Что, мол, ведро у нее там со свистом пролетает, и на что только ни готова Лерочка Максимова ради хорошей оценки да пары брендовых туфель.