Наследник для Валида - Анна Гур

и, не отводя глаз от лица мужчины, нащупываю пуговицы.

Неожиданно мощные ноги сжимаются, Валид словно фиксирует меня, чтобы не убежала. Зажимает меня своим сильным телом, я же пытаюсь смягчить свой тремор улыбкой.

Не знаю, как реагирует Байсаров на мою медлительность, но пальцы отказываются слушаться, пуговки перед глазами прыгают, с трудом вынимаю из петли верхнюю, затем опускаю руку ко второй.

Сглатываю несуществующую слюну, которая царапает горло, и выдыхаю слегка облегченно, когда вторая пуговка тоже поддается.

— Не медли, — слышу хриплый голос Валида, пропитанный какими-то странными нотками предвкушения.

На мгновение ловлю себя на мысли, что ему нравится… Ему нравятся играть со мной как коту с мышкой…

Киваю, не поднимая глаз, и перехожу к следующей, мужчина чуть сжимает ноги, и я кусаю губы, добираюсь, наконец, до самого низа рубашки, которая спрятана под тяжелой пряжкой ремня.

Прикусываю губу и вытягиваю материю, справляюсь с последней и поднимаю взгляд на замершего Валида.

— Манжеты, — отдает скупой приказ, приподнимает бровь.

Чувствую себя как на экзамене, причем экзамене, который я проваливаю с треском. Опускаю взгляд на крупную широкую руку, накрываю ее своими пальчиками и Валид мне помогает, поворачивает запястье, чтобы я могла дотянуться до запонок.

Смотрю на конструкцию из золотого штыря и не особо понимаю, как именно ее снять, приглядываюсь, отмечая про себя, что у Байсарова очень широкое запястье, покрытое жесткими волосками.

Он действует уверенно, не дает мне и шанса на то, чтобы не подчиниться или же отказаться. Держит меня цепко в плену своего продавливающего взгляда.

Наконец, поворачиваю кругляшку и вытаскиваю золотой штырь из материи, на мгновение не знаю, что с этим делать, куда положить, и поднимаю взгляд на Байсарова.

По лицу мужчины ничего не понять. Даже не могу прикинуть, нравится ли ему игра, которую он затеял, или я вызываю недовольство.

Держу в кулачке запонку, а затем просто кладу ее на кровать, мужчина сразу подает мне вторую руку, и я уже быстрее справляюсь.

Даже сейчас с высоты своего роста, когда я стою, а Валид полулежит, мужчина все равно выглядит громадным и я чувствую себя неловко.

Промедление длится мгновения и, наконец, Байсаров опять устает ждать меня или решает помочь.

— Снимай, — опять дает команду, вцепляется глазами в меня, не отпускает мой взгляд, слегка прищуривается.

Опускаю дрожащие пальцы на плечи мужчины. Сейчас, когда полы сорочки чуть приоткрыты, мне уже доступна для взгляда золотистая кожа кавказца, покрытая жесткими волосками.

Ладошки упираются в литую грудь, ощущаю, как под пальцами гулко и глубоко бьется сильное сердце.

Шелк приятно холодит кожу и ощущается огнем под моими пальцами. Аккуратно сдвигаю полы пальчиками, как в замедленной съемке, подушечками скольжу, по ощущениям, как по золоту.

Полы раздвигаются и падают с плеч, а я же ласкаю, освобождаю мужские руки из плена материи и буквально замираю от вида невероятного торса, который открывается перед моими глазами.

Идеальный. Широкий. С проработанными косыми мышцами — это все воспринимается кадрами, но эта золотистая кожа покрыта порослью жестких темных волосков, которые придают мужчине какую-то дикую брутальность, самость.

Замечаю на плечах витиеватые татуировки, они струятся, перетекают на грудную клетку, есть просто надписи…

И вдруг я замираю, когда сорочка полностью спадает. Вздрагиваю от излишне реалистичной картинки. Прикусываю губы, потому что с самого бока мужчины на меня скалится ужасающе-страшная морда зверя.

Чудище скалится и смотрит на меня, теряюсь, поднимаю глаза на Валида и замечаю, как мужчина следит за мной из-под опущенных ресниц, на губах змеится улыбка, когда он приподнимает бровь, словно побуждает меня к действиям, и я сама не понимаю, как провожу подушечками пальчиков по зверю, который красуется на боку мужчины, и чувство такое, что там действительно опасный хищник спрятался…

Хочется понять, что за зверь такой выбит на этой золотистой коже, но я, конечно же, не рискую и писка издать.

Присматриваюсь, правда, и уже в следующую секунду…

Барс…

Вспоминаю, что Мухоматов так называл Байсаров.

Оглушенная своей догадкой, поднимаю взгляд на мужчину, который прямо сейчас смотрит на мою голую грудь.

Агрессивный брутал передо мной, и я прикусываю губу от того, что вижу, внизу живота становится непривычно, жар какой-то расходится, в то время как я не решаюсь даже взгляд поднять на мужчину, который в этот самый миг подается и выкидывает руку вперед, ловит меня за шею, фиксирует и тянет на себя, заставляет почти рухнуть и упереться в литую грудь ладонями, сам же выдыхает гортанно, обдавая жаром цитрусового дыхания:

— Продолжай… раздевать меня…

Выдыхает свой приказ и продавливает взглядом. Скользит по моему телу руками, уверенно касается, ласкает талию, горячие руки ощущаются слишком остро, скользят вниз к моим трусикам, а я губы прикусываю.

— Слишком ты робкая, девочка, что с тобой не так? — внезапно оглушает вопросом и кофейные глаза фокусируются на мне.

Смотрят очень цепко, так, что у меня на спине капли пота пробиваются. Валид рассматривает меня хмуро, из-под сдвинутых бровей. На мгновение мне кажется, что он сейчас поднимется и отстранит меня, или вовсе швырнет в меня платьем и велит прикрыться.

Что-то странное пульсирует в его глазах, явное подозрение и от этого мне становится совсем не по себе.

— С-со мной все так… — выдыхаю отчаянно, пугаюсь проницательности Байсарова.

Но вспоминаю, что где-то в доме есть Вахит…

— Все… так, — повторяю и, чуточку осмелев, кладу свои ладони на широкие плечи мужчины, провожу лаская и слегка царапаю ноготками, отвлекаю.

Действую интуитивно, по наитию и Валид на мгновение прикрывает широкие веки, затем резко распахивает глаза и пробивает меня взглядом.

Холодным. Отдающим изморозью. Он принимает мой ответ. Не обманывается, но дает возможность продолжать.

— Раз так, тогда я жду… — повторяет и вскидывает бровь.

Выжидает. Словно проверяет предел и грань, к которым я могу подойти. Я же опускаю взгляд на широкую пряжку, рассматриваю предмет гардероба мужчины и опускаю ледяные пальчики на пояс.

Прикусываю губы, меня потряхивает и ничего я с этим сделать не могу. Мужчина же не делает ничего, чтобы облегчить мои метания, мое замешательство.

Холодная пряжка обжигает кончики пальцев, пока я с ней вожусь.

— Ты дрожишь, — опять слышу задумчивый голос.

— Просто здесь прохладно, — отвечаю первое, что приходит на ум, и Валид резко хватает меня за шею, заставляет посмотреть в свои глаза.

— Сейчас согрею, — выдыхает совершенно равнодушно и его губы накрывают мои. Сминают с силой, вдавливают. Язык проскальзывает в самую глубину. У меня от такого напора голова кругом идет. Что-то странное творится, невероятное. По телу пробегаются острые иголки, колют, отдаются сладкой болью в нервных