Семь дней на любовь, предательство и революцию - Игорь Озеров

побыстрее избавиться от назойливого собеседника у Владлена мгновенно прошло.

— О чём же таком вы догадываетесь? — стараясь придать своему голосу невозмутимость, сдержанно поинтересовался Брахмин. Он был уверен, что о его встрече будут знать только те, кому положено. А этот старый партизан, по его мнению, в их число не входил.

— Думаю, что он тебе предложил Родину продать, — Павел Иванович произнёс это так громко, что пару человек в столовой оглянулось, а сам же он тем временем спокойно начал чистить апельсин.

Брахмин не мог понять, шутит тот или нет. И что он вообще может знать о том разговоре?

— А сколько денег мне за это предложили, не знаете? — разозлился он. — Кажется, я самое важное пропустил.

— Ты, Владлен, не обижайся, но ничего другого он тебе предложить не мог. Твой Генри Киссен прекрасно знает, что все козыри сейчас у нас, и что в открытом противостоянии нас победить невозможно, поэтому их единственный шанс — взорвать нашу страну изнутри. А для этого нужны предатели. Вот они и вербуют всех подряд. Ну, и ты не исключение.

Судохватов дочистил апельсин, разделил его на две половинки и одну протянул Владлену. Тот отрицательно покачал головой. Павел Иванович отломил дольку и целиком положил в рот. Потом отломил ещё одну и, держа её двумя пальцами, продолжил:

— Чтобы потом не плакать, не жаловаться, что тебя партнёры обманули, напомню — дружбы между странами не существует. Не может существовать. Страна стране всегда враг. Поэтому мы должны уничтожить их первыми. Будешь бояться драки — будет новое 22 июня.

— Если мы их уничтожим, то как же игрушки, как же Буратино? — попытавшись улыбнуться, спросил Владлен.

— Будем сами строгать, — серьёзно ответил Судохватов.

Брахмин, может быть, первый раз в жизни не знал, что ему делать дальше. Появившиеся у него после встречи с Генри Киссеном планы ещё не сформировались в твёрдое окончательное решение. Очень много информации и очень мало времени на её обработку. Посоветоваться не с кем, а одному определять будущее страны — огромная ответственность. К тому же, раз за разом разбирая ситуацию, Владлен вспоминал о словах американца о совместном управлении миром. Он пытался их забыть, но они возвращались к нему вместе с приятными фантазиями.

— У меня есть приказ проработать все варианты, — резко ответил он Судохватову. — Приказ с самого верха.

— Уж не от Леонида Ильича? — с иронией спросил партизан. — Лёня, конечно, мужик боевой, но командует не он, а те ребята, которые его генсеком сделали. А кто их настоящий хозяин, мы с тобой не знаем.

*****

Чтобы приступить к выполнению своих планов, Павел Иванович взял с собой переводчика. Директор сильно не возражал и будто бы забыл, что отправил Дмитрия под домашний арест.

— То, что ты сегодня услышишь — секретная информация, — объяснил Диме Судохватов, когда они вышли на залитую солнцем улицу. — Надеюсь, тебе не надо ничего напоминать: объяснили перед отправкой.

— Да, конечно, — кивнул Дмитрий, — инструктировали неоднократно. Да я и ни с кем не общаюсь. Если только со своими.

— Вот этих «своих» и надо остерегаться больше всех.

Павел Иванович решил пойти на встречу пешком, потому что считал, что так будет проще заметить слежку, если такая будет. Пройдя пару кварталов, они спустились в метро и сели в поезд, едущий по той же ветке, по которой Дмитрий провожал Софию.

Вышли на конечной. Дмитрию эта станция была знакома. Сейчас их на улице встречал парень на стареньком «Фиате». До нужного места добрались быстро: уже через десять минут они въехали на территорию какого-то завода. Там их ждали. Большая толпа окружила гостей, непрерывно аплодируя. Дмитрию тут же пришло на ум, что, наверное, так встречают звёзд кино и эстрады.

Через ангар их провели в зал, где за длинным столом расселись делегаты почти всех европейских рабочих партий. Многих из них Судохватов знал лично, а некоторых молодых и длинноволосых видел первый раз. Но надеялся он именно на молодых ребят, а не на старых знакомых, которым перемены были не нужны.

Павел Иванович очень коротко и эмоционально изложил свой план. Он предложил начать в Италии всеобщую забастовку, которую сразу же распространить на все европейские страны. Забастовка должна стать жёсткой и бессрочной. Цель — крах европейской экономики. Для этого, по его словам, необходимо прервать автомобильное, железнодорожное, авиационное сообщение, перекрыть дороги, блокировать аэропорты, вокзалы. Строить баррикады, чтобы не допустить к важным объектам военных и штрейкбрехеров. Когда Европа будет остановлена, захватить или хотя бы блокировать органы власти, полиции и военные штабы. После этого объявить ультиматум, в котором будет предложено незамедлительно начать глобальные социальные реформы и осуществить вывод из Европы оккупационных войск США.

— Весь мой план расписан чуть ли не поминутно. Как только я получу ваше предварительное согласие, я его вам предоставлю, — решительно произнёс Павел Иванович. — Но главное не в деталях, а в нашей решимости пойти до конца. Без этого нет смысла начинать. Сейчас или никогда.

— Сколько времени вы даёте на подготовку? — спросил парень в чёрной майке с красной звездой на груди.

— Нисколько, — резко ответил Судохватов, — начинать надо немедленно. Есть информация, что некоторые из вас давно работают на обе стороны, и это значит, что через несколько часов информация об этой встрече будет в полиции. Чтобы нам помешать, им нужно время. Победит тот, кто будет решительнее и быстрее. Если сегодня примем решение, начнём завтра.

— А деньги? Нужны деньги. Много денег. Где их взять? — обратился с вопросом пожилой француз, сидевший рядом.

— Деньги на это уже здесь, в Италии.

Павел Иванович блефовал. Так как о своём плане он никому не рассказывал, то и о деньгах он ни с кем не говорил. Но сейчас ему было важно получить согласие от собравшихся людей. Когда всё закрутится, отступать будет некуда не только ему, но и им. И советским партийным чиновникам тоже. Так что деньги будут.

— Я предлагаю голосовать, — сказал он. — Думаю, вы понимаете, что информация о нашей встрече, скорее всего, уже отправлена всем властным структурам. Время-не-ждёт. Фактически революция уже началась. Или они нас, или мы их.

*****

Голосование прошло успешно. Только три человека воздержалось. Проголосовать против не решился никто.

Возвращались в Дом дружбы Павел Иванович с Дмитрием так же, как приехали. Всю дорогу молчали. Судохватов думал о том, что необходимо сделать за оставшееся время, а Дима о том, что будет с ним, что будет с Софией.

«Зачем этот бойкий старичок призывает начать в такой красивой стране гражданскую войну? — не понимал молодой человек. — Ведь погибнут люди…»