Жена из другого мира - Анна Замосковная

Одет он был опять же в стиле денди девятнадцатого века, в темный костюм, подчеркивающий ширину его плеч и узость талии. В общем, джентльмен. Только без трости.

Безумно глядя на мой браслет, он взъерошил пятерней волосы – и я его узнала! Это же тот лохматый идиот, который на меня эту штуку напялил! И никакого мелирования у него не было.

Идиот посмотрел на мои волосы. Снова уставился на браслет. Расслабившаяся было девочка крепче в меня вцепилась. Мне тоже от такого взгляда стало не по себе: а вдруг это все же маньяк? Хотя выглядел он скорее испуганным, чем грозным. Может, полицейские раскусили его маньячный план?

Брюнет задумчиво обхватил ладонью подбородок вместе с губами и, не отрывая от меня взгляда, прошелся из стороны в сторону. Что-то тявкнул и сделал несколько шагов. Присел на корточки, разглядывая меня снизу.

В дверном проеме появился хозяин кабинета, что-то замявкал. Вставший брюнет внимательно его слушал. Я разобрала только многократно упоминание Дрели, дрелек, несколько раз «генерал» признался: «писи мы, писи мы». Помахал рукой, и в комнату прошел бледный полицейский, который возле рынка схватил меня за браслет (рука висела на перевязи). На этот раз череда «писи мы» участилась. Неужели у них полицейские называются «писимы»? Но как-то было не смешно: похоже, на меня жаловались.

Брюнет схватился за голову, сильнее взлохмачивая волосы. Алкаш несчастный, чтоб тебя похмелье тяжелое мучило!

Травмированный полицейский жалобно-жалобно запричитал. «Генерал» временами вставлял пару слов. Замахав руками, брюнет указал на меня и потявкал.

Это типа я во всем виновата? А не он, навесивший на меня эту опасную штуку! Кстати говоря, а у меня рука не отсохнет?

С опаской уставилась на браслет.

Обреченно вздохнув, брюнет что-то мявкнул и указал мне на дверь.

Кажется, меня возвращали маньяку.

Маньяк при этом выглядел очень несчастным, словно его приговорили к чему-то страшному. Ну а я что? Зачем портить жизнь какому-то маньяку? Я, наверное, лучше в участке останусь: тут все добрые, пирожными угощают, меня побаиваются… Может, помогут оформить визу.

В животе пронзительно заурчало. Брюнет вскинул брови. Ну заурчало, и что? Я только благодаря доброте торговца пирожками не лежу сейчас в голодном обмороке.

Брюнет протянул мне руку.

Все равно не пойду. Наоборот, глубже в угол дивана забилась и упрямо вскинула подбородок. Брюнет затявкал и замявкал, тоже что-то о дрелях заговорил, о бабах или баобабах.

– Не понимаю, – процедила я.

Почесав голову, брюнет подтянул левый рукав, демонстрируя браслет, как у меня. Но это же не повод идти куда-то с незнакомым мужчиной! Даже если этот мужчина мне что-то насильно подарил.

Он, похоже, считал иначе: указывал на дверь, что-то говорил, тряс браслетом.

Посмотрела на его руку, на свою… Ну да, одинаковые узоры на побрякушках. Взгляд скользнул с моего браслета на золотой ободок обручального кольца. А кольца у супругов тоже одинаковые.

И тут меня прошиб пот – а до колец ведь брачные браслеты использовали!

– Нет-нет-нет! – Я приподнялась.

Обнимавшая меня девочка висела на шее, и я рухнула на сиденье, переводила взгляд с моего браслета на браслет брюнета, туда и обратно, туда и обратно.

Посмотрела на его лицо. Неужели он мой муж по местным законам? Он, тряся рукой с браслетом, закивал. А может, даже не муж: вдруг эти браслеты означают, что я его рабыня?

Да что же мне так не везет-то?

Хозяин кабинета жестами предлагал мне следовать за брюнетом и заискивающе улыбался. Раненый полицейский тоже указывал на брюнета, всем своим видом предлагая идти за ним.

Сбагривают.

Брюнет тоже поочередно показывал на себя и на дверь.

А выглядел он отнюдь не хрупко, даже наоборот. От такого трудно отбиваться. К тому же, судя по всему, в моем появлении здесь (где бы это безумное «здесь» ни находилось) виноват этот гаденыш.

Посмотрела ему в глаза: добрые. Натурально такие добрые-добрые. И печальные. И испуганные немного. В общем, глаза человека, который вроде не обидит.

Но, судя по моей семейной ситуации, в людях я разбиралась плохо, так что верить этому сомнительному типу с добрыми глазками не стоило.

У «генерала» начал нервно дергаться уголок растянутого в улыбку рта. Брюнет снова указал на свой браслет, на мой и двумя пальцами изобразил шагающего к двери человечка.

Вообще странная ситуация: здесь много мужчин, а меня, явно не понимающую языка и упирающуюся, дружно уговаривают. Не уводят под белы рученьки, не лупят дубинкой по голове, не перекидывают через плечо и не тащат в пещеру, а уговаривают.

Может, иначе не могут?

Посмотрела на перевязанную руку полицейского, на свой браслет, на натянутые улыбки его и «генерала», на брюнета-идиота, самозабвенно повторявшего шагания человечка из пальцев к двери…

Похоже, в действиях они как-то ограничены. Но ведь меня до этого свободно хватали и дергали. А прикосновение к моему браслету закончилось травмой.

Получается, этот браслет что-то вроде электрошокера или перцового баллончика? И эти уговаривальщики боятся, что я их браслетом припечатаю? От сгустков огня и зеленого света я тоже вроде защищена, так что…

Наверное, можно и пойти с этим альтернативно одаренным владельцем похожего браслета. Вдруг домой вернет.

Хотела встать с девочкой на руках, но почувствовала, насколько устала и расслабилась, сидя на мягком теплом диване. Подтолкнула ее, чтобы слезла с колен. Девочка вцепилась в меня и заскулила. Сердце оборвалось. Быстро стала гладить ее по спутанным волосам.

Похоже, придется нести.

Крякнула от напряжения, но встала. Девчонка обхватила меня ногами, как коала. Стоило шагнуть к двери, как брюнет указал на девочку и недоуменно вскинул брови. Затем изобразил руками, будто что-то берет и передает это «генералу». Тот закатил глаза и поджал губы.

Крепче прижала девочку к себе и повернулась, как бы защищая ее от брюнета. Грозно нахмурила брови и вообще сделала зверское лицо. Ну а что делать, если руки заняты и кулак не покажешь?

Вздохнув, брюнет схватился за голову и, махнув рукой на дверь, вышел первым.

На дрожащих от усталости и напряжения ногах я отправилась следом за ним. Провожало нас, наверное, все отделение полиции. Моделей на подиуме не разглядывают с таким вниманием, с каким пялились на меня, идущую в мятой влажной одежде, растрепанную, измотанную и с грязной девочкой в лохмотьях.

К счастью, девочка сообразила, что я ее не бросаю, и возле лестницы сползла с меня, взяла за руку. Иначе мы рисковали скатиться вниз кубарем.

Брюнет шел не оглядываясь. В самой его походке чувствовалась какая-то обреченность. На первом этаже, в отделанном мореным деревом холле, он развернулся (меня поразила мертвенная бледность его лица) и о чем-то переговорил с провожавшим нас «генералом». Тот покачал головой и развел руками.