Жена из другого мира - Анна Замосковная

Но если эти лианы мой единственный путь домой и я его лишусь – урою гада.

Мужчина в багряном с золотом мундире указал на заросли и потявкал. В ответ брюнет начал что-то перечислять, загибая пальцы. Взбесившийся начальник подозвал офицера в черном, тот достал блокнот.

Динозавры подогнали карету с желтым гербом, с козел спрыгнули мужчины с желтыми солнцами на лбу и выгрузили столы, тарелки, еду. У всех ощутимо повысилось настроение, женщины вылезали из экипажей… Похоже, у аристократов пикничок. Значит, лианы неопасны.

В животе заурчало.

Не то чтобы я стеснялась своего вида, но, похоже, мы тут застряли. Вылезать и светиться перед скучающими дамами и джентльменами не хотелось, а то будут потом в нашу двуколку якобы случайно заглядывать.

Брюнет обратил задумчивый взор на лианы и кормить меня явно не собирался. Уставилась на него грозно-грозно. Минута – и он зябко повел плечами, заозирался. Круто! Дома так не получалось.

Наконец встретился со мной взглядом. Я покрутила рукой, будто ложкой ем, и указала на стол. Брюнет закивал и пошел за провизией. Сообразительный. И без заискивающей спешки, словно его не слишком заботило, что я могу вылезти и шокировать публику. Впрочем, в этом случае он наверняка лишь с невинным видом разведет руками.

Тем, что принес много мяса с салатом, а не тарталетки (или что-то такое), скромно употребляемые дамами, брюнет слегка повысил свой шанс не быть жестоко избитым за мои приключения.

Минуты две я судорожно ела, ощущая только одно: бесподобно вкусно! Девочка даже замычала от удовольствия.

Прислонившись плечом к двуколке, брюнет лениво таскал с тарелки, которую держал, кусочки чего-то вроде морковки. Я постучала себя кулаком по груди, потом указала на лианы и изобразила, что иду по ним к двери. Когда человечек из пальцев зашел в нее, охватила его ладонью и будто унесла ввысь.

Брюнет проследил за моим движением и замер, что-то обдумывая. Солнце позолотило радужку его серо-зеленых глаз, тонкий застарелый шрамик у правого виска. Сосредоточенное лицо осветила догадка, и брюнет замотал головой. Указал на меня, на лианы и снова покачал головой.

Надеюсь, он правильно понял жесты и лианы отношения к моему путешествию сюда не имеют, потому что их, кажется, собирались жесточайшим образом выкорчевать.

Оказывается, я люблю свой кабинет. Нет, в самом деле: сидишь спокойно, цветные эмбриончики разглядываешь, а мысли сами так в голову и лезут.

– Долго еще? – процедил Алвер, нарушая воображаемую идиллию.

Я тяжко вздохнул над расчетами. Ветер колыхал уголки листов. Я передвинул камушки, чтобы колыхал сильнее: красиво же. Гневно фыркнув, Алвер снова подвинул их в углы и постучал пальцем по формуле повышения волосатости, нарисованной исключительно с целью изобразить перед ними бурную деятельность: все равно не поверят, что на первых этапах я просчитываю в голове и только потом требуется бумага и ручка.

В голове просчитывать не получалось, потому что Алвер сидел с одной стороны, а пованивающий многоуважаемый Смуз, дом которого попал в лианы магоеда, сидел с другой и тоже постоянно торопил.

И это не считая того, что вокруг дороги, на которой мне поставили рабочий стол, слонялись соседи, шумно дискутировали, ели, пили, а чуть поодаль настраивал инструменты оркестр.

– Мне нужно уединение, – напомнил я, жалобно поглядывая то на одного, то на другого министра-надзирателя.

Но они не мои гувернеры и не девушки, на них не подействовало.

– Здесь. – У военного министра Алвера нервно задергался рот. – Ты будешь решать эту проблему здесь и сейчас под нашим чутким наблюдением, чтобы ничего не натворил.

Я посмотрел на формулу повышения волосатости. Ну да, под их чутким наблюдением я точно ничего постороннего не делаю.

Алвер подскочил.

– Смуз, сделай уже что-нибудь! – Показал на мои бумаги. – Неужели не разберешься лучше него? Кто из вас министр науки и новых технологий, ты или он?

Вот это зря: на лицо Смуза накатила волна красноты.

– Я. – Он тоже поднялся.

– Он, – закивал я. – Конечно он.

Зачем мне это министерство, я же там от скуки умру!

Разговоры вокруг стихли, все заинтересованно смотрели на нас. Смуз покраснел сильнее. Бросил короткий взгляд на бумаги, вскинул ладони в сторону магоеда и активировал формулу. Я закрыл лицо руками.

Послышались охи-вздохи, чей-то истерический крик.

– Идиот! – взвизгнул Алвер.

И непонятно, к кому это относилось. Приоткрыл один глаз: на магоеде прорастали кудрявые черные волосы. Проблема в том, что прорастали они и на стене поместья Вериндера.

Но что еще хуже, волосами обрастали стоявшие вблизи длоры. Покрывшиеся черными завитками дамы падали в обморок.

Хорошо, что я не нарисовал формулу распиливания (она эффектнее выглядит), а ведь была такая мысль!

Проснулась от шума, визга и землетрясения. Девочка вцепилась в меня мертвой хваткой и дрожала. Рогатая фигня закрыла голову передними лапами и тряслась так, что двуколка ходила ходуном – только двуколка, не земля.

Подняла глаза: лианы чернели завитками волос вроде тех, что растут в интимных местах. Черные волосато-кудрявые фигуры носились по дороге, на ней откуда-то появились холмики черных волос и пышных волосатых юбок. Брюнета не было. Как? Где? Кто меня домой отправит?

Хрень вскочила. Лохматый брюнет вынырнул со стороны стены, запрыгнул в двуколку. На щеке алела царапина.

– Йи-их! – Он щелкнул вожжами, его руки объял зелено-голубой свет, хлынул по упряжке, наполнил сиянием спину животного, среди коричневых бугорков проросли зеленые, метров пятнадцати в размахе, крылья бабочки.

– Нет! – Я схватилась за сиденье.

Девочка крепче сжала меня. По бокам двуколки вытянулись дельтаплановые крылья. Мы взмыли вверх. И вниз. Вверх. И вбок. Вниз. Вбок. Эта хрень летать не умеет, что ли?! Брюнета мотало из стороны в сторону, он вопил:

– Йиху-у!

Крылья трепетали, ветер свистел, американские горки нервно курили в сторонке. «Бабочка» крутнулась юлой, меня швырнуло на складную крышу двуколки. Вытаращенные глаза девочки оказались прямо перед моим лицом, она беззвучно открывала рот. Мелькали небо, лианы, дома.

– Йиху-у! – орал идиот.

Взревела:

– Убью!

Он повернулся с таким выражением лица, будто не ожидал нас увидеть. Взмах сияющей руки – из сидения змеями выползли веревки и накрепко нас с девочкой привязали.

– Так-то лучше, – кивнула я.

Брюнет рванул поводья, черный сгусток мелькнул рядом, мы нырнули в сплетение зарослей. Крылья сложились. Падая, мы пронеслись в щель, крылья распахнулись, наполнились светом. Мы мчались сквозь лианы: вправо-влево-вправо-влево, вверх-вниз-вверх-вниз… Голова болталась из стороны в сторону, подвывания девочки разрывали сердце, я давилась криком.