Проклятие для Чудовища - Джулия Кей

легонько по ногам. У нас уже были такие мелодрамы, когда ей кто-то случайно попадал в руку, а потом извинялся целую неделю, унижаясь, как холоп.

Не заметила, как на поле нас осталось трое: я, Филипп и еще один местный спортсмен. Моей задержке в игре удивились все, даже физрук. Маринка кричала мое имя со скамейки, потирая красное пятно у большого пальца, куда ей попали мячом.

— Скворцов, харош скакать, — обратился капитан к спортсмену, который бегал вокруг нас с Филиппом.

— А ты мне не указывай, — и в тот момент, когда Скворцов решил повернуться для пререканий со своим капитаном, другой попал ему грязным мячом прямо в щеку.

На несколько секунд между парнями завязался конфликт, намеревающийся перейти в драку, но их разнял настойчивый свисток учителя. Нас осталось двое. Мяч перешел в руки противоположной команды, целью для них была только я, бежать некуда. Приготовилась закрывать нос ладонями, но в самый кульминационный момент передо мной выпрыгивает Филипп и кончиками пальцев отбивает мяч в сторону. Физрук дует в свисток.

Игра закончилась.

— Фил, ну ты чего, — расстроенно прокричал капитан проигравшей команды.

Раз Филипп коснулся меча, значит, он выбыл, и осталась одна я.

— Все молодцы. Победившая команда, фамилии мне, пятерки бонусом.

Половина класса радостно побежала в коморку физрука называть свои имена, будто на получение медали.

Филипп снова меня удивил. Что это был за прием такой — проявление галантности или захотел нас обоих поставить в неловкое положение.

— Молодец, Лифчик, — Озеров, который и был капитаном моей команды, потрепал меня по голове, создавая гнездо вместо аккуратного хвостика.

В раздевалку я вернулась чуть позже остальных девочек, так как слушала похвалу от учителя. Еще бы, инициативы от меня не дождешься, а тут всю игру простояла. Помещение почти освободилось, только Соня с двумя своими подругами поправляла прическу в большом зеркале и красила губы помадой с едва заметным оттенком. Маринка сидела с ними и о чем-то беседовала.

Я поставила ногу на длинную скамейку и принялась развязывать шнурки на кроссовках. Соня громко закрыла помаду колпачком и повернулась ко мне:

— Готье, ты с новеньким что ли встречаешься?

— Нет, с чего ты взяла?

— Просто он ходит за тобой, как собачка. И вчера вы вместе с ним уехали.

Голос Сони был спокоен без каких-либо намеков на эмоции. Остальные в раздевалки молчали и во все глаза уставились на меня.

— Наталья Степановна попросила меня с ним позаниматься, чтобы он понял нашу программу.

— Почему именно тебя?

— Мы живем с ним рядом.

— Ну конечно. Если ему нужен был кто-то, кто подтянет ему оценки, вряд ли бы попросили тебя, а если просто ввести в курс дела, то почему нет, — Соня улыбнулась. Я натянула уголки губ в ответ, быстрее застегивая рубашку. — Так значит, он свободен?

— Как корабль в океане, — надела рюкзак на плечо.

— Супер, — Соня встала и обратилась уже к своим подругам. — Пошли в столовку, надеюсь, мелочь уже освободила буфет.

Девушки вышли, оставляя за собой шлейф цветочных духов. Маринка подлетела ко мне, сшибая скамейку, и завалила вопросами. Пришлось рассказать ей немного подробнее.

В этот раз после уроков уже Филипп ждал меня у выхода из школы. Он снова заказал такси, и мы с комфортом добрались до его дома. Пока шли до двери от калитки, я все же решилась спросить:

— Что это было сегодня на физре? Принципиально с девчонками не соревнуешься?

— Нет, просто знаю, с какой силой бьет Корнеев. Не хотел, чтобы тебе было больно.

Я засмущалась, даже улыбку скрыть не получилось. Вряд ли мне было бы настолько больно, но стало приятно от заботы и беспокойства за мою персону.

Сразу приступили к сочинению по произведению, которое Филипп даже не читал. Пришлось выступить пересказчиком, да и писателем тоже. Фил (хотя мне больше нравится полная форма имени) бездумно писал все под диктовку, наворотив кучу ошибок.

— Foutaise[1], ты хоть знаешь, что такое деепричастный оборот?

— Ну… — Филипп пожал плечами. — Ты же здесь для того, чтобы мне помогать.

— Я и так за тебя всю работу сделала. Ошибки будешь исправлять сам, а то это уже получится не твоя оценка, а мне еще свое сочинение писать, — об этом я не подумала, весь свой запас аргументов только что любезно вложила в работу Филиппа. Придется ломать голову, чтобы домашка не была аналогична.

Мы просидели над учебниками еще несколько минут и решили пойти перекусить. Однако в столовой было темно, а на барной стойке лежала записка от Аллы. Она сегодня не придет, но оставила еду в холодильнике.

— Может, закажем что-нибудь? — спросил Филипп, когда понял, что всю еду надо разогревать. — Ты любишь суши? Все девчонки любят.

Я любила, но чтобы их заказать, мне надо было просмотреть каталог от и до, изучая ингредиенты. Поэтому мама делала их сама на наш общий вкус.

Остановились на пицце. Нам бы и одной на двоих хватило, но Филиппу хотелось больше мяса и чего-то острого, а мне и сырная вполне сгодилась.

Сидя на нашем привычном месте на полу напротив телевизора, мы жевали каждый свою пиццу. Филипп читал параграф по биологии, который задали на завтра.

— Ты знала, что некоторые птицы кормят птенцов слизью, которую отхаркивают изнутри?

— А можно было не говорить это во время ужина?

— Я думал, они червяков пережевывают только. О! Эта слизь называется «птичье молоко».

— Спасибо, я больше не смогу есть тортики, — я кинула корочку от пиццы в коробку, понимая, что есть больше не хочется. — Ты вообще где это взял, у нас же наследственность по плану.

— Там какие-то сложные слова, и я пролистал.

— J'ai compris[2].

— Что? — Филипп повернулся ко мне.

— Что? — переспросила, не понимая.

— Ты сказала что-то по-французски.

— Да? Разве?

Парень кивнул.

— У тебя иногда проскальзывают слова. Я сначала думал, тебя просто к логопеду не водили, и я не понимаю половины из того, что ты говоришь. Но потом я понял, что это французский. У тебя же это не от большой любви к предмету?

Я допила сок из маленькой бутылочки.

— Нет. У меня вся семья французы, я с детства его слышу.

— Ничего себе! А здесь ты что делаешь?

— На самом деле они все русские, просто живут во Франции. Папа встретил маму, по работе переехали в Россию, но каждые каникулы я летаю к бабушкам в Париж и Довиль, — глаза Филиппа стали еще круглее, чем обычно. — Чего ты так смотришь? Сам живешь, как султан!

— Но не во Франции же.

— Как видишь, мы сейчас в одном месте и едим одну пиццу.