Проклятие для Чудовища - Джулия Кей

выходит échec[2], однако ты продолжаешь настаивать, из-за чего злишься. Эмоции — наш самый главный враг. Если они возьмут вверх, то за последствиями уже не уследишь. Так и сейчас мой любимый bureau d'écriture[3] чуть не потрескался из-за тебя.

Виновато опустила голову и убрала руки со стола. На кончиках пальцев все еще сверкали огни, похожие на небольшие искры в проводке.

— Учись управлять ими, — был конечный вердикт, и Джаннет, постукивая палкой, вышла из комнаты, оставляя меня одну, видимо для того, чтобы я успокоилась.

С того времени я не только научилась поднимать вещи в воздух одним только взглядом, но и держать себя в руках в любой ситуации. Безусловно я чувствовала эмоции, но вывести меня из себя было практически невозможно. Я злилась на учителей, на несправедливые оценки, порой на родителей, на саму себя, когда все валилось из рук, но это продолжалось не больше трех секунд, а затем плавно утекало куда-то вглубь сознания. Если уж совсем накрывало, на кончиках пальцев стреляли молнии, это был последний сигнал неизбежной бури, я либо убегала подальше, чтобы никому не навредить, либо принималась за то, что действительно успокаивало.

Медитации.

Сначала мне было смешно, я же не какой-то там буддистский монах, но позже поняла, что это действительно работает. Анализируешь себе причины, почему ты злишься, куда эта злость может тебя привести и стоит ли оно того, а затем погружаешься в мысли, которые успокаивают и настраивают на положительные эмоции. Как бы открываешь коробку с хорошим и запираешь с плохим. Я представляла себе это как-то так.

Теперь несколько раз в месяц я занималась этим дома, когда-то посещала йогу, но в компании мамы это гораздо интереснее. Ее невозможно вывести из себя, прямо как бабушку Джаннет, только если первая от природы всепрощающая и добрая, то вторая просто статуя какая-то.

Или пересохший сухарь.

Но действие порождает противодействие. Во мне сидит проблема, которую я не могу никак решить. Если магия не идет в правильном направлении, то выходит через негативные эмоции, это необходимо пресекать и запирать в себе. С другой стороны, резервуар не вечен и переполняется, может взорваться в любой момент, поэтому волшебство необходимо тратить.

Именно поэтому в моей папке с документами лежит справка о панических атаках. Только это всего лишь отмазка для окружающих, на самом деле магический шар внутри лопается, и сила спешит выйти. Я стараюсь не дать ей этого сделать, отчего задыхаюсь. Бабушка Лора показала мне прием, которым я и пользуюсь в такие моменты:

— Представь, что ты прялка, а твоя магия — лишь мягкая шерсть, из которой необходимо сделать клубок.

Я вытягивала по маленькой порции силы и задерживала ее в ладонях, формировала невесомый шарик, пока дыхание не восстановится, и мысли не придут в порядок. Затем волшебство просто рассеивается. Да, не экономичное расходование, но что поделать.

С утра весь дом стоял на ушах. Точнее это я переворошила весь второй этаж, бегая из комнаты в ванную и обратно со скоростью божьей коровки, которая и кружила над потолком. У кого-то сегодня свидание и этот кто-то просто обязан выглядеть на все сто.

Филипп никогда не видел меня в неформальной обстановке, без школьной формы, кучи тетрадок, с уложенными волосами. Фены и плойки в этом доме никто и никогда не использовал. Я опустила голову перед зеркалом, свешивая все волосы вниз, пару раз пожмякала и эффектным кивком назад превратила гнездо после сна в шикарные голливудские кудри. Надела черные джинсы с завешенной талией и растянутый укороченный красный свитер на темную майку. Пару капель экстракта тропических цветов и ванили на шею и запястья — образ готов.

Единственное, что меня смущало, отсутствие звонков. Филипп же не мог забыть о нашей встрече. Я просидела в обнимку с телефоном целый день до обеда, но чуда не произошло. Сорвалась на одинокое уведомление, ударившись об угол кровати, но это была лишь общая беседа класса, где спрашивали домашку.

Решила самостоятельно пойти домой к Филиппу, как бы говоря: «Ой, я случайно проходила мимо, не хочешь составить мне компанию в этой бесцельной прогулке?» на случай, если он все же забыл про нашу встречу. Или наоборот, появлюсь на пороге под удивленное: «А я только собирался тебе звонить».

Полная энтузиазма добралась до громадных ворот и на секунду застыла. Я попадала внутрь только благодаря ключам Филиппа, а сейчас несмело нажала кнопку звонка, располагающуюся в золотистой пасти льва. Один глаз животного приоткрылся, я поняла, что скорее всего это камера наблюдения. Ворота треснули, появилась щелочка, вероятно, мне разрешили войти.

На пороге дома стояла Вероника Сергеевна. Похоже, сегодня она выходная.

— Доброе утро, Лив!

Я поздоровалась, отмечая, что уже почти два дня, но да ладно.

— А Филипп дома? — спросила, будучи абсолютно уверенной, что конечно дома.

— Да вот минут двадцать назад уехал.

— Куда уехал? — уголки моих губ сами опустились.

— Не знаю, сказал, с друзьями гулять. Большая такая компания зашла, и девчонки, и мальчишки. На машине были. Надеюсь, хоть у кого-то права есть.

Весь мой словарный запас будто никогда и не существовал, сказать было нечего. Сразу подумала о той компании, с которой он ходит в школе. Но не мог же Филипп просто променять меня на этих посредственностей, он же не такой.

Или такой.

— А чего ты хотела-то?

— Да я тетрадь у вас забыла, думала забрать.

— Хочешь, поищи сама, я уж не буду лазить в этом бардаке, — Вероника отодвинулась, пропуская меня вперед, но я покачала головой.

— Спасибо, это не срочно. Я напишу ему, чтобы в школу принес.

Вероника улыбнулась и закрыла дверь. А я на ватных ногах спустилась по лесенке и побрела на выход, чувствуя, что меня будто облили холодной водой в минус двадцать.

Придя домой со всей силы закрыла дверь и кинула сумку в угол комнаты, из-за ручки-цепочки та с грохотом упала на деревянный пол. Мадагаскарские тараканы зашевелились от шума и устроили суету в аквариуме. Палочник у потолка тоже напугался моего внезапного вторжения в комнату и завыл полицейской сиреной. Я наделила его сей способностью как раз от нежелательных гостей.

Мама тут же прибежала, аккуратно прикрыв дверь.

— Ливи, в чем дело? Что, опять началось?

На мое плечо опустилась ее теплая рука, которой она пыталась меня успокоить. Это был вовсе не внезапный порыв магии, а лишь подростковая обида.

— Нет, мам, все обошлось.

Она выдохнула. Сегодня у мамы долгожданный выходной, не хотелось бы создавать ей проблемы еще и дома. У нее слишком большое и доброе сердце,