Вилла Мавританка. Пьеса - Андрей Владимирович Поцелуев

сознание от силы ее воздействия.

УИЛЬЯМ. Это было давным-давно. В прошлом веке люди были более романтичны и чувствительны. Сейчас в обморок от картины никто не упадет.

Почему среди ваших картин нет мужских портретов?

МАРИ. Вот я и приехала не только посмотреть свои картины, но и написать ваш портрет, если вы не против, конечно.

УИЛЬЯМ. Вы серьезно? И сколько вам на это потребуется времени?

МАРИ. Ну, дня три-четыре.

УИЛЬЯМ (смотрит в зал и говорит вполголоса). Три-четыре дня? (Обращаясь к Мари.) Вообще-то, это против моих правил. Я не присылал вам приглашения на этот срок, ну, уж раз вы приехали, оставайтесь. Я распоряжусь насчет комнаты для вас.

МАРИ (радостно). Вот и отлично. Я не буду вам надоедать.

УИЛЬЯМ. Но я совсем не типичный сюжет для вашей живописи. Я не юная милашка с молочно-розовым личиком и глазами газели. Я пожилой джентльмен с морщинами и мешками под глазами.

МАРИ. Я нарисую ваш портрет, где вы будете выглядеть как романтик с глазами оленя, а не как стареющий писатель на седьмом десятке.

УИЛЬЯМ. Посмотрим, посмотрим. Можно вам задать деликатный вопрос?

МАРИ. Задавайте.

УИЛЬЯМ. Вы же, кажется, встречались с тем большим французским политиком, о котором часто пишут в газетах. Насколько я помню, его звать Филипп. Что, уже больше не дружите?

МАРИ (вздыхая). Он был человек настолько занятой, что мог меня навещать только в восемь утра по дороге на службу. Мы расстались.

УИЛЬЯМ. Не лучшее время для любви. Ожидая от людей самое лучшее, часто получаешь самое худшее.

Пауза.

МАРИ (оглядываясь вокруг). У вас красивая вилла и прекрасный сад.

УИЛЬЯМ (говорит с удовольствием). Это мой второй ребенок. Жизнь в Лондоне хлопотлива, и я живу на этой вилле полгода в году. Здесь хорошо отдыхается, но плохо пишется. Она за пределами жизни, вне людей и событий. В путешествиях материала куда больше.

МАРИ. А как вы здесь проводите свободное время?

УИЛЬЯМ. О, развлечений более чем достаточно. Играю в гольф в Мон-Анжеле, ужинаю в Антибе, устраиваю пикники на островке Иль де Лерэн близ Канн. Люблю поиграть в теннис и карты, поплавать в бассейне.

МАРИ. А что, если я соблазню вас сейчас прогуляться со мной в парке? Так сказать, для моциона.

УИЛЬЯМ. С удовольствием. Но не забывайте, что ужин в двадцать часов, а гонг к переодеванию в девятнадцать тридцать.

МАРИ. У нас предостаточно времени до ужина. У меня еще последний вопрос к вам. Почему у вас нет картин английских художников?

УИЛЬЯМ. Моя дорогая. Англичане великая нация, но писать маслом они никогда не умели и никогда не научатся. Английская школа мне неинтересна.

Мари берет Уильяма под руку, и они уходят в глубь парка.

Гаснет свет.

Сцена 3

Красивое место парка. В центре длинный обеденный стол на 7 персон. Он стоит в большой летней беседке. Играет приятная джазовая музыка. Всё очень торжественно. Кругом горят вечерние фонари. Гости собираются и стоят возле стола. Идет оживленная светская беседа. Дамы одеты в шикарные платья, мужчины в красивых костюмах. Дворецкий Эрнест накрывает на стол. Он одет в белый пиджак с серебряными пуговицами. Между гостями ходит Джеральд и угощает своими коктейлями. Видно, что он прилично пьян. Мануэль пытается показать несколько связок танго Оливии. Она весело смеется. Эрнест заканчивает накрывать на стол, всем разливает шампанское и уходит. Спустя пару минут он появляется снова.

ЭРНЕСТ (громко для всех). Сэр Уильям Сомерсет Моэм.

Все гости перестают разговаривать и смотрят на ту часть сцены, откуда вышел Эрнест. Входит Уильям. Он одет в черный бархатный пиджак, черный галстук и свои бархатные туфли.

УИЛЬЯМ (обращаясь ко всем). Добрый вечер, господа. И прощу прощения за опоздание. Я принимал горячую ванну. Прошу вас, садитесь.

Гости рассаживаются за столом.

ДЖЕРАЛЬД (пьяным голосом). А оргазм ты успел поймать? Небось мастурбировал.

Все гости мгновенно замолчали. Воцарилась тишина. Так продолжается секунд 15–20.

ГЕРБЕРТ. Молчание — тоже беседа.

СЕСИЛ. А дальше тишина, как сказал Гамлет.

ОЛИВИЯ. Когда не знаешь, о чем говорить, можно занять рот едой.

Уильям уничтожающим взглядом смотрит на Джеральда.

УИЛЬЯМ. Ты думаешь, что непристойность — это душа остроумия.

Пауза.

ДЖЕРАЛЬД (понимая, что перегнул палку, смущённо). Это была дурацкая шутка, господа. Давайте срочно выпьем, трезвость вредит беседе.

Все немного успокаиваются и чокаются. Эрнест разносит закуски на тарелки.

ОЛИВИЯ (обращается к Уильяму, стараясь разрядить обстановку). А вы прекрасно выглядите, мистер Моэм. Раскройте свой секрет.

УИЛЬЯМ. Это плоды честной, трезвой и праведной жизни. Шучу. Я несколько месяцев назад прошел курс лечения у швейцарского доктора Пауля Ниханса, который изобрел метод целлюлярной терапии. В Кларане близ Веве у него своя клиника «Ла Прери». Там пациенты проходят курс лечения от разных болезней. Его методика заключается в том, что больным вводят клетки эмбрионов ягнят. Говорят, что это дает успешный результат при лечении рака, болезней сердца, диабета, цирроза печени. И замедляет процесс старения.

ГЕРБЕРТ. Сомнительная методика, и официальной медициной не одобрена. Это я как доктор биологии говорю.

МАРИ. И в чем же заключалось лечение?

УИЛЬЯМ. Очень удобно. С утра тебе делают один укол, и ты потом весь день свободен. Я был в полном безделье. Утром я лентяйничал, днем лодырничал, а вечером бил баклуши. Весь курс десять дней и, соответственно, десять уколов.

ГЕРБЕРТ. Насколько я знаю, специалисты по омолаживанию делятся на две школы: школу подтяжки и школу подкачки.

УИЛЬЯМ. Совершенно верно. Я как раз сторонник второй школы. После уколов мы весь день играли в карты в холле клиники, но в десять вечера приходил швейцар и смотрел на нас так выразительно, что нам ничего не оставалось делать, как встать и отправиться к себе в номер спать.

МАРИ. И кто же там еще лечился?

УИЛЬЯМ. Многие знаменитости. Герцог Виндзорский, Конрад Аденауэр, Папа Римский Пий Двенадцатый, Томас Манн, Бернард Барух, Жорж Брак…

СЕСИЛ. Неплохая компания.

УИЛЬЯМ. Но есть один минус. После лечения нельзя курить и пить алкоголь три месяца.

ГЕРБЕРТ. Вот почему там не было Черчилля. Один из признаков старости, господа, это высыхание организма. В юности мы на семьдесят процентов состоим из воды, а в старости только на шестьдесят процентов. Поэтому с возрастом нужно пить как можно больше воды.

Эрнест накладывает всем горячее с большого подноса.

ДЖЕРАЛЬД. Господа, господа. Давайте выпьем. Больше всего на свете я люблю застолье.

МАНУЭЛЬ (Джеральду). Очень