Слепая месть - Евдокия Гуляева

– Она здесь не при чем, – из-за спины отчетливо слышу я. – Вы оба нарушили приказ. Этого вполне достаточно.

Я вздрагиваю от бесцветности в прозвучавшем голосе. Совсем не из-за меня он здесь. Это показательная порка за непозволительное неповиновение, в которой я – не человек, а всего лишь незначительное связующее звено.

– Стреляй… – насмешливо шепчет мне, и я чувствую, как он касается моей спины, ведя сверху вниз указательным пальцем по моему позвоночнику. – Если не выстрелишь, то завтра к тебе придут другие, а после завтра будут новые. Они будут приходить до тех пор, пока не порвут тебя, оставив от тела лишь кровавые ошметки. Поэтому, стреляй! Я не дам тебе второго шанса для защиты.

Все понимаю. Знаю точно, что сказанные им слова до отвращения правдивы, но выстрелить не могу.

– Я не убийца, – тихо шепчу ему.

– Значит, стрелять ты готова только в меня, – отвечает Ветер и я не вижу, но точно знаю, что он улыбается.

От нервного истощения тело ведет и я, неосознанно, делаю пол шага назад, прижимаясь к нему спиной. Хочу опустить пистолет, но чувствую, как он решительно обнимает меня сзади, крепко удерживая мои руки в упоре своими руками, и стреляет, нажимая моим пальцем на курок. Попадает точно, четко, прямо в лоб сначала одному, потом второму и они замертво падают в дождевые лужи во дворе старой конюшни…

Быстро забирает из моих ослабевших пальцев пистолет и подхватывает меня под руки, не позволяя свалиться ему под ноги. Совсем не реагирую на его прикосновения. Тело словно не мое. Не мигая я смотрю на упавшие друг на друга трупы и от волны ужаса деревенеет сердце. Оно словно перестает биться совсем. Я больше не чувствую себя живой…

К своему удивлению, я почувствовал, как от ее близости по позвоночнику хлестануло влечением. Боль медленно стекала вниз до поясницы, сворачиваясь там жгутом острого желания. Не удержался и прикоснулся к ней, проведя пальцем вниз по ее спине, наслаждаясь ответной дрожью, проходящей по ее телу…

Не смотрю на нее, только чувствую. Мой взгляд целиком и полностью сосредоточен на двух идиотах, которые посмели ослушаться приказа. Вложив в руки девчонки оружие, я точно знал, что она не будет стрелять, поэтому стоял так близко к ней, готовый в любой момент перехватить пистолет и закончить начатое. Не имел права спустить им с рук их непозволительную глупость.

Совершенный поступок был для меня незначительным, но абсолютно непростительным. Лишь на безупречной дисциплине держится власть. Ее не удержать ни почтительным страхом, ни безусловным уважением, потому, что чувства могут меняться. Все, кроме отточенной до совершенства дисциплины. Этот жизненный урок мне жестко вбила в память чеченская война, тяжелой кувалдой страшной правды. Как и тот, что снайперы не имеют пола.

Среди них, для нас, не было мужчин или женщин, только профессионалы, которые четко знали свою цель и сумму, за нее объявленную. Для них мы тоже были неодушевлённым товаром. Патологически ненавидели их, жестоко расправляясь, абсолютно не разделяя по половому признаку. Мы, тогда еще совсем мальчишки, до безумного исступления хотели жить…

За прошедший трудный год, после того, как унаследовал криминальную империю Ветра – Михаила Северного – своего отца, я привык к периодическим, но, к моему счастью, неумелым попыткам покушения. Именно поэтому девчонка мне была совершенно не интересна. До этого момента я совсем не обращал на нее внимания и только сейчас заметил ее привлекательную хрупкую уязвимость.

Когда стрелял вместе с ней, чувствовал, как она дрожит в моих руках. Подхватив с ее ослабевших пальцев падающий на землю пистолет, передал его Игорю и успел удержать бесчувственное тело, которое начало медленно оседать в грязь у моих ног.

– Ветер, давай я займусь девчонкой.

Но я лишь раздраженно отмахнулся от предложения друга, ловко закинув ее на свое плечо, придерживая рукой.

– Сам, – коротко бросил ему и развернулся в сторону переминающихся парней. – Что стоим? Дел нет? Развлечений сегодня, я надеюсь, больше не будет, – рявкнул им и зашел со своей ношей назад, в конюшню.

Но дальше первого стойла проходить не стал. Войдя в ближайший денник, уложил девчонку на пол. Рассматривал неподвижную фигурку и все больше раздражался, замечая на ее руках багровые кровоподтёки. Понимал, что бороться с появлением эмоций – дело бессмысленное, поэтому свою зарождающуюся злость терпел с холодным рассудком.

Наклонился и поднял резиновый шланг, громко крикнув парням на улицу, чтобы включили воду. Как только первая струя брызнула на пол, подошел к девчонке и присел около нее на корточки. Набрал воду в ладонь и протер ей лицо. С интересом наблюдал за тем, как она бессознательно тянется к моей мокрой руке сухими губами, а потом, лишь придя в себя, дергается в сторону, отползая к стене и лихорадочно дрожит… от нескрываемой ненависти.

Меня очень привлекает непримиримая вражда в ее взгляде.

– Надумала поговорить? – саркастически поддразниваю ее я.

– Все уже сказано. Добавить нечего, – хрипит она, кашляя, и прочищает иссушенное, охрипшее горло.

Я направляю на ее лицо воду и смотрю, как она пытается поймать струю открытыми губами. Пьет, судорожно глотая, жадно, с возбуждающей откровенной ненасытностью. Желание, вновь, словно молнией, прошивает мое тело насквозь и я чувствую его отголоски каждой клеткой, которая теперь искрит навязчивым влечением…

Встаю и подхожу к девчонке. За руку дергаю ее вверх, на себя, поднимая на ноги, но она сразу делает пол шага назад, отходя от меня, спиной ударяясь о деревянную стену. Отлично знаю, если захочу, то могу взять ее прямо сейчас любым способом, не страдая от угрызений совести, но легко справляюсь с дразнящим желанием своего тела, ведь это не оно управляет мной.

– Снимай майку, – тихо говорю ей, – нужно ссадины промыть.

– Я сама, – дрожит она, но упрямо поднимает вверх подбородок и с обжигающей ненавистью смотрит мне прямо в глаза.

Вода хлещет на между нами, бьется о пол и брызгами летит по ногам, но я не отхожу назад, не боясь промокнуть.

– Не разденешься, сам сдерну, – подстегнутый ее нескрываемым отвращением, все больше раздражаюсь я.

К моему удивлению, она решает уступить и я делаю шаг назад. Слежу за тем, как она медленно поднимает края просторной грязной майки вверх по своему телу и рывком снимает ее через голову, откидывая на пол. Я молча делаю знак головой, заставляя ее развернуться и она сразу подчиняется, упираясь лбом о стену, позволяя мне оценить масштаб нанесенных ей повреждений.

Я равнодушно смотрю на некогда безупречную кожу, сплошь исполосованную рваными царапинами, и, не находя серьезных увечий, направляю на нее струю воды, пытаясь смыть с нее ошметки запекшейся крови и грязь. Но она не отстает и я подхожу ближе, прикасаясь к ее обнаженному телу рукой. Пальцами провожу по выступающим лопаткам и девчонка громко шипит, вздрагивая от ноющей боли, но не дергается, позволяя мне отчистить неглубокие, но уже воспаленные раны. Только поднимает руки и упирается ими в стену, по бокам от своей головы, медленно сжимая ладони в напряженные кулаки…