Потом и кровью - Андрей Посняков

Иван Грозный тоже не катил: Турция всегда поддерживала своего вассала – крымского хана, того самого, что на «Изюмском шляхе безобразничал». И не только на Изюмском… Три года назад крымский хан Девлет Гирей сжег Москву. Правда, вскоре его войско было разбито русскими воеводами в прах в битве при Молоди… В общем, для султана Иоанн тоже не кандидат. А Магнус – вассал Иоанна…

– С этим Граевским надо обязательно встретиться, мой милый супруг, – выслушав мужа, посоветовала Маша. – Помочь ему бежать и… Сейчас же отправь людей в Вильну!

Король так и сделал, наказав верным агентам в Литве действовать осторожно, но действенно: если не помогут деньги, то пустить в ход другие средства – запугать, шантажировать тюремщиков и судей, либо организовать побег.

Именно побег и организовали, подкупив тюремщиков, на что понадобилось не так уж и много золотых монет. Организовали, доставили, так что уже к концу августа пан Кшиштоф Граевский предстал перед королевской четою Ливонии.

Это был красивый, еще совсем не старый мужчина с аккуратно подстриженными усами и модной «испанской» бородкою, как носили по всей Европе, без различия вероисповеданий. На прием к королю Граевский потребовал от агентов денег на приличный костюм, и, получив таковые, явился на аудиенцию облаченный в шелковые штаны-чулки, парадные лаковые туфли и расшитый жемчугом камзол с большими разрезными буфами. Ну и, конечно же, накрахмаленный воротник – брыжи, – напоминающий небольшой мельничный жернов – куда же без этого?

– Ваше величество, позвольте выразить мою безмерную благодарность и заверить в самом добросердечном почтении к вам и вашей венценосной супруге! Кроме того…

– Давайте ближе к делу, достопочтенный пан, – светски улыбнулся Магнус. – Я буду задавать вопросы, вы – отвечать. Договорились?

Шляхтич поклонился:

– Как будет угодно вашим величествам.

Похоже, он не ожидал встретить на аудиенции еще и королеву и рассчитывал обаять лишь одного короля, и теперь быстренько, на ходу, исправлялся, даже пытался шутить.

– Вы встречались в Москве с важными сановниками царя Иоанна? – переглянувшись с Машей, спросил король.

– Я встречался с самим государем! – пан Кшиштоф горделиво задрал голову. – Иоанн доверил мне передать письмо членам сейма. Чего я, увы, не сделал. Не успел.

– А бояре вас посещали? – тут же уточнила Мария.

Граевский скривился:

– Афанасий Нагой и дьяк Петр Ерш Михайлов. Просили меня передать послание виленскому гетману Яну Ходкевичу…

– И он засадил вас в темницу! – усмехнулась Маша.

– Не он, – шляхтич тряхнул головою, силясь понять, что нужно от него этой красивой и, конечно же, глупенькой девочке-королеве. Бывшей московитке, дикой, как все русские. Правда, сейчас она дикой не выглядела, но… – Интриганы, знаете ли.

– Нагой и Михайлов тоже интриганы те еще, – холодно молвила королева. – Это хорошо, что вы не успели передать письмо Иоанна сейму. Хотя… думаю, оно не слишком бы обрадовало польских дворян.

– Да-да, – Магнус изобразил на лице улыбку и как бы между прочим спросил: – Так что там было, в этом письме?

– Я не вскрывал, но… Думаю, все то, что я советовал русскому государю.

– И что же вы советовали?

– Многое, – шляхтич тоже улыбнулся. – То же, что сейчас посоветую и вам, ваше величество. Буде и вы все же решитесь выставить свою кандидатуру на престол Речи Посполитой!

Советы и впрямь оказались весьма ценными, видно было, что пан Граевский представляет не самого себя, а некую группу знати, о которой он еще должен будет рассказать. Пан Кшиштоф особо обращал внимание на то, что выборность короля необходимо сохранить, но предлагал некое дополнение: «Среди потомков государевых вольно одного избрать, которого все полюбили». Кроме того, в предвыборной борьбе следовало ограничиться только двумя артикулами. В первом говорилось о том, чтобы «новых обычаев не вносить, а в старых не изменять без общего согласия всех сословий», а также «чтобы был один народ во всем между собой равный, одна Речь Посполитая, один совет, одна оборона, один государь, всеми вместе свободно избранный». Магнус сразу понял, что этим самым Граевский пытался сыграть на трепетном отношении шляхты к своим вольностям. Весьма полезным следовало признать совет выбрать место для переговоров там, где «Литвы немного было, а польских и русских панов было бы там больше», чтобы пока ни в коем случае не поднимать вопроса о принадлежности Ливонии и Киева. В вопросе о вере – не торопить событий, а устроить богословский диспут. Главная же идея была в том, что в первую очередь следовало предъявлять не все статьи будущего договора и по спорным вопросам пока соглашаться – только для того, чтобы обеспечить избрание.

– Кто же ваши могущественные покровители, любезный пан Кшиштоф? – наконец поинтересовался король.

Граевский отвечал с пафосом:

– Все те, кто не хотят видеть Польшу и Литву под шведами или турками! Те, кто сражается против татар и… хочет кое в чем обуздать магнатов, магнаты же – шляхту. Отменить в сейме право вето для загоновых!

– Для кого?

– Для совсем уж нищих дворян, – Маша повернулась к супругу. – Магнатов я многих знаю, почти все роды там по крови русские, много православных. Князья Вишневецкие, Острожские, Сапеги – все наши люди. Ненавидят Ивана, но и к папе римскому относятся настороженно.

– А лютеранство?

– Лютеранство в городах. Не во всяких – в приморских. Там, где полно немцев.

Сохраняя тайну, пан Кшиштоф не назвал ни одного своего покровителя вслух. Лишь написал несколько имен на бумаге золоченым королевским пером. Прочитав, Магнус округлил глаза, шляхтич же вдруг улыбнулся:

– Позволено ли мне будет преподнести некий подарок ее величеству?

– Позволено, позволено! – весело засмеялась Марьюшка. – Подарки – всегда хорошо. Просто интересно, что вы мне такое подарите?

– А вот! – сунув рук в висевший на поясе кошель, Граевский вытащил оттуда небольшое, но очень изящное зеркальце в золотой оправе с рисунком в виде маленьких золотых зернышек, искусно припаянных друг к другу.

– Зернь! – восхищенно воскликнул Магнус. – Вроде бы как во время монголо-татарского ига сия техника напрочь исчезла. Оказывается, нет…

– И при чем тут монголы? – Маша откровенно любовалась подарком, еще бы – этакий эксклюзив! – И где ж такие чудеса делают? В Вильне?

– Тамошний ювелир, – охотно покивал шляхтич. – И – зеркальщик. Представляете, недавно в Вильне целую зеркальную мастерскую ограбили! Убили двух подмастерьев, хорошо – мастера не тронули, видать побоялись.

– Что вы говорите! – Арцыбашев сразу вспомнил все странные «полицейские» дела с загадочными убийствами. – Подмастерьев, говорите, убили?

– Я лишь передаю слухи, – развел руками визитер. – Подробностями же не владею.