Церемонии - Т.Э.Д. Клайн

* * *

Сегодня заночевал во флигеле – моя последняя ночь на ферме. Уже жалею, что не остался в доме и на этот раз, но мне было так стыдно из-за своего отъезда, что хотелось оказаться как можно дальше от Поротов, а теперь уже поздно проситься обратно. Я не намереваюсь выходить наружу и оставлю свет включенным на всю ночь.

Услышав, что я уезжаю, Дебора ужасно расстроилась. Может, я неверно читал ее чувства. Возможно, я нравлюсь ей куда больше, чем мне казалось. Сарр как будто вовсе не удивился, и хотя он мог быть на меня в обиде, показать это ему не позволила гордость. Вообще, он вел себя очень вежливо. Даже отказался от платы за еще одну неделю, которую я предложил в качестве извинения, хотя деньги ему сейчас наверняка не помешали бы. Еще он одолжил мне на ночь свой серп, чтобы мне было не так страшно оставаться одному. Он точно удобнее, чем топор, который я взял с собой в прошлый раз. Но я очень надеюсь, что он не пригодится.

* * *

Не обращая внимания на свет фонарей снаружи, Старик неподвижно лежит у себя в квартире и глазами животного наблюдает, как мужчина что-то пишет в окружении сеток.

Сегодня ночью он припозднился и пока даже не собирается ложиться. Мужчина все время начеку, явно нервничает и вскидывает голову при каждом звуке. И держит серп под рукой.

Нужно действовать быстро. Будет много крови. И даже теперь, несмотря на всю накопленную животным скорость и силу, его невероятно острые чувства и отравленные когти, убить мужчину будет непросто.

Старик на постели напрягает мышцы, его конечности начинают едва заметно дрожать.

Да, это будет непросто. Нужно сосредоточиться. Им понадобится вся сила животного и вся накопленная ими обоими ярость.

Но вместе с тем Старик дрожит и от восторга. В конце концов, именно ради этого мгновения он столько готовился…

Он глубоко вдыхает, наполняя свои городские легкие сырой прохладой деревенской ночи, и приступает к делу.

* * *

Наверное, я буду скучать по ферме. Здесь определенно спокойнее, чем в Нью-Йорке; по крайней мере, поначалу было спокойнее. И, подозреваю, по возвращении город покажется грязным, душным и липким. И что бы я себе ни воображал, там, скорее всего, куда опаснее. Вполне может получиться так, что после того, как я успешно сбегу от обычной домашней кошки с дурным характером, меня ограбят, как только я выйду из автобуса.

Еще ирония: сегодня получил от родителей письмо, в котором они напомнили, что я «не создан для лесной жизни» (они что, всерьез думают, что я тут готовлю на костре и сплю в палатке?). А в конце была еще ехидная приписочка о том, что, мол, зря я решил «изображать там какого-то Торо». Это меня здорово разозлило.

Подумал даже остаться на ферме до конца лета просто им назло. Представляю, как они обрадуются, когда узнают, что были правы, и я не продержался и пары месяцев…

Все равно, нет смысла подвергать себя опасности. Кроме того, из-за всего, что случилось в последнее время, здесь теперь просто невозможно находиться.

Ладно, если я собираюсь бодрствовать всю ночь, стоит заняться чем-нибудь полезным. Могу еще почитать что-нибудь для диссертации. Наверное, стоит выбрать книгу, которая не…

Какой-то шум в кустах. Выключу свет.

* * *

Шевелится листва, гудят насекомые, ветерок касается меха. Животное ловко спрыгивает с ветки – растопыренные когти пронзают сначала ночной воздух, потом мягкую землю – и мягко приземляется под одним из окон, потом начинает медленно и осторожно кружить вокруг здания, отыскивая вход.

Мужчина внутри вскакивает на ноги и торопливо выключает лампу. Этот дурак, судя по всему, считает, что в темноте он не так уязвим.

Он заблуждается. На самом деле в темноте его легче будет застать врасплох.

Тихо, как тень, на бархатных лапах животное продолжает обходить флигель.

* * *

Фрайерс замер посреди комнаты, напрягая слух. На секунду показалось, что где-то в лесу то и дело шуршат листья… Или звук доносится со стороны лужайки? Он развернулся в отчаянной попытке проследить за движением. Рука нащупала в темноте гладкий изгиб лезвия серпа и скользнула дальше, схватив фонарик.

Пока глаза еще не привыкли к лунному свету снаружи, Фрайерс на ощупь добрался до выходящего в лес окна и замер, но ничего не увидел – и не услышал.

Не раздался ли новый звук откуда-то с лужайки? Фрайерс на цыпочках перебежал к противоположному окну, чувствуя холодный линолеум под босыми ногами, застыл перед ближайшим окном и прислушался. Его щеки коснулся легчайший ветерок.

Снова какой-то звук? Или только кажется? Фрайерс задержал дыхание и прислушался, придвинувшись к сетке…

Тишина. Нет, совсем где-то рядом едва слышно шуршит плющ. Снова тишина. Он замер, не решаясь как следует вдохнуть, и прислушался изо всех сил.

Прошла минута. Наконец он не выдержал, поднес фонарик к сетке и включил его.

И тут же с воплем отпрянул. Фонарик упал на пол, зазвенело разбитое стекло, и наступил мрак. На секунду в луче света Фрайерс увидел в каких-то дюймах от собственного лица широкую серую морду животного, блестящие желтые клыки и горящие как угли глаза.

Фрайерс вслепую попытался нащупать серп, и тут от окна до него донесся звук, от которого кровь застыла в жилах. Кошка медленно, размеренно раздирала сетку.

* * *

Теперь животное прекрасно видит мужчину. Тот шарахается по темной комнате, отчаянно пытаясь отыскать оружие.

Нити сетки рвутся одна за другой, легко, как шелк.

Старик на постели кончиками пальцев ощущает их сопротивление, чувствует, как сеть подается, как его когти расширяют дыру…

Внезапно раздается новый звук. В коридоре разносится эхо металлического скрежета. В замках входной двери на другом конце квартиры поворачивается ключ.

Усилием воли Старик возвращает себя в деревню. Яростными движениями когтей раздвигает порванную сетку.

Удар – это распахнулась входная дверь – и голоса. Здесь, у него в квартире.

Он больше не может оставаться с животным. Он должен немедленно вернуться. В следующую секунду его найдут голым на постели…

В последний раз оглядевшись глазами животного, Старик принимает решение. В одиночку ему с мужчиной не справиться. Неудача обойдется им слишком дорого. Столь многое висит на волоске.

Голоса в коридоре.

– Мистер Розад? – окликает грубый голос.

У него остается время на одну мысль, последнее приказание, прежде чем будет разорвана связь.

Оставь мужчину! – безмолвно выкрикивает Старик. – Найди жертву попроще!

Другой голос, тише:

– Рози? Рози? Кто-нибудь… Боже мой, Рози!

* * *

Животное знает, что осталось в одиночестве и вновь может полагаться только на собственные силы, – но не ощущает ни тоски, ни сожаления. Сегодня не удастся расправиться с мужчиной – но нетерпения тоже нет. Все его силы и вероломство теперь должны обратиться на новою цель.