Церемонии - Т.Э.Д. Клайн

– Подождите! – донеслось до них снизу сквозь щели в досках пола. Это был всего лишь слабый хрип, вовсе не похожий на знакомый им голос.

– Подождите, – снова донеслось снизу. – Со мной… уже все в порядке. Дайте мне еще… – Голос умолк. – Еще секунду.

Из погреба донеслось медленное, неуверенное шарканье, потом – гулкие шаги по деревянным ступеням. Постепенно из тьмы образовался нечеткий силуэт поднимающейся им навстречу женщины. Сарр протянул руку и схватил ее за плечо, и уже в следующую секунду Дебора неуверенно вышла на свет. Она прижимала к горлу скомканный передник. Белая прежде материя теперь покраснела там, где ее пропитала кровь.

Внезапно глаза у женщины закатились, ноги подогнулись, и она упала вперед. Сарр подхватил жену прежде, чем та рухнула на пол. Он поднял Дебору на руки с такой легкостью, будто она была тряпичной куклой, отнес наверх, перескакивая через две ступеньки, и уложил на кровати в спальне.

Фрайерс поднялся за ним следом. Дебора, судя по всему, была в сознании, она слепо смотрела в потолок, но ее обычно светлую кожу покрывала смертельная бледность, на фоне которой выделялись темные, как провалы в черепе, круги под глазами. Она тяжело, с хрипом дышала, голова камнем лежала на подушке, но женщина не позволила Сарру убрать передник, который она прижимала к горлу.

– Нет, – хрипло прошептала она. – Еще рано.

– Что случилось? – спросил Сарр. – Можешь объяснить?

Дебора посмотрела на обоих мужчин по очереди, но промолчала. Наконец она очень слабо помотала головой. Потом отняла одну руку от горла и показала на пол.

– Бвада, – прошептала она.

Склонившийся над постелью Сарр выпрямился, глаза у него загорелись.

– Этот демон сейчас там? – Он бросился к двери.

Дебора схватила его за запястье и удержала. Она сумела выдавить единственное слово:

– Мертва.

* * *

Мы бегом спустились на первый этаж, а потом в погреб. Сарр прихватил с собой лампу со второго этажа. Но внизу все равно трудно было что-то рассмотреть, а потолок оказался таким низким, что Пороту пришлось пригнуть голову. У самой лестницы на утрамбованном земляном полу мы нашли разбитый кувшин из-под молока, лампу, которую, должно быть, уронила Дебора, и предмет, который я поначалу принял за комок свалявшегося серого меха. Бвада. Теперь она казалась поразительно маленькой. Как такое крохотное создание могло вызывать столько страха?

Она как будто застыла в самый разгар нападения: остекленевшие глаза распахнуты, грязные когти растопырены, пасть разинута, посеревшие, как будто резиновые губы растянуты, обнажая ряд желтых зубов. И хотя она явно была мертва, я невольно содрогнулся. В свете лампы она выглядела точно так же, как прошлой ночью в луче фонарика, когда прижималась к сетке на моем окне.

Я заметил у нее на боку небольшое круглое отверстие, окруженное розовато-серыми обрывками кожи – явно колотая рана. Рядом, у основания одного из стеллажей, мы заметили отблеск длинного тонкого ножа, которым Дебора резала хлеб, и понемногу начали догадываться, что произошло…

Позднее, после того как она немного поспала, Дебора кое-как рассказала остальное, хотя ей явно до сих пор было больно говорить. По всей видимости, после того, как я ушел, она пошла в погреб, чтобы проверить, сколько у них осталось молока, и достать кое-какие продукты на завтра. Утром она уже несколько раз спускалась вниз, но не замечала ничего особенного; животное где-то пряталось. Но на этот раз в доме больше никого не было. Может, из-за этого все и случилось. Дебора услышала какой-то звук у себя над головой и оказалась лицом к лицу с кошкой, сидевшей на одной из полок. Животное тут же вцепилось ей в горло.

Бог, инстинкт самосохранения или удача спасли Деборе жизнь: все это время ее нож висел у нее на боку, в петле на переднике. По ее словам, она взяла его с собой, чтобы отрезать кусок ветчины на ужин. И во время нападения Дебора каким-то образом сообразила схватиться за нож. Она сумела одной рукой оторвать животное от шеи и ткнула ее острием ножа.

Судя по виду и расположению отверстия на теле у кошки, я бы сказал, что Деборе повезло даже больше, чем они с Сарром подозревали. По какому-то совпадению кончик ножа попал точно в старую рану и распорол ее настолько, что вывернул плоть наружу, точно как раньше. Естественно, об этом я Сарру рассказать не мог.

Если вдуматься, все случившееся отчего-то кажется почти поэтически созвучным: с озверевшим животным покончил – и довольно оперативно – слабейший из нас. Может, бог и правда существует.

Дебора очень ослабела от потрясения и весь день пролежала наверху в постели. Убедив ее наконец избавиться от передника, мы с облегчением обнаружили, что раны у нее на шее относительно небольшие, а следы когтей уже покрылись коркой засохшей крови (слава богу, эта тварь не успела вцепиться ей в горло зубами!). Сарр был так рад, что жена осталась жива, что не знал, как ей угодить. Все повторял, что слышит «небесное пение», и то и дело опускался на колени в углу спальни и благодарил господа за то, что тот сберег Дебору и избавил их от проклятия. Весь оставшийся день мы по очереди таскали из кухни наверх намоченные в холодной воде полотенца и все в том же духе. В какой-то момент, пока Сарр был внизу, а я стоял у постели, Дебора схватила меня за руку, пожала ее и хрипло прошептала: «Спасибо. Спасибо, что остались».

Я прямо подскочил. За всей этой беготней я совершенно забыл про автобус. К тому времени была уже половина второго. Сегодня я уже не мог никуда уехать.

«Ну, – сказал я так, будто с самого начала именно так и собирался поступить, – я не мог бросить вас в такой момент. Возможно, уеду завтра».

Дебора все еще держала меня за руку. «Пожалуйста, – прошептала она; ее широко распахнутые глаза, оттененные темными кругами, казались даже красивее прежнего. – Пожалуйста, не уезжайте».

Я и не думал оставаться. Меня подобная мысль даже не посещала. Но тут мне пришло в голову, что раз Пороты избавились от Бвады, на этот раз с концами, мне больше незачем уезжать.

«Ладно, – произнес я с сомнением, – может быть, я могу остаться еще немного. По крайней мере, до тех пор, пока вам не станет лучше».

Дебора улыбнулась, крепче сжала мне руку и прошептала: «Хорошо».

Мы еще какое-то время смотрели друг на друга, потом, услышав шаги Сарра на лестнице, отпустили руки.

Порот сам приготовил нам ужин – простой суп, который, как ему показалось, будет полезнее для Деборы. Она осталась отдыхать наверху. Ее голос звучал ужасно, дыхание оставалось тяжелым, и она говорила так невнятно, что Сарр велел ей не напрягаться и стараться молчать.

Мы оставили Бваду в погребе, это самое прохладное место в доме. После ужина я снова сидел с Деборой, а Сарр отвез труп кошки во Флемингтон, чтобы проверить на бешенство. (В виде разнообразия он не прочел нам нравоучительную лекцию о счете от ветеринара. По всей видимости, в таких серьезных случаях одной веры в господа уже недостаточно.) Его не было почти два часа, и все это время я как мог развлекал Дебору, которая не могла уснуть после пережитого потрясения – читал ей вслух вдохновляющие стихи из одной из книг, которые нашел в гостиной. По заметкам на полях я догадался, что она принадлежала Сарру, когда тот учился в колледже (разумеется, он предпочитает зануд вроде Мильтона, Вогана и Герберта). Стихи по большей части были мрачными и безрадостными и отлично подошли бы для пуританских похорон; остальные наполнял почти приторный оптимизм прямиком из воскресной школы. Дебора просто лежала на постели, слушала и смотрела на меня сонно (и, надеюсь, благодарно). Она улыбалась, но ничего не говорила, не шевелилась и даже почти не моргала.