Купеческая дочь замуж не желает - Ольга Шах

Иртэн тут же начал стягивать с себя камзол, но внезапно появилась перед моим лицом рука с моей накидкой. Тарин, возникший неизвестно откуда, подал мне накидку и сказал.

— Одевайтесь, леди! Лорд Иртэн, в багажном ящике стоит корзинка, там есть шоколадная паста, проследите, чтобы леди Маринелла съела не меньше половины баночки, ей это сейчас необходимо и побудьте с ней. За остальным я пригляжу.

Пока я, одетая и укутанная найденным пледом, ела, морщась, пасту (сладко, сил нету, да без чая), Иртэн сбегал в лагерь дорожников и принес мне здоровую металлическую кружку почти горячего чая. Присел рядом со мной и придерживал то кружку, то банку с пастой. Я ела, но не забывала крутить головой, рассматривая «театр боевых действий».

Рабочие мои были уже освобождены, и сейчас пытались навести порядок в своем лагере и на дороге — собирали разбросанные вещи, поднимали с земли опрокинутые котлы возле очага, посуду. Некоторые рабочие успокаивали лошадей, вели из под уздцы назад в лагерь. Те испуганно всхрапывали, косясь на несколько неподвижных тел на дороге, но покорно шли за знакомыми им коневодами.

Тарин руководил пришедшими с Иртэном и Тимеем мужиками из поместья, они стаскивали на обочину тела бандитов. Кто-то из нападавших стонал, их связывали, тех, у кого не было признаков жизни, а таких было двое, просто положили в сторонку и накрыли какими-то тряпками. Связав пленных, принялись их обыскивать и искать по кустам ближним, где спрятаны их лошади, не пешком же они сюда пришли.

Среди пленных заметила того лорда, который пытался взять меня в заложники. Вид у него был потрёпанный, но он пытался что-то повелительно покрикивать и угрожать. Но Тарин, да и Тимей сами по себе были спокойными и хладнокровными, глядя на них и мужики из поместья и мои рабочие тоже не обращали на лорда внимания.

Глянув ещё раз в сторону неподвижных тел, я невольно вздрогнула, передёрнула плечами. Иртэн истолковал мои движения по-своему.

— Замерзла? — и плотнее подоткнул с боков мне плед и крепче прижал меня к себе.

Я хотела пискнуть, что прижал сильно, повернулась к парню и… в общем, губы Иртэна оказались совсем близко от меня, а мне уже давно до чёртиков хотелось поцеловаться всерьез, по — настоящему. Я решительно высвободила одну руку из пледа и притянула его к себе, обняв за шею. Мелькнувшая вначале растерянность на лице Иртэна, тут же сменилась горячим энтузиазмом, стоило моим губам коснуться его губ. Как я оказалась на его коленях, плотно прижатая к мужскому телу тесными объятиями — уже и не помню. Мы целовались так, как будто старались выпить душу друг друга, прерываясь только чтобы вздохнуть и опять целовались.

Наверное, в этом неистовом поцелуе мы пытались выплеснуть страх и ужас сегодняшнего дня, кошмар пережитого. Старались отгородиться теплом тел от реалий произошедшего. Наконец, тяжело дыша, мы оторвались друг от друга, но не отстранились. Я уткнулась лбом в плечо жениха, а он, все ещё судорожно поглаживая меня по спине, тихо шептал мне на ушко.

— Мариша, сердце мое, я сам чуть не умер от страха, когда увидел тебя лежащую, совсем бледную, холодную… мне показалось даже, ты не дышала. Я звал тебя, умолял вернуться ко мне, как же так, ты уйдешь, а я здесь останусь. И мне повезло, ты откликнулась. Всемилостивый, ты сжалился надо мной! Он оставил мне тебя!

Я завозилась в его объятиях, наконец, осознав неприличность позы и вообще, такие поцелуи, по местным правилам приличия, должны быть только за закрытыми дверями спальни. Иртэн неохотно разжал руки, отпуская меня. Я осторожно огляделась. Вокруг все занимались своими делами, старательно не смотря в нашу сторону. Даже кучер соскочил с козел коляски и с глубокомысленным видом осматривал упряжь на голове лошади. Мне стало смешно и немножечко приятно, что мои люди все поняли правильно, и никто не осудил нас. Я приободрились. Вот что паста шоколадная да поцелуи животворящие делают! И тут неожиданно в мысли ворвались слова Иртэна.

— Нет, Маринелла, я не согласен! Шесть месяцев — это слишком долго! Не хочу ждать и постоянно бояться, что опять с тобою что-нибудь да случится! Свадьба будет, как только вернётся твой отец. Я бы и раньше согласен, но ты ведь не согласишься без отца?

Я была согласна после этих поцелуев на свадьбу завтра, но слова жениха были разумны. Я хотела проверить чувства и дать привыкнуть нам друг к другу? Вот и проверила. Теперь я уверена, Иртэн относится ко мне серьезно и именно ко мне, а не к моим деньгам, я же знаю, что он отказался от моего приданого, точнее, оставил его мне и нашим детям. Так что, Марина, не выпендривайся, не вали все на прошлый неудачный опыт, а хватай мужика и под венец. Такие женихи — вещь штучная, не проворонь!

Мы возвращались назад в Арнику. Со мной в коляске ехал Иртэн, его коня оставили в лагере у дорожников, там же остались и работники из имения Иртэна. Связанных бандитов погрузили в две подводы, в которых перевозили песок, в третью подводу погрузили два трупа бандитов. Тимей и Тарин верхом охраняли наш обоз. С нами ещё поехал и старшина дорожной артели Дитер. Он необходим нам в качестве одного из главных свидетелей. Потому что, когда примчались Иртэн и Тимей с подмогой, на дорожников уже напали бандиты. Так что он видел все с самого начала. А всю историю нападения, начиная с подслушанного Тимеем разговора и заканчивая нашим с Тарином появлением, рассказал мне Иртэн.

Тему нашей внезапной победы он коснулся весьма осторожно, сказал, что видел то же, что и остальные, налетел внезапный сильный смерч и раскидал нападавших и тем самым обеспечил нашим силам победу. А то, что я валялась без сознания, то есть, изящно лежала в обмороке в коляске — так это понятно, трепетная дева, пережила нападение, вон и царапина на шее, платье в крови испачкано, да и вокруг зрелище то ещё, сомлела-с. Я молчаливо поддержала эту версию. Не пришло ещё время раскрываться со своей магией. А вот Иртэну придется рассказать. Когда-нибудь. Не сейчас. Да, я позорно трушу, не хочу увидеть в глазах жениха ужас, вдруг он посчитает меня чудовищем? Вот пусть постепенно привыкнет к моим странностям, потом и скажу.

В Арнике, в охране правопорядка, нас встретили уже как родных, помнили ещё нашу триумфальную весеннюю битву. Пленников посчитали, каждого опознали по своим каким-то спискам, трупы увезли куда-то, я не интересовалась. И начались опросы. Расспросили всех — меня, Иртэна, Тимея, Тарина, Дитера… кто что видел, откуда узнали, что хотели от нас бандиты. Меня, как самую пострадавшую, отпустили первую. Я уехала на постоялый двор, сняла там комнату и приводила себя в порядок — отчистила платье, отмылась от крови и пыли, всё-таки воздушные смерчи подняли много пыли и мусора, я даже из волос вычесывала листики и мелкие иголочки хвои.

Потом приехали остальные мужчины. В обеденном зале нам накрыли стол, и мы отдали должное нехитрой, но сытной трапезе. За обедом Иртэн и рассказал, что ещё удалось узнать на допросе в службе охраны. Оказывается, бандитам я вовсе не была нужна.

Только техника и мои рабочие. Дело было в том, что один из высоких лордов, увидев нашу заявку на королевский подряд на строительство дороги, решил, что такой выгодный подряд нужен ему самому.