Дневник посла Додда - Уильям Додд

Суббота, 6 марта. Вчера немецкая пресса была полна нападок и ругани в адрес мэра Нью-Йорка Лагардии за его замечание по поводу германского павильона на международной ярмарке, которая состоится в будущем году в Нью-Йорке. Этот павильон, в котором должен быть установлен бюст Гитлера в коричневой рубашке, Лагардия предложил назвать «камерой ужасов». Официальные органы «Фёлькишер беобахтер» и «Ангриф» в своих необузданных нападках обзывали Лагардию зловредным коммунистом, бандитом, сводником и, конечно, евреем. В газетах были нападки даже на американское правительство за то, что оно разрешило произнести такую речь. По-видимому, им неизвестно, что свобода слова – закон нашей страны.

Я по телеграфу послал обзор выступлений газет, но воздержался от протеста до получения соответствующих указаний. К великому огорчению Шахта, это происходит в тот момент, когда государственный секретарь Хэлл уполномочил посла Лютера известить Берлин, что он надеется в скором времени заключить с Германией договор о более благоприятных условиях торговли. Подобные вещи здесь происходят уже в третий раз и именно в тот момент, когда в Вашингтоне обсуждается вопрос о каких-либо переговорах. В 1934 году было опубликовано заявление Гитлера о том, что никто – и это касалось в первую очередь евреев – не может быть арестован без соответствующего юридического основания. 6 марта того же года Гитлер торжественно заявил мне, что любой немец, ведущий пропаганду в Соединенных Штатах, будет брошен в Северное море. Оба эти обещания были нарушены еще до моего возвращения в Германию 16 мая 1934 года: я еще плыл по Атлантическому океану, а Геббельс уже произнес громовую речь против евреев. 30 июня 1934 года по приказу Гитлера сотни его противников, а также множество сторонников были умерщвлены без суда или каких-либо свидетельств виновности. Мог ли в том году Хэлл требовать, чтобы сенат ратифицировал договор с Германией?

В июне 1935 года, когда в Нью-Йорке шли переговоры о предоставлении Германии банковского кредита для закупки хлопка на 35 миллионов долларов, Геринг резко выступил против католиков. Это вынудило банки немедленно отказать в займе, и покупка хлопка была сорвана. Через несколько дней последовало выступление Геббельса против евреев. Результатом вновь была неудача нацистов в области торговли.

4 марта Шахт просил меня довести до сведения моего правительства, что он был бы рад прибыть в Вашингтон для обсуждения торгового соглашения и что он надеется привезти с собой согласие Гитлера на международную конференцию по вопросу о мире. На следующий же день газеты подняли скандальную шумиху по адресу Лагардии, который пользуется в Соединенных Штатах большой популярностью. В итоге – новый промах!

Вторник, 9 марта. Сегодня утром ко мне пришли два священника из монастыря, построенного в Баварии на средства американских католиков. Немецкий районный лидер запретил им проповедовать или читать Библию в монастыре или в церкви. Они не знали, как поступить, поскольку жалованье они получали из Соединенных Штатов. В то же время священники боялись, что за ослушание их вышлют из Германии, и тогда монастырь, который обошелся американским жертвователям в 300 тысяч марок, будет конфискован нацистской партией.

Я мог лишь посоветовать им проявить осторожность, а также посетить нашего генерального консула Дженкинса, который, быть может, в силах чем-нибудь помочь им. Уже второй раз ко мне обращаются с подобными жалобами. Консул Дженкинс сообщил мне, что единственное, что он может сделать, – это довести факты до сведения начальника секретной полиции и убедить его в том, что подобные события нанесут ущерб интересам Германии. Однако иностранная собственность в Германии целиком под контролем нацистской партии.

Пятница, 12 марта. Макс Джордан, европейский представитель радиокомпании «Нэшнл бродкастинг», посетил меня и сообщил, что работники прессы и радио в Соединенных Штатах одобряют рузвельтовский план реорганизации судебной системы, вокруг которого сейчас идут такие горячие споры. Несмотря на контроль со стороны руководства редакций и давление со стороны большого бизнеса, журналисты и рабочие приветствуют план Рузвельта. Он сказал, что сенат, хоть и настроен резко против Рузвельта, все же проголосует за законопроект. Я надеюсь, что это так и будет. Если они провалят его план, то его второе президентство уподобится второму президентству Теодора Рузвельта – будут споры и безуспешные попытки реформ. Но поражение Франклина Рузвельта будет более тяжелым и опасным, поскольку на выборах в конгресс он трижды получал подавляющее большинство голосов – беспрецедентное со времен Джефферсона, который также потерпел поражение в своих основных мероприятиях, кроме предложения о приобретении Луизианы.

Затем Джордан говорил о настроениях среди немецкой общественности; о них ему рассказал один журналист, имя которого он не решился назвать. Он сказал, что в течение зимы произошло много авиационных катастроф с человеческими жертвами, о которых прессе запрещено сообщать. Лишь один случай был предан гласности: катастрофа с пятью жертвами, имевшая место месяц назад в Берлине; ее нельзя было скрыть, так как она произошла в густонаселенной части города. Все это держится в тайне с той целью, чтобы не разочаровать молодых людей, которых тысячами зачисляют на службу в воздушные силы. Мне было известно, что правительство придерживается этого правила более двух лет.

На основании имеющейся у него информации Джордан сообщил также, что пятьдесят солдат получили приказ отправиться из Гамбурга с неизвестной миссией. Им было запрещено говорить своим родным о том, что их посылают в Испанию, однако кое-кто все же сказал об этом. В городке, расположенном вблизи того места, где солдатам был вручен приказ, собрались их родные, чтобы обсудить, как быть. Местные нацистские власти всех их арестовали. Как долго их продержали в тюрьме, неизвестно. По словам Джордана, несколько солдат предпочли покончить жизнь самоубийством, чем выполнить эту секретную миссию. Если это так, то Гитлеру и Герингу есть над чем призадуматься.

Сегодня в половине шестого я в сопровождении мистера Ли отправился в германское министерство иностранных дел вручить протест, полученный от государственного секретаря Хэлла из Вашингтона в связи с постыдной кампанией в немецкой печати 4, 5 и 6 февраля против женщин, народа и правительства Соединенных Штатов. Зная мотивы нацистских лидеров – Геббельса, Розенберга, да и самого Гитлера, я не мог ждать выражения подлинного сожаления даже со стороны министра иностранных дел Нейрата.

Я сказал Нейрату, который выглядел несколько смущенным, какую ошибку совершили немцы. Он признал это, но сказал, что запретил другим газетам повторять особенно резкие выпады, содержавшиеся в статьях «Ангрифа». Тогда я предложил Ли зачитать текст протеста Хэлла и показал Нейрату несколько немецких газет, полностью напечатавших статьи «Ангрифа». Он не смог отрицать фактов и согласился со мной, что все это очень глупо, хотя в качестве оправдания ссылался на некоторые американские газеты, которые в течение последних четырех лет резко нападали на Германию. Он не мог оправдать сегодняшние немецкие безрассудства. На этом разговор окончился. Я был уверен в том, что Нейрат, даже если бы и хотел, не осмелился бы извиниться так, как это сделал Хэлл, по поводу того, что Лагардия высмеял Гитлера. Было также ясно, что он ничего не скажет фюреру или Геббельсу по существу этого вопроса. Они неисправимы.