Огненный крест - Диана Гэблдон

волосами», — узнала я мелодию. — Обожаю эту песню.

Я сдернула ленту и распустила его косичку, наслаждаясь тем, как шелковистые пряди скользят по пальцам.

— Странно, что у тебя нет слуха, — заговорила я, разминая больные места возле надбровных дуг. — Обычно способность к математике всегда сочетается с музыкальным даром. Как у Бри, например.

— Раньше был, — рассеянно отозвался Джейми.

— Что был?

— Слух. — Он вздохнул и подался вперед, упираясь локтями в стол, чтобы подставить мне шею. — О господи, да. Вот так! Ох-х!..

Я принялась усердно мять тугие мышцы.

— То есть раньше ты умел петь?

Обладая приятным голосом, Джейми, однако, оказался начисто лишен слуха, и любая песня в его исполнении превращалась в такую какофонию, что младенцы принимались испуганно орать.

— Ну, не то чтобы петь… — Я расслышала в его голосе улыбку. — Но одну песню от другой отличить мог. И сказать, хорош певец или так себе. А теперь для меня это просто шум и вопли.

— Что же случилось?

— А, это было еще до нашей встречи, саксоночка. Незадолго до нее. Помнишь, я воевал во Франции? Мы как раз оттуда возвращались с Дугалом Маккензи и его людьми, когда Мурта нашел меня в горах в одной рубашке…

Он говорил спокойно и непринужденно, но я нащупала под волосами старый шрам. Сейчас тоньше нити, некогда это была восьмидюймовая рана, оставленная топором. Джейми тогда четыре месяца провалялся в горячке и много лет страдал от головных болей.

— Хочешь сказать… ты не слышишь музыку, потому что был ранен?

— Я не слышу музыку, но слышу бой барабанов, — просто ответил Джейми, пожимая плечами. — Слышу ритм, но не саму мелодию.

Я замерла, и он обернулся с улыбкой, пытаясь обратить все в шутку.

— Не переживай, саксоночка. Не велика беда. Я и прежде не умел петь. И в конце концов, Дугал-то меня не убил.

— Дугал?.. Думаешь, это был он?

Меня поразила его уверенность. Да, Джейми считал, что на него напал именно дядя, а потом, застигнутый врасплох своими же людьми, сделал вид, будто нашел раненным. Однако доказательств тому не было.

— Ну да, — удивился Джейми. — Я думал, ты знаешь… А ты не поняла тогда, что он сказал, умирая?

Отчетливо, словно та сцена опять разворачивалась перед глазами, я увидела чердак дома в Каллодене. Повсюду валялись обломки мебели, а на полу у моих ног стоял на коленях Джейми и держал бьющееся в агонии тело Дугала. Кровь пузырями выходила из раны в горле, куда вонзился кинжал моего мужа. Лицо Дугала наливалось мертвенной бледностью, он буравил Джейми черным взглядом и что-то шептал на гэльском. А Джейми, такой же белый, следил за губами умирающего, внимая его последним словам.

— И что же он сказал?

— «Сын моей сестры ты или нет, но тебя стоило убить в тот день на холме. С самого начала я знал: или ты, или я», — повторил Джейми до того бесстрастно и равнодушно, что меня тоже пробило дрожью.

В кабинете воцарилась тишина. Голоса на кухне притихли, словно там собрались призраки прошлого, чтобы выпить и вспомнить былое.

— Вот что ты имел в виду, — тихо отозвалась я, — когда сказал, что примирился с Дугалом.

— Да. — Джейми откинулся на спинку стула и взял меня за руки. — И он был прав. Или он, или я. В конце концов должен был остаться только один из нас.

Я вздохнула, и бремя вины спало с моих плеч. Джейми дрался с Дугалом из-за меня, и когда он убил дядю, я решила, что эта смерть на моей совести. Однако Дугал был прав: конфликт назревал давно, рано или поздно они схлестнулись бы, пусть не накануне Каллодена, но в любой другой день.

Не выпуская меня, Джейми повернулся на стуле.

— Не будем поминать старое, саксоночка, — тихо сказал он. — Прошлое прошло, будущее не наступило. Но мы с тобой вместе — ты и я.

Глава 36

Невидимые миры

В доме царили мир и покой — самое время для моих экспериментов. Мистер Баг ушел на мельницу, прихватив с собой близнецов Бердсли, а Лиззи и мистер Уэмисс отправились помогать Марсали со свежим суслом. Миссис Баг, оставив на столе горшок с кашей и блюдо поджаренных тостов, тоже исчезла — решила прочесать лес и поискать полудиких кур, которых отлавливала по одной и за ноги оттаскивала в новый курятник. Что же до Бри с Роджером, они иногда приходили к завтраку, но гораздо чаще ели у собственного очага — как, например, сегодня.

Наслаждаясь тишиной опустевшего дома, я поставила на поднос чайник с чашкой, молочник и сахарницу и отнесла в хирургический кабинет, поближе к образцам. В окно расплавленным золотом лился утренний свет. Пока чай заваривался, я захватила пару бутылочек и вышла во двор.

День был холодным, но на удивление ясным, а чистое синее небо обещало, что к обеду погода разойдется. Вода в корыте для лошадей покрылась тонкой пленкой льда. Разбивая лед, я увидела налипшие на доски длинные лохмы водорослей и провела бутылочкой вдоль скользкого бортика.

Еще пару образцов я взяла в ручейке возле ледника и в мутной луже неподалеку от уборной, после чего поспешила в дом, чтобы поработать, пока хватает света.

Микроскоп стоял у окна, сияя латунными боками. Быстро капнув жидкостью на стеклянную пластинку, я с восторженным предвкушением прильнула к окулярам.

Перед глазами мелькнуло овальное пятнышко света, расплылось и исчезло. Я прищурилась, как можно медленнее поворачивая винт, и… О да! Зеркало встало под нужным углом, и пятнышко света легло идеальным кругом, словно окошко в иной мир.

Я зачарованно наблюдала, как за невидимой добычей бешено носится, помахивая ресничками, инфузория-туфелька. Вскоре она исчезла из виду — капелька воды медленно двигалась, повинуясь собственным микроскопичным приливам. Я подождала немного, надеясь увидеть изящную эвглену или даже гидру, однако, увы, не повезло: в кружке света плавали только черно-зеленые хлопья клеточного мусора.

Я покрутила слайд, но больше ничего интересного не было. Ладно, у меня есть и другие образцы. Сполоснув прямоугольную пластинку в чашке спирта, я дала ей высохнуть, окунула стеклянную палочку в один из стаканов, выстроенных вдоль микроскопа, и растерла капельку по чистому стеклу.

Микроскоп удалось собрать далеко не сразу: он мало походил на современные мне модели. Однако среди десятков деталей, лежащих в ящике доктора Роулинга, я нашла линзы, а дальше наугад приспособила и остальные части. Куда сложнее было дождаться нужного света — руки так и чесались приступить к работе.

— Ты что делаешь, саксоночка? — спросил Джейми, появляясь в дверях.

— Смотрю.

Я покрутила винт.

— Да? И на что же? — Улыбнувшись, он зашел в