Огненный крест - Диана Гэблдон

комнату. — Не на духов, надеюсь? А то с меня их достаточно.

— Сам взгляни.

Я отошла от микроскопа. Джейми, прищурив один глаз, озадаченно уставился в окуляр. После недолгой паузы он издал удивленный возглас.

— О, вижу! Такие крошечные червячки с хвостами! — Он оторвался на миг, чтобы мне улыбнуться, и тут же вновь прильнул к микроскопу.

Меня охватила внезапная гордость за новую игрушку.

— Разве не изумительно?

— Еще как! Такие верткие, носятся туда-сюда! И их так много!

Он полюбовался немного, то и дело восклицая под нос.

— Никогда такого не видал! Ты говорила о микробах, но я их совсем другими представлял. Я думал, у них острые зубищи и когти… Кто бы знал, что у них такие красивые вертлявые хвостики!

— Ну, у некоторых микроорганизмов бывают и зубы, скажем так… — Я снова заглянула в окуляр. — А это, кстати, вовсе не микробы. Это сперматозоиды.

— Что-что?

Джейми удивленно заморгал.

— Сперматозоиды, — терпеливо повторила я. — Мужские половые клетки. Ты знаешь, откуда берутся дети?

Казалось, он вот-вот задохнется. Джейми разинул рот, заливаясь краской смущения.

— Хочешь сказать… там семя? — выдавил он.

— Ну да, сперма.

Искоса наблюдая за ним, я плеснула чаю в чистую чашку и протянула ему, чтобы пришел в себя. Джейми, однако, не обратил на нее ни малейшего внимания, глядя на микроскоп с таким видом, будто из него в любой момент выпрыгнет опасная тварь.

— Сперма, — пробормотал он под нос. — Сперма.

Джейми с силой тряхнул головой и вдруг, осененный ужасной догадкой, повернулся ко мне.

— Чья она? — мрачно и подозрительно спросил он.

— Э… твоя, конечно, чья же еще? — смущенно закашлялась я.

— И как, черт возьми, ты ее получила?

Он невольно прикрыл ладонью пах.

— А ты сам как думаешь? — холодно парировала я. — Была на мне, когда я проснулась.

Он чуть расслабился, хотя румянец стал еще ярче. Потом увидел наконец чашку и залпом осушил ее.

— Понятно…

Повисла глубокая тишина.

— Я… кхм… просто не думал, что они… могут уцелеть, — пробормотал он наконец. — Э-э… снаружи, я хотел сказать.

— Ну да, на простыни они вскоре бы погибли, — как ни в чем не бывало пояснила я. — Но если не дать сперме высохнуть, они могут прожить несколько часов. — Я указала на укрытую стеклом мензурку с белесой лужицей на дне. — В естественной среде обитания они могут… хм… прожить около недели.

— В естественной среде обитания, — задумчиво повторил Джейми и выразительно на меня взглянул. — Хочешь сказать…

— Да, именно, — излишне резко ответила я.

— Хмм…

Он только сейчас вспомнил про поджаренный хлеб, который держал в руке, и отрешенно им захрустел.

— А другие знают? Я имею в виду, в наши дни?

— Что знают? Как выглядит сперма? Скорее всего, да. Микроскоп появился еще лет сто назад, и любой, кто с ним работает, готов изучать все, до чего только дотягиваются руки. А поскольку изобретателем микроскопа был мужчина…

Джейми покосился на меня и снова в раздумьях откусил от тоста.

— Как-то не очень мне нравится твое «до чего только дотягиваются руки», саксоночка… — Будто влекомый непреодолимой силой, он вновь склонился над окуляром. — Проворные!

— Иначе никак. — Я сдержала улыбку — уж больно Джейми гордился удалью своих сперматозоидов. — Им предстоит проделать немалый путь и победить в ожесточенной схватке. Ты ведь знаешь, что повезет лишь одному, самому сильному?

Он удивленно свел брови, и я только сейчас поняла, что он ничего не знает. Джейми изучал в Париже иностранные языки, математику, греческую и римскую философию, но никак не биологию. И даже если ученые этих лет видели, что представляет собой сперма, вряд ли они понимали механизм ее действия.

— Итак, теперь ты знаешь, откуда берутся дети? — сурово спросила я после небольшой лекции о яйцеклетках и сперматозоидах, от которой глаза у Джейми полезли на лоб.

— Ты это мне? Я всю жизнь разводил скот! — напомнил он. — Просто не думал, что… э-э… все происходит именно так. Мне казалось, что мужское семя прорастает внутри женщины… — Он неопределенно развел руками. — Ну… как настоящее семя. Как репа, кукуруза, дыня… Кто бы мог подумать, что там плавают всякие головастики.

— Понятно. — Я потерла нос, стараясь не смеяться. — Значит, поэтому женщина и считается плодородной или бесплодной.

— Угу.

Отмахнувшись от меня, Джейми снова пригляделся к кишащей сперматозоидами пластинке.

— Неделя, говоришь? Выходит, парнишка и впрямь может быть от Дрозда?

Я не сразу сообразила, о чем это он.

— А, ты о Джемми? Да, вполне возможно, что он сын Роджера. — Боннет изнасиловал Брианну через два дня после того, как она лишилась невинности с Роджером. — Я ведь говорила тебе.

Джейми задумчиво кивнул и, спохватившись, сунул в рот остатки хлеба.

— А они чем-то отличаются? У разных мужчин?

— Не по внешнему виду. — Я взяла свою чашку и сделала глоток крепкого ароматного чаю. — А так отличаются, конечно, — именно в них заложены те свойства, которые мужчина передаст потомству.

Я решила ограничиться наиболее упрощенным объяснением, потому что рассказывать сейчас о генах и хромосомах — это уже слишком.

— Но эти отличия нельзя увидеть даже с помощью микроскопа, — добавила я.

Джейми хмыкнул, проглотил последний кусочек тоста и выпрямился.

— Зачем тогда смотришь?

— Просто любопытно. — Я указала на длинный ряд баночек и пузырьков. — Решила взглянуть, какой силы микроскоп и что можно увидеть.

— Да? И зачем?

— Это поможет мне определять причину болезни. Если, например, взять у больного экскременты и найти в них паразитов, я смогу правильно подобрать лекарство.

Кажется, Джейми предпочел бы не слышать такое сразу после завтрака. Однако он кивнул и допил чай.

— Разумно. Что ж, смотри дальше.

Поцеловав меня, он направился к двери, но на полпути вдруг повернул обратно.

— Я… хм… насчет этих самых сперматозоидов…

— Что?

— Можешь не выкидывать их, а устроить достойные похороны?

Я спрятала улыбку за чашкой чая.

— Не волнуйся, я о них позабочусь. Как всегда.

* * *

Темные стебли с утолщениями спор на концах четко виднелись под зеркалом микроскопа. Получилось!

— Ура!

Я выпрямилась, потирая спину, и в который раз проверила, все ли готово.

Вокруг микроскопа аккуратным веером лежали стеклянные пластинки с черными мазками. На краю каждой виднелись надписи свечным воском. Это были образцы плесени: с мокрого кукурузного хлеба, черствого бисквита, праздничного пирога с олениной… Именно на нем выросла самая богатая колония грибка — несомненно, благодаря гусиному жиру.

После всех моих экспериментов я смогла наконец получить три образца пенициллина — или того, что я за него принимала. На влажном хлебе много чего росло, однако мне удалось выделить что-то похожее на картинки в учебнике из моей прошлой жизни.

Оставалось надеяться, что память меня не подводит и что на мясном бульоне