Русская Америка: Открыть и продать! - Сергей Кремлев

Русский передовщик Иван Соловьев выглядит в изображении Гринева холодным садистом. Для того чтобы проверить, на каком-де человеке остановится пуля, Соловьев якобы простреливал двенадцать связанных вместе алеутов. Как можно связать в ряд двенадцать (!) человек, да еще так, чтобы они стояли по струнке, когда их убивают, профессор не задумывается. И он же не дает себе труда спросить: насколько достоверны используемые им сведения И.Е. Вениаминова, автора труда 1840 года «Записки об островах Уналашкинского отдела», жившего через семьдесят пять лет после Соловьева? И все ли верно говорили таким «информаторам» некие «старики-алеуты»?

Гринев называет цифры якобы «уничтоженных Соловьевым» алеутов на одних лишь Лисьих островах — то ли три, то ли пять тысяч человек (оговариваясь, правда, что некоторые исследователи считают эти цифры явно преувеличенными). Но у Соловьева при таких масштабах избиения просто не осталось бы порохового припаса на морских бобров!

Ничтоже сумняшеся, Гринев упоминает и тот «Репорт морехода Ивана Соловьева прапорщику Т.Н. Шмалеву» из издания 1948 года, который в главе 2-й цитировал и я…

Но — лишь упоминает…

Еще бы! Если прочесть его весь, то профессорские обвинения как-то сразу станут неубедительными и сомнительными. Жаль, не могу я привести этот «репорт» полностью. Однако вот небольшая, вполне представительно описывающая ситуацию часть его…

Бывшие «толмачи»-алеуты Соловьева — Агюяк и Кашмак, вышедшие к русским добровольно, рассказали гостям об избиениях русских алеутами, и предупредили, между прочим, вот о чем: «Тоены (то есть старшины, вожди. — С.К.) того острова… мужиков (то есть простых алеутов. — С.К.) склоняли: как-де русские придут и ежели благополучно выдут на землю и поселятся на наших островах, доколе станут жить вместе, тогда походами на них не ходить, нам-де удачи не будет, а жить-де сперва станем дружно; а как разъедутся на промысел по артелям, тогда-де учиним нападение вдруг, чтоб они из одной в другую артель не могли подать вести, и так обманом русских путче можем прибить всех без остатку…»

Вот так…

Написав это, Соловьев далее признался: «И я, как услышал о таком неблагополучии, весма стал жить осторожно…»

Иван Соловьев не был профессором и образованным человеком. Он даже терминологией европейской морской не пользовался и в своем «репорте» писал так: «Курш (курс. — С.К.) имели глубником (по-поморски — ветер от северо-запада. — С.К.) на обедник (юго-восток и ветер с юго-востока. — С.К.)…», «курш… между западом и шолоником (юго-западный ветер. — С.К.)…» И не предполагал русский передовщик, что его корявые (с точки зрения, впрочем, каллиграфии, а не стиля) строчки через века будут изучать ученые и квазиученые… Поэтому писал он явно искренне — о том, что делал и что думал. А вот же — нет в его рассказе и намека на презрение к алеутам, нет любования собой. Вот он пишет об одной из своих поездок и честно сообщает: «А в том разъезде от тамошних народов никаких шалостей не видал, ибо я, охраняя себя, и с ними обходиться имел притом крепкую предосторожность».

Соловьев описывает и стычки с алеутами. Ведь это было не кино — это была жизнь, жизнь в жесткие и жестокие времена. Но было-то у Ивана-передовщика с самого начала всего 55 человек (из них 13 — камчадалы), да от болезней 28 человек умерли. Алеуты же, между прочим, умели искусно бить сторожкого морского зверя. Если бы им противостояла горстка алчных убийц, то вряд ли островитяне позволили бы ей истреблять себя тысячами (!).

Нет же — новорусские академики и профессора увлеченно уверяют нас, что наши предки были ничем не лучше в своем поведении с аборигенами колонизуемых ими мест, чем англосаксы, испанцы и прочие европейцы в их колониях. Что аборигенов Северо-Западной Америки русские безжалостно (а то и для забавы) выбивали так, как это проделывали по другую сторону Америки янки…

Но все ли так было на деле?

ВО-ПЕРВЫХ, вряд ли и в лучшие времена на Алеутах было более 10 тысяч коренных жителей — основания так полагать есть, потому что мало-мальски достоверные переписи XIX века не приближаются даже к этой цифре, а при этом в разные периоды 20—40-х годов данные достаточно стабильны на уровне 5–8 тысяч человек. Во внутренней, «компанейской» записке РАК от 23 декабря русского стиля 1816 года сообщается, что в 1806 году «крещеных алеут и американцев… считалось более 20 тысяч душ обоего пола». Но тут учтены и материковые аборигены (которых было больше), а не только островитяне…

Коллектив Фурсенко сообщает о двух с половиной тысячах алеутов к 1834 году, однако есть данные о примерно 6 тысячах их в те же годы. Тем не менее как быть с основным обвинением историками соратников Шелихова фактически в геноциде?

Попробуем и в этом разобраться…

В непростом для России, но уже прочно победном 1944 году в Ленинграде, в издательстве Академии наук СССР, вышел в свет сборник материалов «Русские открытия в Тихом океане и Северной

Америке в XVIII–XIX веках»… Сегодня это уже двойной документ двух эпох: эпохи отстаивания интересов Вечной России в Русской Америке и эпохи отстаивания интересов Советской России во время Великой Отечественной войны…

Так вот, периодом 5 мая 1786 года — апреля 1787 года датировано «Наставление Г.И. Шелехова главному правителю К.А. Самойлову»…

Прямое цитирование документов XVIII века осложнено тяжеловесным языком того времени — читать их трудновато, хотя и интересно. Однако кое-что я процитирую и прямо…

Пункт второй наставления начинался так: «По усиливании же российских компании нашей людей в сем крае (на Алеутах и Аляске. — С.К.) стараться через всякие снисхождения штатских, алексинских, кинанцов, чугачь приводить в совершенное российскому императорскому престолу подданство…»

Высокомерные и жестокие пришельцы по мере усиления имеют склонность к подавлению аборигенов, а Шелихов говорит о «снисхождении» по мере «усиливания»… Что-то не вяжется это с обвинениями словаря Фурсенко…

А вот из пункта третьего:

«Во время примерения вышесказанных обитателей объявлять каждому законныя и спокойственныя к человеческому благу и отечества нашего учреждения и растолковывать всегда… чтобы они древния свои поступки злыя оставили, как-то: междуусобныя разбои, воровства против россиян, убийственныя замыслы и всякое непостоянство…»

А вот из пункта четвертого:

«А при том всегда во время объездов чрез разных и верных толмачей разведывать и… наблюдать, чтобы все пришедшия обитатели в подданство не имели от лености и нерадения здешних продуктов в пищи и в одеянии нужды, не так, как они по лености и распутно по воле своей до нас бедно жили…»

И, наконец, из пункта пятого (но далеко не последнего):

«Заведенное мною российской грамоте здешних обитателей детское училище умножить… что весьма в сем краю почитать должно для познания просвещенного учреждения в благоденствии человеческого рода полезным и нужным…»