О, Мари! - Роберт Енгибарян

– Товарищ следователь, дежурный по проходной старший сержант Алексин, – послышался в телефонной трубке бодрый молодой голос. – К вам гость – ваша сестра.

Неужели Рина? Я знал, что она уже разъезжает с гастролями по стране. Но почему она не сообщила заранее о своем приезде? Нет, Боже мой, как же я не догадался? Это же Мари! Ведь у нее советский паспорт. Взяла и прилетела, хотела сделать мне сюрприз! От Парижа до Москвы всего-то пять часов. А ребенок? Не могла же она оставить малыша и отца-инвалида на мать, мадам Сильвия не справилась бы одна. К тому же у Мари было разрешение только на разовый въезд во Францию, если она оттуда уедет, обратно ее не впустят. Значит, это не она. Но кто же?

Я вызвал конвой, не завершив допрос подследственного – старшего сержанта, подозреваемого в сексуальных домогательствах к новобранцу. Он уже прислушался к моей угрозе добиться для него максимального наказания, подкрепленной парой ударов в пах, и начал давать признательные показания. Ничего, закончу завтра, ты у меня еще попоешь, гад… Закрыл сейф и сломя голову помчался к выходу. Как я сразу не догадался? Рафа, чертов хохмач, прилетел, нашел какую-то девчонку и отправил ко мне, а сам, должно быть, сидит в машине и ждет моего конфуза, чтобы потом с хохотом выскочить оттуда. Ну погоди, носорог ты мой дорогой, сейчас ты у меня получишь! Но как же хорошо, что он прилетел! Уже шестой месяц я не видел ни одного родного лица…

Каково же было мое удивление, когда я увидел смущенно стоящую в дежурке Иветту! Она была похожа на цветущую розу в грязно-снежном поле. Шуба из светлой каракульчи с широким норковым воротником плотно облегала стройное тело, из-под норковой шапки были видны коротко подстриженные волнистые волосы, на ногах – черные сапоги на высоких каблуках. Стояла тишина. Все находящиеся на проходной военнослужащие смотрели на нее как на инопланетянку, невесть как оказавшуюся в этой душной, пахнущей потом и нечистотами каморке. Проходившая мимо санитарка в солдатской тельняшке громко заявила:

– Что, мужики, баб не видели? Баба есть баба, хоть наша, хоть заморская.

Огромные черные миндалевидные глаза смотрели на меня испуганно и выжидающе.

– Ив, дорогая! Моя красавица, какими судьбами ты здесь оказалась? А где этот носорог? Наверное, в машине спрятался?

– Ты о Рафе, что ли? Я одна, – увидев мое недоумение, она добавила уже на армянском: – Если хочешь, я уеду. Рафа сказал, что ты очень просил, чтобы я приехала. Однако я все как-то стеснялась это сделать…

– Что же мы тут стоим, пошли! – заторопился я. – Дежурный, отметьте, что ко мне приехала моя двоюродная сестра. Все формальности я улажу. Солдат, будь другом, отнеси чемодан в дом 5-А на четвертый этаж. Давай кульки, Ив.

– Неси осторожнее, здесь твои любимые сухофрукты и еда – лаваш, сыр, зелень, еще что-то в этом роде.

– Как добралась, легко ли нашла меня?

– Очень легко. В аэропорту меня встретил водитель твоего друга – если не ошибаюсь, Арама – и привез прямо сюда. Сказал, что он уже бывал здесь несколько раз.

«Вот идиоты, – подумал я. – Оказывается, сговорились за моей спиной!»

Мы быстро дошли до моего дома и поднялись в квартиру.

– Прости, Ив, у меня тут очень тесно, условия спартанские, но зато чисто, есть горячая вода, нормальная кровать. Я устроюсь на диване или попрошу раскладушку. Если у меня тебе не понравится, вызову такси, поедем в Москву и устроим тебя в какой-нибудь гостинице.

– Я столько хочу тебе сказать, что и месяца не хватит, а ты – «давай поедем в Москву»! Что за глупости? Главное, что тепло, чисто и мы вместе. Да, спасибо тебе за шубу, шапку и сапоги, которые Рафа достал по твоей просьбе в валютном магазине! Шикарный подарок, я о таких даже мечтать не могла. Спасибо еще раз, дорогой! А эти деньги он сказал отдать тебе, это остаток от той суммы, которая тебе полагается от твоего московского друга.

Я стоял посреди комнаты, слушая льющуюся потоком речь Иветты, и не знал, какое решение принять. С одной стороны, я был безумно рад, что Иветта, веселая, обаятельная и легкая в общении, здесь, – ведь с ней связано столько воспоминаний о моем совсем недавнем, но уже кажущемся таким далеким прошлом. С другой стороны, все это нечестно по отношению к Мари. Какой подлый удар я нанесу ей! Отец при смерти, на руках грудной младенец, будущее туманно, а здесь любимый мужчина, именем которого она клянется, оказался ей неверен, притом сошелся с девушкой, которую Мари всегда недолюбливала, а та платила ей взаимностью. Хотя, собственно, о какой неверности я говорю? Подруга студенческих лет приехала Бог знает куда, в чужой город, чтобы повидаться со мной. Ни о какой физической близости и речи нет. О происхождении подарков, которые наверняка были существенным мотивом приезда Иветки, я, конечно, догадываюсь. Но это же Рафа! Его поступки порой не поддаются логике. А в чем виновата эта доверчивая красавица, так отчаянно пытавшаяся помочь мне избежать военной службы? Я обязан с честью выйти из создавшейся ситуации. Не отправлять же девушку зимним вечером непонятно куда? А если слух дойдет до Мари? Не будет же хохотушка Иветта держать язык за зубами… Ладно, будь что будет. Черт, какая она обаятельная, взорваться можно!..

– Я знала, что ты меня всегда любил, но Мари удалось меня оттеснить, – щебетала между тем Иветта. – Согласна, девушка она достойная, но я тоже не уродина! Она дочь портного, а мой папа известный ученый, доктор наук, профессор, заведующий кафедрой. Впрочем, Давид, ты знаешь – я неравнодушна к тебе за твою доброту, отзывчивость, за настоящий мужской характер. Никто, даже мои родители, никогда не делал мне сразу столько подарков! Представляю, как ты тосковал по мне, как хотел меня видеть, раз приобрел для меня все эти красивые вещи! Но знай – я не буду вешаться тебе на шею и просить, чтобы ты на мне женился. Выходить за тебя замуж я не собираюсь. Ты слушаешь, дорогой? Повторяю: я не собираюсь отбивать тебя у Мари. У вас ребенок. И потом, хотя ты мне и очень симпатичен, но в роли мужа я тебя совсем не представляю. Мне нужен солидный мужчина, старше меня лет на десять – двенадцать, состоявшийся, обеспеченный, с положением и безумно любящий меня. А ты вряд ли сможешь предложить мне что-то серьезное, кроме своего спортивного тела, молодости и задора. Возможно, когда-нибудь ты и достигнешь значительных высот, но лишь в далеком будущем. Если, конечно, тебя и Рафу не посадят или не случится что-нибудь еще более ужасное, прости Господи. Думаешь, я дурочка и не понимаю, что вы с Рафой такие огромные деньги добыли не за сбор колхозного урожая? Тем не менее, дорогой мой друг, пора тебе взрослеть, становиться солидным. С твоим буйным нравом нетрудно оступиться. Что ты стоишь? Садись за стол. Вот шампанское, коньяк, еда… Ты ведь хозяин, а приглашаю я. Понимаю, ты сейчас ошалел от счастья, что я согласилась приехать. Могла бы и раньше, но гордость не позволяла. Через неделю я с группой «Интуриста» лечу в Бельгию, а после возвращения опять заеду к тебе. Так что, мой мальчик, без моего внимания ты долго не останешься! Открывай коньяк. Давай первый тост за нас, за нашу молодость! Все глупости совершаются именно в молодом возрасте. Любовь, романтика, глупость неотделимы друг от друга. Кому нужны глупые старики? Они смешны. А у нас не глупость, а зов сердца… Ты всегда был неравнодушен ко мне, признавайся! Это я знала с первой нашей встречи, с первого твоего взгляда. Экзотичной блондинке удалось тебя завоевать раньше, но сейчас мой черед. Правда, ты слегка растерял свой лоск и глаза уже не такие веселые… Ты стал более грубым, что ли, а может, и мужественным. Знаю, тоскуешь по француженке. Она молодец, что тут скажешь, сумела влюбить в себя…