О, Мари! - Роберт Енгибарян

– Дурацкий вопрос! Этот человек сделал одну гнусную подлость. Мы его слегка наказали.

– То есть ударить кого-нибудь кастетом по голове – это «легкое наказание»? А ты непрост, Давид. Я начинаю тебя бояться. Я-то думала, что все о тебе знаю – такой честный, такой мужественный! А ты, оказывается, бандит, чуть ли не убийца! Помнишь, Ольга, когда мы отмечали новоселье, Давид с Рафой принесли чудесный подарок – музыкальный центр? Потом была шикарная шуба и прочие дорогие вещи… Еще тогда моя мама засомневалась: «Дочка, чем занимаются эти юристы? Симпатичные ребята, но странно, что они могут себе такое позволить». Так вот в чем дело!

«Биф, сволочь! – подумал я. – Добился своего. А я уже собирался его простить».

– Погоди, Ив! Что за сногсшибательные выводы – убийца, бандит! Откуда подарки? Я тебе так отвечу: они не вполне в рамках морали, но точно в рамках закона. Больше вам ничего знать не нужно, девушки, лишняя информация только навредит вам и вашему здоровью. А сейчас, чтобы разрядить обстановку, расскажу один анекдот:

«Петр, Иван и Гиви танкистами прошли всю войну. Спустя пятнадцать или двадцать лет они решили встретиться. Сперва прилетели в Воронеж к Ивану, который был командиром танка; через год – в Челябинск к Петру, который был стрелком; а еще через год – в Тбилиси к Гиви. Петр и Иван с гордостью показывали гостям свои трехкомнатные квартиры, обставленные советской мебелью, угощали борщом и пельменями. Друзья пили водку, вспоминали суровые дни войны, пели, навещали братские могилы. В Тбилиси, выйдя из самолета с маленькими чемоданчиками в руках, Петр и Иван по обыкновению направились к автобусной остановке, но Гиви, ни слова не говоря, повел их к стоящей неподалеку блестящей черной “Волге”.

“Это твоя машина?” – спросил Иван.

“Да, моя”, – скромно ответил Гиви.

“Откуда она у тебя?”

“Бабушка с материнской стороны оставила мне по завещанию дом и сад, я их продал и купил эту машину”.

“Здорово!” – радовались друзья.

Гиви привез их в просторный каменный дом на берегу Куры, весь обставленный импортной мебелью, чешским хрусталем, венецианским стеклом.

“Гиви, – удивлялись друзья, – это же дворец! Откуда он у тебя?”

“Когда умерла бабушка с отцовской стороны, оставила этот дом”, – скромно ответил Гиви.

Три дня они наслаждались шашлыком и прочими вкусными вещами, пили литрами прекрасное грузинское вино и коньяк, после чего Гиви предложил прокатиться в Сухуми, где у него была дача:

“Поплаваем, ребята, пару деньков в море, а потом и домой можно ехать”.

Друзья обрадовались такому гостеприимству, и Гиви повез их в Сухуми уже на белой “Волге”.

“А это что, другая машина?” – спросил Иван.

“Да, конечно, – ответил Гиви. – В Сухуми же жарко. Как можно там ездить на черной машине?”

“Откуда она у тебя?”

“ Когда умер мой отец, он завещал мне деньги, и я купил ее”.

Когда же они въехали во двор великолепного трехэтажного дома с широкой террасой, смотрящей на Черное море, Иван опять спросил Гиви:

“Скажи, пожалуйста, а откуда у тебя эта дача?”

“Ты помнишь тот большой зеленый танк, на котором мы громили фашистов?” – не выдержал Гиви.

“Конечно, помню”.

“Я хоть раз спросил, откуда он у тебя?”»

Ольга вполголоса засмеялась. Иветта все так же сосредоточенно смотрела на меня невидящими глазами.

– Проснись, доехали, мы уже в Брюсселе! – помахал я рукой перед ее лицом. – Я анекдот рассказал, не слышала? Жаль. Запомни, Ив: надо довольствоваться той информацией, которую тебе дают. Спрашивать больше – моветон. А оправдываться перед тобой и твердить, что я честный, считаю для себя унизительным. Подонок, который только что общался с вами, не сказал, за что его избили. Не сказал, что совершил тяжкое преступление, за которое положены долгие годы заключения. Его простили, а он по ресторанам шляется, расфуфыренный, как петух… Все, я пошел. Bon voyage! [39]

Подошел к официанту, закрыл счет и вышел. Ольга догнала меня:

– Давид, не сердись на нее! Она так ждала встречи с тобой, а вышло, к сожалению, по-другому. Ну подумаешь, девушка хочет знать подробности – что тут предосудительного?

– Спасибо, Оля, за чудесный вечер и за отзывчивость. Но своими подозрениями Иветта меня оскорбила, – с этими словами я вышел из ресторана.

Как объяснить этой прелестной хохотушке, что если бы не я и Рафа, подонок убежал бы с деньгами родителей Мари? Обращаться в милицию в этой ситуации было бы не просто бесполезно, но еще и глупо и опасно. Во-первых, всех, замешанных в этом деле – и Бифштекса, и Варужана, и мсье Азата, – посадили бы лет на десять – двенадцать за незаконный оборот валюты. Семья Мари осталась бы без средств и без крыши над головой. Может, так было бы лучше? Тогда Мари бы не уехала. А как же Азат и Сильвия? Они бы попросту погибли – один сразу, в тюрьме, среди уголовников, другая чуть позже, от тоски и чувства вины. Деньги были бы изъяты в пользу государства как объект преступления. Глупые, неестественные законы, противоречащие человечности и логике. А я действовал по закону сердца и разума.

Может, сегодняшний вечер с Иветтой стал расплатой за мою легкомысленность? Я не суеверен, но стоило бы предположить, что Бифштекс вполне может оказаться в «Национале». Впрочем, это неважно. Что было, то было. Судьбе угодно, чтобы я вычеркнул Иветту из своей жизни. А жаль – я успел по-своему полюбить ее, какой-то исключительно плотской и в то же время нежной и дружеской любовью. Неужели любовь может иметь различные оттенки? Кажется, да. Человеческая душа сложнее, чем нехитрая схема «любовь, семья, дети». Вокруг этой магистрали есть еще тысячи, миллионы сливающихся с ней дорожек и тропинок.

* * *

Через полтора часа я был уже в военном городке. Дежурный на проходной сообщил, что мне звонила плачущая девушка, назвавшаяся моей родственницей Терезой, и сказала, что ее отец вчера ночью скончался.

Я поднялся в квартиру, разделся, принял душ и пошел на кухню ужинать. Машинально что-то жевал, отвлеченно думая, как будут хоронить бедного мсье Азата, так и не нашедшего родину… Интересно, тело покойного осталось дома или его увезли в морг? Как переживают сейчас Сильвия и Мари! Кто из родственников сейчас рядом с ними? Знают ли мои родные о случившемся? Постепенно мозг заработал быстрее, и я начал осознавать весь ужас того, что произошло. Какая ситуация сложится сейчас, после того как мсье Азат ушел в мир иной? Ведь Мари не может оставить мать одну! А мадам Сильвия, в свою очередь, не захочет покидать родину и могилу своего мужа… Снова поймал себя на том, что не столько горюю о бедном мсье Азате, сколько тревожусь за наше с Мари будущее. Как все-таки эгоистичен человек!

Быстро оделся и пошел на автобусную остановку. Было уже за полночь. Начало марта, на улицах серо, пусто и холодно. Не без труда я отыскал частника за рулем старенького «Москвича» и убедил его отвезти меня в Москву за двойную плату. В зале главпочтамта было всего несколько человек. Через час с небольшим меня соединили с Парижем. Трубку взяла незнакомая женщина, должно быть, Клотильда. Узнав, кто я, она попросила подождать, и вскоре к телефону подошла Мари.