Секретарь старшего принца 8 - Любовь Свадьбина

— Ри! — Элор садится. — Ри!

Он не встряхивает меня, но паники в его голосе хватает, чтобы я сфокусировала взгляд. Элор смотрит мне в глаза.

В нём, как всегда, много эмоций. И он жив. Он сейчас сильнее меня.

Глаза опять закрываются.

— Р-ри, — Элор почти рычит. Замирает. Вздыхает. — Я справлюсь. Если ты сейчас не можешь, я постараюсь за двоих.

Пусть справится.

Сворачиваюсь калачиком, и Элор укрывает меня золотым крылом.

Нежно пахнет корицей.

* * *

Элор не шутил о стараниях за двоих. Его, видимо, и впрямь беспокоит то, что я не говорю с малышами: с этого дня он постоянно садиться в изголовье, укладывает меня спиной себе на грудь и, предваряя всё нежным: «Ну что, мои маленькие, настало время пообщаться», читает сказки, поглаживая округлившийся живот.

Или рассказывает обо мне.

О проказах своих братьев.

О том, каких мама замечательных шпионов подготовила, и какие полезные слухи распустила по королевству, и вообще он мамой всех нерадивых служащих пугает, после чего они начинают лучше работать.

О хорнорде, который очень ждёт пополнения семейства, чтобы играть в догонялки.

Как их все ждут, и мама тоже, и чтобы они не обращали внимания на моё молчание: я их и молча люблю. Правда-правда.

* * *

Говорит Элор часто: когда купает меня. Кормит. Переодевает. Водит по круговой галерее сокровищницы. Носит на руках. И чем больше становится мой живот, тем больше Элор говорит. С детьми, со мной, хотя я не отвечаю. Кажется, Элор настолько привык к этому, что и ответы ему больше не нужны. Он научился говорить искренне бодро, с нежностью без оттенка горечи. Только по глазам видно, что это — совсем не то, о чём он мечтал. Что это для него почти кошмар.

И всё же Элор не сдаётся.

Всё это бесконечное время, пока я существую, словно в тумане, и постоянно хочу спать, он не сдаётся.

Засыпаю — Элор рядом.

Просыпаюсь — Элор рядом.

Всегда готов исполнить любое моё желание. Всегда серьёзный. Всегда… решительный, словно перед боем.

Наверное, каждый день для него — бой. С отчаянием и страхом.

* * *

Из-за постоянной сонливости и слабости мир вокруг выцветает. Сами мысли, и без того последнее время неспешные, замедляются до невозможности, поглощают смысл слов Элора, но даже в этом выцветающем, застывающем и угасающем мире я думаю о нём.

О том, какой Элор всё же сильный и смелый. Когда угасал он — я не нашла в себе мужества остаться с ним и поддерживать до конца. Я испугалась боли, испугалась… потери, хотя понимала, что люблю. А Элор не испугался. Не сдаётся. Снова и снова напоминает, что я нужна малышам, планировала восстановить род Сиринов, а без меня это никак не получится. И что я очень нужна ему.

Каждый день.

Изо дня в день.

— Ты обязательно справишься, Ри, ты сильная, — напоминает он мне.

* * *

Моя спина прижата к груди Элора. Его рука скользит по огромному животу. Смысл сказки проносится мимо: слова текут по сознанию, почти не зацепляясь, но главное — голос. Красивый, сильный голос. Он становится нежнее, когда живот вздрагивает от внутренних толчков.

* * *

Тусклая магическая сфера отражается в золотой радужке Элора. Как и я, он лежит на боку. Смотрит мне в лицо, пока рука гладит необъятный живот.

— Мы же справимся, да, Ри? — шепчет Элор, не прекращая нежное круговое движение. — Мы всё это переживём… Скоро придёт срок, ты увидишь наших малышей, и больше не сможешь молчать и оставаться такой отстранённой. Материнский инстинкт должен помочь. Ты увидишь, какие малыши замечательные, обязательно их полюбишь, и всё у нас будет хорошо.

Отблеск света в его золотой радужке яркий. Слишком яркий. Влажный.

— Всё будет хорошо, — обещает Элор.

По глазам вижу, он не уверен, но голос… кажется, Элор научился лгать так, что я этого не улавливаю.

Он ждёт ответа. Но у меня его нет. Я хочу только одного — спать.

* * *

Боль. В сонной бесконечной полудрёме я забыла, какая она резкая, и удар получается сокрушительным.

Она подкралась незаметно.

Мягко касалась меня осторожными спазмами, словно прощупывала пальцами. Я лежала молча и думала, что скоро смогу дальше спать. Хотя, возможно, настало время появления малышей. Разрозненные, будто расколотые, воспоминания не слишком точны, я не уверена, что прошли все десять месяцев, но рассветных кошмаров было много, живот, кажется, достаточно большой для конца срока, да и Элор вроде говорил о скором появлении малышей, обещал им уютные кроватки.

А потом боль впилась когтями, выбивая воздух из лёгких. Элор мгновенно проснулся, приподнялся на локте. Его ноздри тревожно дрожали, а зрачки расширились.

Боль впивалась всё чаще, не давая просто лежать, сбивая дыхание, выталкивая из кожи чешую.

И вдруг принялась разрывать на части.

Пространство, время, мысли — всё дробится, ломается и складывается, как картинки в калейдоскопе: потолок, стены, голоса, ощущения. Всё перемешивается. Пропадает. Снова выплывает из всепоглощающей темноты.

Единственное постоянное в этом безумии — Элор. Как бы всё ни ломалось — он рядом, в изголовье, он держит меня за руки, он что-то говорит.

Говорит…

Говорит…

— …борись. Малышей двое, артефакт в первую очередь будет поддерживать их, поэтому тебе надо постараться, Ри. Пожалуйста, постарайся…

Меня скручивает очередным приступом боли, и на коже густо проступает чешуя.

* * *

Кажется, это тянется целую вечность: боль, от которой ломает всё тело, скручивает, выжимает вскрики. Спрятаться! От неё надо спрятаться! Защититься! Сбежать!

Перед глазами плывёт, сознание проваливается в темноту. Голоса размазываются, бьют какофонией: паника и твёрдость, твёрдость и паника. Два голоса.

И Элор сжимает мои руки, он что-то говорит, чего-то от меня хочет. А я не понимаю. Не понимаю, почему мне так плохо, почему тело совсем не подчиняется.

* * *

Меня качает. Проваливает в беспамятство. Выталкивает в боль. Проваливает. Выталкивает. Проваливает. Выталкивает. Я — щепка в шторме.

— Сделай что-нибудь! — крик Элора. — Велл, ты же целитель!

Покрытое чешуёй тело горит. Подступающая боль уже стискивает рёбра, мешая дышать, не давая открыть глаза.

— Я… я не могу, — Велларр в ужасе. — Я не понимаю, почему её кости складываются и меняют форму, и как это остановить. Возможно, это следствие длительной и частой трансформации, хотя я всё равно не знаю, почему. Защита не даёт использовать магию. За время беременности кости уплотнились, их так просто не проломить, а таз в таком состоянии слишком узкий. И магия, артефакт не дадут вскрыть живот, как это делают в сложных случаях с людьми и другими существами.