Я не хочу остаться один - Дарья Аверад

Киоши-сан вновь хрипло засмеялся. Он небрежно потрепал Аято по голове, но тот грубо одёрнул его руку.

– Неужели ты до сих пор думаешь, что я могу с тобой что-то сделать? Если бы мне было выгодно убить тебя, то ты бы уже давно гнил в гробу. Но я не собираюсь покушаться на твою жизнь. Ты мне нравишься. Danaus нужны такие, как ты. А вот Судзуки для меня абсолютно никто. И если мне понадобится убить его, то я это сделаю без промедлений. Но у тебя есть шанс спасти своего возлюбленного. А вот воспользоваться им или нет – решать лишь тебе.

Такимура раздражённо сжал ладони в кулаки и зажмурился, после чего резко приблизил своё лицо к боссу и ядовито процедил:

– Читайте по губам. Я ни за что не брошу его.

Это оказалось лимитом смелости парня, и он, не желая больше находиться в кабинете, моментально выскочил в коридор. Громко хлопнув дверью, Аято впился ладонями в корни своих волос. Удушающая атмосфера той комнаты всё ещё стягивала его колотящееся сердце. А мозг уже минут десять назад перестал понимать происходящее. Затуманенные отголоски их разговора прокрутились в голове, как пробелы из дурного сна. К горлу парня подступила тошнота, а череп словно сдавило тяжёлым прессом. Всё его нынешнее состояние походило на действие вируса, который постепенно поглощал его изнутри. Такимуру знобило. К выходу он шёл, не чувствуя ног, скорее по инерции, будто бы ему прострелили коленные чашечки. В голове лишь одна навязчивая мысль – Киоши-сан самый сволочной урод на земле. А в планах только один пункт – прийти в себя прежде, чем его состояние заметит Кен.

***

Как только Аято отошёл от случившегося в штабе Danaus, он сразу же решил, что с этой работой нужно завязывать. Чем быстрее, тем лучше. Наверное, со стороны он выглядел чересчур обеспокоенным и нервным, потому что Судзуки укоризненно попросил его отдохнуть пару дней дома. Впрочем, именно это и собирался сделать Такимура. Любых контактов с членами группировки блондин теперь избегал, а потому выходить на улицу было рискованно. Только вот, находясь в квартире, Аято не мог расслабиться. Он начал подыскивать новое жильё. Подальше от этого места, возможно даже и в другой префектуре. Парень пытался рассматривать любые варианты. И, конечно, всё упиралось в финансы. Последние пару лет основным заработком Такимуры были наркотики. Благо он не забросил музыку. Со студии можно было бы поиметь хоть какие-то средства на проживание. В общем, за неделю раздумий Аято для себя решил, что с деньгами он разберётся. Но открытыми оставались ещё пару вопросов. А что сказать Кену? И найдёт ли его Киоши-сан в другом городе? Не будут же они прятаться всю свою жизнь. Такимуру одолевал дикий ужас каждый раз, когда он представлял, что их ждёт. С этими навязчивыми мыслями парень попросту не мог спокойно уснуть.

Как и сейчас. Время два часа ночи, а Аято погрузился в дремоту лишь минут десять назад. Одной рукой он обнимал Кена, пока другая свисала с кровати. Гладкая грудь медленно вздымалась, и казалось, что в этот раз блондину удастся проспать больше пяти часов. Но, внезапно, его брови нахмурились, а лицо исказилось в неприятной гримасе. Ему снился сон.

“Холод. Голые ноги испачканы в мокрой грязи. Худощавый мальчишка стоит посередине тёмного леса. Он окружён густыми, непробиваемыми деревьями. Подняв голову вверх, парень понял, что небо тоже сокрыто кронами. От этой тесноты ему стало душно. В горле запершило, и мальчик сделал шаг вперёд. Стопа хлюпнула в грязной луже. Внезапно, сердце начало бешено стучать. Издалека послышалась тихая, но до боли знакомая мелодия. Собственное дыхание перекрывало весь слышимый звук, но мальчишка сорвался на бег. Невзирая на плотные заросли, он просто рванул вперёд. Голова кружилась, а перед глазами всё размывалось и чернело. Он потерялся во времени и пространстве. Возможно, он ходил кругами. Промозглый холод сковывал внутренности, а ноги вот-вот готовы были не выдержать и подвести. Но мелодия не исчезала. С каждой минутой она становилась лишь громче, и помятое тело тянулось к ней, словно по инерции.

Вдруг начался сильный ливень. Резкими порывами ветра деревья склонялись из одной стороны в другую. Лицо и руки онемели, ноги уже потеряли всякую чувствительность. Может, они и вовсе остались где-то позади? В сознании помутнело. Но паренёк твёрдо бежал вперёд, шаг за шагом, всё ближе к мелодии. Каждый сустав и каждая мышца, казалось, так и вопили. Он поскальзывался на сырой траве, а колючий терновник задевал острые плечи. Но мальчишка собрал все свои силы и разогнался, чтобы успеть добраться до источника звука. Проскочив через ветви кустарника, он выскочил на асфальт. Дорога была разбита, а улица казалась заброшенной и одинокой. Вдалеке находилась огромная свалка. Но среди металлических прутьев было то, за что мгновенно зацепился прояснившийся взгляд. Старое фортепиано. Стёртые клавиши отдавали тусклым блеском, а одна из ножек была сломана и валялась где-то посереди никому не нужного хлама. Источник мелодии найден. Она продолжала витать в воздухе, оставляя после себя шлейф из эха. Стёртые в кровь стопы мучительно шагнули вперёд. Всё ближе и ближе к свалке, к богом забытому фортепиано.

Внезапно, раздался оглушительный взрыв. Барабанные перепонки лопнули и, кажется, из ушей хлынула кровь. Горы мусора вспыхнули ярким огнём. Пламя с треском возносилось к чёрному небу. Всё превращалось в пепел и припадало к земле. Лицо горело от жара. На теле остались ожоги. В этот момент раздался последний вопль фортепиано, словно кто-то ударил по клавишам. Инстинктивно обернувшись, мальчишка испуганно сжал кулаки. Кровь продолжала стекать по тонкой шее. Казалось, что тело больше не принадлежало ему. Был ли он уже мёртв? Не контролируя свои действия, паренёк бросился прямиком в огонь. Но ни боли, ни жара он не почувствовал, словно проходил через этот пожар уже множество раз. В голове помутнело, но последняя чёткая мысль царапала по сердцу о том, что мальчишка потерял нечто важное.”

В три часа ночи на улице не было ни души. Аято сидел на одной из лавок около дома и, устало зажмурив глаза, пытался выкинуть из головы разбудивший его кошмар. Мелкий дождь неприятно моросил по холодной коже, оставляя за собой табун из мурашек. Мокрые локоны волос неприятно свисали, прикрывая лицо. Такимура просидел так уже полчаса, но ему стало лишь паршивее.

– Не спится? – вдруг за его спиной раздался знакомый голос.

Мгновенно обернувшись, Аято увидел Джесс. Девушка самодовольно хмыкнула и подошла ближе к блондину, присаживаясь на край лавки.

– Киоши-сан вновь приказал проследить за мной? – хрипло спросил парень, даже не поднимая свой взгляд.

– Практически, – уклончиво ответила Джесс. – Вообще-то он попросил кое-что тебе передать, – сказала она, протянув Такимуре тёмно-синюю флэшку.

– Что это? – нахмурился Аято, резко отодвигая руку девушки от себя. – Убери, мне больше ничего от вас не нужно. Скоро мы с Кеном освободим квартиру и уедем куда подальше. Я твёрдо решил, что оставляю Danaus позади.

– И ты всерьёз полагаешь, что Киоши-сан не доберётся до вас? – с не скрытой усмешкой задала вопрос Джесс.

– Я приложу все усилия ради этого.