Я не хочу остаться один - Дарья Аверад

– Хочешь поговорить о том видео? – словно прочитав его мысли, задал вопрос босс.

– Вы так просто относитесь к убийствам. Будто жизнь людей совершенно ничего не стоит. Наверное, мне никогда понять этого, – признался Аято, заставляя Киоши-сана усмехнуться.

– Запомни одну вещь, милый мой, – с долей иронии произнёс мужчина. – Жизнь – это всего лишь дуэль, в конце которой каждого ожидает смерть. В порядке очереди, конечно. Но это всё не имело бы смысла, если бы не было того, кто жмёт на курок последним.

– И кто же это? – на автомате спрашивает Аято, хоть и заранее знает ответ.

– Я.

Киоши-сан не скрывает своего превосходства, что лишь помогает поддерживать его высокий статус. Он сам короновал себя. И с завидным успехом держит удар. Но Такимура за всей этой напыщенностью видит тирана. Жестокого карателя, не знающего границ.

– Для вас это всё игра? – брезгливо бросает парень, подсознательно желая задеть человека, стоящего перед ним.

– Игра? – удивлённой интонацией передразнивает его Киоши-сан. – Убивать людей – большая работа.

Аято смотрит на него презрительным взглядом, но оставшееся негодование в себе подавляет, проглатывает вместе с отвращением к этому месту и людям, работающим здесь. Теперь Такимура их часть.

– Мне пора, – холодно проговаривает он. – Осталось полтора года на счастье. Не могу растрачивать это время впустую.

– Не стоит копать себе ещё более глубокую яму, – нравоучительно отвечает босс. – Хочешь испытать меньше боли? Охладейте друг к другу. Заставь его ненавидеть тебя.

Блондин быстро кивает, словно эта тактика имеет какой-то смысл, и выходит из комнаты, даже не прикрывая за собой дверь. Киоши-сан провожает парня вдумчивым взглядом, но из размышлений его вырывает Тетсуя.

– И вы всерьёз доверяете этой выскочке?

– Аято умный мальчик, – уверено протягивает босс. – Он знает, что если откроет свой рот, его любимый моментально отправится в реанимацию. Безо всякой надежды на восстановление.

***

В чём-то предводитель Danaus был прав. Боль после расставания окажется неимоверной. И чтобы избежать этого, необходимо как можно сильнее остыть. Возвращаясь домой, Такимура серьёзно задумался над сказанными боссом словами. Но спустя несколько минут тяжёлой думы он пришёл лишь к одному выводу. Сейчас парень определённо не готов пустить равнодушие в их с Кеном жизнь.

– Ничего себе! Ты сделал татуировку? – удивлённо воскликнул Судзуки, с неподдельным интересом рассматривая бабочку на запястье Аято.

– Да, решил, что это будет сюрпризом, – попытался улыбнуться блондин.

– Это смелое решение. Да ещё на таком видном месте.

– Переживу и без купания в онсэнах, – беззаботно пожал плечами старший. – Так что, терять мне нечего.

– Мне нравится, – сверкает своей широкой улыбкой Кен, и Такимура на секунду задумывается о том, что не сможет без этой улыбки жить.

Почему-то мы никогда не замечаем, как быстро течёт время, если не ставим себе определённых сроков. Но стоит отметить в календаре какую-то дату – моргнуть не успеешь, как осталось всего ничего до этого дня. Аято календарь не заводил. У него итак из головы не выходит число, когда разрушится весь его мир. Он обратный отчёт ведёт, отнимая минуту за минутой, мгновение за мгновением, и отдышаться не может. Постоянно спешит. Судзуки не сразу заметил перемены в поведении парня. Такимура всегда был внимательным, чутким и до невозможности падким на романтику. В этом и заключался обычный Аято. Но теперь «обычно» стало недостаточным. У них оставалось слишком мало времени на «обычно». Нужно, чтобы было превосходно, волшебно, незабываемо. И блондин всеми силами старался сделать их жизнь именно такой.

Каждый вечер после трудоёмкой учёбы Кена ждал вкусный ужин. И обязательно с десертом, поданным под красивую музыку. На выходных Аято вытаскивал младшего в город. Они сидели в кафе, ресторанах, гуляли по парку, а, когда надоедала людность, приезжали в частный сектор и ходили в лесу. На одной из таких прогулок Такимура нашёл самодельные качели из досок, сооружённые в центре опушки. Уже через несколько дней парни устроили там пикник.

Аято никогда не был особым любителем поговорить. Он с детства рос больше слушателем. Но сейчас даже способность слушать увеличилась вдвое. Блондин ежесекундно впитывал речь младшего, вслушивался в его голос, старался запомнить каждое слово, ведь вскоре ему останется лишь это. Вспоминать. Прокручивать в памяти те моменты, когда он ещё мог слышать этот бархатный тембр, звонкий и переливающийся смех, посвящённый ему и только ему. Кен был навязчивой мыслью, с которой Аято не мог совладать. Такимуре бы приостановиться, вздохнуть, провести день в ленивых объятьях с любимым, а не безумными поисками того, чего им ещё не удавалось попробовать. Ведь если мы обожаем шоколад, то никогда не переедаем его, желая прочувствовать каждый кусочек. Но стоило бы нам узнать, что завтра мы заболеем диабетом – руки сами бы потянулись к огромным запасам лакомства. Человеку необходимо насытиться вдоволь шоколадом, прежде чем навсегда расстаться с ним. Также и в отношениях. Аято пытался насытиться Судзуки, но с каждым днём ощущал лишь большую тягу к нему. Свою любовь парень показывал искрящимся взглядом, крепкими объятьями, пылкими ночами, когда громкие стоны только сильнее разжигали необузданную страсть. День за днём Такимура показывал, как он боготворит их любовь. Но если бы Кен знал, какой же болью отдастся это потом.

Блондин и опомниться не успел, как прошёл уже год. Судзуки успешно сдал первую сессию на четвёртом курсе. Оставалось всего полгода до окончания учёбы. А дальше работа в полиции – одна из главных целей в жизни Кена. И один из самых кошмарных снов для Аято. Шатен станет офицером сразу же после выпуска, в этом сомнений нет. За четыре года обучения в университете парень обзавёлся приличными связями и успел сделать себе хорошую репутацию. О его успехах были наслышаны многие. Такимура гордился Кеном и искренне поздравлял с каждым проделанным шагом в учёбе. Аято честно пытался прожить эти месяцы без забот, веселясь и радуясь так, словно всё у них будет прекрасно. Но постепенно приближаясь к той самой злосчастной дате, парень начинал осознавать, что он не способен расстаться с Кеном. А смотря в такие горящие глаза младшего, Такимура ещё больше убеждался, что тот тоже абсолютно не готов его потерять. И тут в голову начали закрадываться опасения. А сможет ли Судзуки пережить его уход? И вовсе не самолюбие Аято играло тут. Просто он знал, как сильно и самоотверженно шатен любит его. Но меньше всего на свете Такимура хотел причинить ему боль.

И внезапно парень решил, что пусть лучше Кен будет его ненавидеть, нежели тосковать по нему. В голове тут же всплыли слова Киоши-сана: «Охладейте друг к другу. Заставь его ненавидеть тебя». Это было жестоко. Но не более жестко, чем резко и совершенно неожиданно разбивать ему сердце. Аято легко не любить. И если бы на месте Кена был кто-то другой, то блондин справился бы с этой задачей за пару минут. Но Судзуки ненавидеть не мог, не умел. А для того, чтобы он перестал что-либо чувствовать к Такимуре, потребуется, наверно, перевернуть Вселенную, не меньше. Однако выбора у Аято не оставалось. Это было единственным способом сделать их расставание не слишком болезненным и опасным.