Солдат, не спрашивай - Гордон Диксон

Через пару минут он вернулся. Наклонившись к открытой двери, он вернул мне документы.

— Вы не сообщили мне, — произнес он тихим голосом, — что уже запрашивали разрешение на пропуск и получили отказ.

Я замер, уставившись на него снизу вверх; рука моя застыла в воздухе, сжимая документы.

— Кто? Этот капрал там, внутри? — спросил я, — Да он ведь не офицер. А вы не только офицер, но еще и адъютант.

— Тем не менее вам отказали. Я не могу изменить уже принятое решение. Мне очень жаль. Пропуск для вашего зятя получить невозможно.

И только тогда я понял, что подписи на документах нет. Я уставился на них, словно усилием воли мог заставить подпись появиться там, где ей полагалось быть. А затем во мне вскипела такая ярость, что я почти потерял над собой контроль. Я оторвал взгляд от документов и пристально посмотрел через открытую дверь на Джэймтона Блэка.

— Вот, значит, как вы пытаетесь выкрутиться из этого положения! — воскликнул я. — Вот, значит, какое вы нашли оправдание за то, что посылаете мужа Эйлин на смерть! И не думайте, что я вас не вижу насквозь, Блэк, — я вижу!

Он стоял спиной к свету, и лицо его было скрыто темнотой, поэтому я так и не смог разглядеть, изменилось ли выражение его лица. Но он издал что-то похожее на легкий вздох. Затем ответил тем же ровным, тихим голосом:

— Вы видите всего лишь человека, мистер Олин, а не сосуд Божий. А теперь я должен вернуться к своим обязанностям. Всего хорошего.

С этими словами он захлопнул дверь аэрокара, повернулся и пошел прочь. Я сидел неподвижно, глядя ему вслед, и все в мне кипело от той фразы, которую он бросил мне, уходя. Затем я очнулся и понял, что надо что-то делать. В этот момент дверь командного центра открылась, осветив на мгновение фигуру Блэка, затем опять стало темно. Я резко включил двигатель, развернул аэрокар и направился прочь из военной зоны.

В момент, когда я миновал ворота, было три часа ночи, шла смена часовых на посту. Они сгрудились в темную группу и начали какой-то ритуал.

Часовые запели — скорее всего, это был один из их гимнов. Я не вслушивался в слова, но первые три застряли у меня в ушах против моей воли. «Солдат, не спрашивай…» Я позже узнал, что это был их боевой гимн, исполнявшийся либо по большим праздникам, либо накануне боя.

«Солдат, не спрашивай…» Эти слова продолжали звучать у меня в ушах, как мне показалось, насмешкой, поскольку я уезжал с так и не подписанным пропуском Дэйва в кармане. И опять во мне поднялась ярость. И еще раз я поклялся, что Дэйву не понадобится никакой пропуск. Я не отпущу его от себя ни на одну секунду. И тем самым обеспечу ему полную безопасность.

В шесть тридцать утра я наконец добрался до вестибюля моего отеля в Доресе. Нервы мои были напряжены, а в рот и глаза словно насыпали песку, потому что я не спал уже целые сутки. Предстоящий день обещал быть весьма напряженным, так что на отдых, скорее всего, рассчитывать не приходилось. Но двое-трое суток без сна для журналиста — дело вполне привычное. Ведь приходится следить за развитием ситуации, которая может измениться в любую минуту. Поспать, конечно, не мешало бы, но в отеле меня ожидало то, что мгновенно отбило у меня всякое желание спать.

Это было письмо от Эйлин. Я тут же распечатал его и начал читать.

«Дорогой мой Там!

Только что получила твое письмо, где ты сообщаешь о своих планах относительно Дэйва. Я так счастлива!

Чем я могу тебя отблагодарить? Простишь ли ты меня когда-нибудь за то, что так долго не давала знать о себе и не интересовалась твоей жизнью? Похоже, я была не больно-то хорошей сестрой. Но это просто потому, что еще с тех пор, когда я была маленькой девочкой, я всегда чувствовала, что ты стыдишься и едва терпишь меня.

А еще мне казалось, что ты гордишься тем, что смог удержать меня от брака с Джэми.

Как же я ошибалась! То, что ты сейчас делаешь для Дэйва, ясно доказывает это. Ты всегда был самым близким для меня человеком и единственным, кто остался у меня и кого я могла любить после смерти мамы и папы. Я действительно любила тебя, Там, хотя считала, что тебе это нужно не больше, чем дяде Матиасу.

Так или иначе, с тех пор как я встретила Дэйва и он женился на мне, все изменилось. Когда-нибудь ты обязательно должен приехать на Кассиду, в Албан, и посмотреть, как мы живем. Это первый мой собственный дом, и я думаю, ты даже удивишься, насколько уютно мы его обставили. Дэйв все тебе об этом расскажет, если ты его расспросишь. Он замечательный. Кстати, тебе не кажется, что он даже слишком хорош для меня? Ведь он такой добрый и преданный. А знаешь, он очень хотел сообщить тебе о нашей свадьбе. А я не захотела этого. Только теперь я понимаю, насколько он был прав. Он всегда прав, в то время как я очень часто ошибаюсь — впрочем, ты знаешь это лучше меня, Там.

Но благодарю тебя, еще раз благодарю тебя за то, что ты делаешь для Дэйва. Пусть моя любовь хранит вас обоих. Передай Дэйву, что я ему тоже написала. Только, наверное, он получит письмо несколько позже.

С любовью,

Эйлин».

Я сунул письмо в карман и поднялся в свою комнату. Я намеревался показать его Дэйву, но меня несколько смутил восторженно-виноватый тон письма. Ведь и я не был таким уж заботливым братом. И то, что я сейчас делал для Дэйва, быть может, выглядело для нее чем-то большим, чем было на самом деле. Ведь я бы мог поступить так и в отношении совершенно чужого мне человека, скажем оказывая ему услугу за услугу.

Но может быть, после всего этого мы смогли бы относиться друг к другу как нормальные люди. Без сомнения, весьма скоро у меня появятся племянники или племянницы. Кто знает — ведь я мог бы тоже в конце концов жениться (на память мне неожиданно пришла Лиза), и у меня тоже могли бы быть дети.

«Вот так я и опровергну Матиаса! — подумал я, — И Падму тоже».

Находясь в приятном расположении духа, уже у дверей номера я подумал о том, стоит ли показывать Дэйву письмо. Нет, лучше пусть дождется своего письма, которое, как сообщала Эйлин, уже находилось в пути, решил я и, постучав, вошел.

Дэйв уже встал и успел одеться. Увидев меня, он улыбнулся. И это на секунду меня удивило, пока я не сообразил, что, должно быть, на моем лице тоже была улыбка.

— Я получил весточку от Эйлин, — сказал я. — Небольшое письмецо. Она сообщает, что послала письмо и тебе, но пройдет день-два, пока его перешлют из твоей части.

При этих словах он просто расцвел. Затем мы направились вниз, позавтракать. За столом мне окончательно расхотелось спать. И как только мы закончили, тут же отправились в путь, в полевой штаб кассиданских и местных войсковых частей. Дэйв нес мою записывающую и прочую аппаратуру. Правда, я и сам часто таскал ее на себе, едва ли замечая это. Но то, что теперь о ней заботился он, позволяло мне сосредоточиться на более важных моментах работы.