Тени заезжего балагана - Дарья Кочерова

к ведьме, но слова сами сорвались с губ – слова, которые он должен был произнести, иначе потом не смог бы уважать себя за малодушие.

* * *

На подъезде к усадьбе Хаяси Уми начала потихоньку «оттаивать». Сначала она чуть повернула голову, покосившись на Ёсио. Потом шевельнула пальцами, когда он снова сжал её хрупкую ладонь.

Ёсио не давал непрошеной надежде подобраться к сердцу, наполнить его преждевременной радостью. Ему хотелось верить, что с Уми всё будет хорошо, что она справится – и снова станет прежней. Но он не смел. Каждое несбывшееся чаяние забирало с собой слишком много – больше, чем Ёсио готов был отдать.

Он хорошо усвоил этот урок, когда не стало матери. Она так долго сражалась в одиночку: хрупкая женщина против целого мира, которому не нужна была ни она, молодая вдова, ни её сын. Ёсио никогда не верил в чудеса и в помощь ками или Великого Дракона. Но мать верила. Брала его с собой в святилища, где они вместе молились, стоя у старого усыпанного пеплом алтаря. Над головой тихонько шелестели причудливо скрученные бумажные ленты да шоркала по мощённой камнем тропинке лысоватая метёлка, которой старенький священник без устали мёл. Мёл упрямо и неутомимо – такой же была чистая вера его матери в то, что Владыка непременно услышит их горячие молитвы, непременно поможет…

Но не услышал. Не помог – ни сам Дракон, ни прислуживавшие ему ками. Не прошло и года с того дня, как на дежурстве убили отца – он был простым полицейским, и его зарезали воры прямо перед лавкой с украшениями, которую только что обчистили, – как следом за ним ушла и мать. Она из последних сил пыталась дать Ёсио куда лучшую жизнь, чем была у неё самой. Боролась до самого конца – но забравшая её хворь оказалась сильнее.

Так Ёсио оказался на улице. Оставшись сиротой, он больше не мог оплачивать съёмную комнатушку, в которой они с матерью ютились после гибели отца. Ему приходилось воровать, чтобы не умереть от голода. Приходилось драться с такими же отщепенцами, как и он сам, чтобы не прирезали ночью, чтобы не отобрали с таким трудом заработанные медные сэны.

Иначе было нельзя. Иначе было не выжить.

Но Ёсио не был бы сыном своего отца, если бы не начал искать тех самых воров, которые разрушили всю его жизнь. Ёсио не раз гадал, как могли бы сложиться их с матерью судьбы, останься отец в живых. Наверняка матушка не слегла бы с хворобой, ведь ей не пришлось бы целыми днями работать. Ёсио продолжил бы ходить в школу – ему там нравилось, он уже даже успел подружиться с парой ребят…

Ёсио часто представлял, как встретит убийц своего отца. Он ни разу не видел этих людей и даже не знал их имён, но отчего-то не сомневался – чутьё непременно подскажет ему, кто на самом деле перед ним. До той поры оно ни разу его не подводило.

Но в ту ночь, когда Ёсио впервые встретил якудза из клана Аосаки, чутьё предательски молчало.

Ёсио хорошо помнил ту опьяняющую радость, когда сам Итиро Хаяси заметил его. Тогда в Ганрю не было игорного дома, и картёжники собирались в порту. Устраивались на перевёрнутых ящиках и раскладывали карты прямо на бочках с солёной рыбой. Для Ёсио в ту пору игра в карты была основным источником заработка на протяжении многих месяцев. О грязном мальчишке со счастливой рукой по всему городу ходили легенды.

И вскоре слухи эти достигли ушей самого Итиро Хаяси, главы клана Аосаки.

Якудза явились в порт, когда первые сумерки только опустились на причал, где обычно собирались игроки. Следом за молодым главой шли его ближайшие приближённые – и в их числе был Ацуси Уэда по прозвищу Безухий. Их знали во всём Ганрю, и Ёсио чёрной завистью завидовал всем, кого привечали эти могущественные люди.

И отчаянно мечтал, что однажды сможет стать таким же, как они. Стать человеком, с которым будут считаться все.

– Так вот о ком ходило столько толков, – проговорил Итиро Хаяси, садясь напротив Ёсио.

В словах якудза не было насмешки. Глубоко посаженные глаза смерили мальчишку пристальным взглядом – Ёсио показалось, что глаза эти видели его насквозь, до самых костей.

– Сыграй-ка со мной, – попросил вдруг Итиро Хаяси.

Таким людям отказывать было нельзя, и потому Ёсио спросил, на что господин Хаяси собирается играть.

– Хм-м. Давай так: если я выиграю, то отдашь мне свою счастливую колоду.

После этих слов руки Ёсио задрожали. Если он останется без карт, то не сможет играть. Конечно, он мог купить новую колоду, но Ёсио не хотел расставаться с той, что у него уже была. Ведь она принадлежала отцу. После долгих рабочих смен он любил расслабиться и поиграть – так потихоньку и сына научил.

Засаленная колода карт – вот всё, что осталось у него от прошлой жизни. Если он лишится и этой малости…

– А если я выиграю? – осмелился спросить Ёсио.

– Возьму тебя в клан Аосаки. – Глаза Итиро Хаяси заблестели в предвкушении игры. – Прямо сразу, без обмана: поедешь в усадьбу Хаяси вместе со мной. Ну, что скажешь?

Конечно, Ёсио согласился. Такой шанс выпадал раз в жизни, и он был бы полным дураком, если бы не воспользовался им.

За игрой наблюдали пришедшие с Итиро Хаяси якудза. Безухий Уэда особенно пристально переводил взгляд с потрёпанной карточной колоды на сосредоточенное лицо мальчишки и, казалось, размышлял о чём-то своём, далёком от игры. Ёсио же не смотрел ни на кого, кроме главы клана. Но если бы он всё же бросил один взгляд на Безухого, то, пожалуй, многое смог бы понять уже тогда…

В тот вечер он выиграл, и Итиро Хаяси сдержал своё слово. Ёсио взяли в клан Аосаки, а через пару лет, когда он вступил в одну из банд, сделали первую иредзуми на предплечье правой руки – то была осклабившаяся маска демона-они. Говорили, что демоны эти были самыми мстительными существами: никогда ничего не забывали. Никому не прощали даже самой малой обиды.

Для Ёсио эта иредзуми стала символом мести.

Но доискаться правды о том, кто убил отца, ему удалось лишь через долгие тринадцать лет. По крупице, чтобы раньше времени не спугнуть «добычу», Ёсио вызнавал, кто из клана Аосаки в ту злополучную ночь посылал своих людей к лавке с украшениями, около которой нашли отца. Никому из своих людей Ёсио не доверял поиски: за все эти годы он